Анни Безант - Смерть, а потом? Страница 10

Почему в этом случае мы должны называть сон действительностью, а пробуждение иллюзией?

“Это сравнение было сделано мною, чтобы облегчить ваше понимание. С точки зрения ваших земных понятий это совершенно точно”.

Отметьте слова “с точки зрения ваших земных понятий”, поскольку они — ключ ко всем фразам о дэвачане как «иллюзии». Там нет нашей грубой физической материи; там нет ограничений, налагаемых ею; ум находится в своём собственном царстве, где воля созидает, где мысли есть вещи. Итак, когда Учителя спросили: “Не лучше было бы сказать, что смерть — только рождение для новой жизни, или ещё точнее, возвращение к вечной жизни?”, он ответил:

“Это действительно так, и я ничего не имею против такого способа понимания. Только наши принятые для представлений о материальной жизни слова «живут» и «существуют», не применимы к чисто субъективному состоянию после смерти; и они были использованы в нашей философии без строгого определения их значений. Ведантист никогда не признал бы идеи, распространённые в наше время среди американских спиритуалистов, которые проповедуют о духах, заключающих браки между собой и со смертными. Как у истинных, не номинальных, христиан, так и у ведантистов — жизнь с другой стороны могилы — жизнь в стране, где нет никаких слёз, никаких вздохов, где никто не женится, никто не выходит замуж, и где можно достигнуть полного совершенства”.

Опасение материализовать умственные и духовные концепции всегда было очень сильно среди философов и устных учителей Дальнего Востока. Они постоянно стремились в максимально возможной степени освободить мыслителя от оков материи, даже во время воплощения, чтобы открыть клетку для божественной ласточки, несмотря на то, что она должна возвращаться в неё через какое-то время. Они постоянно стремились “одухотворить материальное”, в то время как на Западе постоянной тенденцией была "материализация духовного”. Таким образом, индус описывает жизнь освобождённой души полностью терминами, которые менее всего связаны с материальным, — иллюзией, мечтой и так далее — тогда как еврей пытается обрисовать её в терминах, описывающих материальную роскошь и земной блеск — брачный пир, золотые улицы, троны и короны из драгоценных металлов и камней. Запад, последовав за еврейскими материальными концепциями, изображает небеса в виде простого двойника земли с прихваченными с собой земными печалями. Наконец, мы приходим к самой вульгарной концепции — к современной Стране Лета с её «духами-мужьями», “духами-жёнами” и «духами-детьми», которые идут в школу и колледж и становятся “духами-взрослыми”.

В “Заметках по дэвачану” (“Путь”, май 1890) кто-то (очевидно, пишущий со знанием дела) говорит о дэвачани:

“Идеи "пространства и времени" априори не контролируют его чувства; напротив, мы открываем, что этот обитатель исключительно сам создает и уничтожает их. Как физическое существование имеет свой период нарастающей напряженности от детства до возмужалости и уменьшающуюся энергию с этого времени до второго детства и смерти, так и жизнь — сон дэвачана — протекает соответственно. Природа не более обманывает обитателя дэвачана, нежели живущего физического человека. Природа предоставляет ему гораздо более реальное счастье и блаженство там, нежели здесь, где все условия зла и случайности против него. Назвать существование в дэвачане сном в другом смысле, нежели в условном термине выражения, значит отказаться навсегда от знания эзотерической доктрины — единственного хранителя Истины”.

"Сон" только в том смысле, что он не имеет плана грубой материи, что он не принадлежит физическому миру.

Давайте попытаемся получить общее представление о жизни вечного странника, внутреннего «я», человеческой души, во время цикла воплощения. До начала своего нового странствия после многих странствий, оставшихся у него в прошлом, во время которых он получил силы, которые позволяют ему шагать сейчас, он — духовное существо, но то, которое уже вышло из пассивного состояния чистого духа и развило за счёт предыдущего материального опыта прошлых жизней интеллект, самосознание. Но это развитие за счёт опыта далеко от завершения, так же далеко, как и его господство над материей; его невежество делает его жертвой всех иллюзий грубой материи, как только он входит в контакт с ней, и он не готов быть строителем вселенной, будучи подвержен обманчивым видениям, вызванным такой материей — как ребёнок, смотрящий через осколок синего стекла и предполагающий, что весь внешний мир — синий. Цель цикла воплощений состоит в том, чтобы освободить его от этих иллюзий таким образом, чтобы, когда он окружён грубой материей и работает с ней, он мог бы сохранять ясное видение и не быть ослеплённым иллюзией. Теперь цикл воплощения состоит из двух чередующихся состояний: короткого, называемого земной жизнью, во время которой странник-бог погружён в грубую материю, и сравнительно длинного, названного жизнью в дэвачане, во время которой он окружён тонкой материей, всё ещё иллюзорной, но намного менее, чем таковая на земле. Второе его состояние можно справедливо назвать нормальным, поскольку оно имеет огромную протяжённость по сравнению с перерывами, которые он тратит на землю; оно сравнительно нормально также и потому, что менее удалено от внутренне присущей ему божественной жизни; он менее заключён в футляр материи, менее введён в заблуждение её стремительно меняющимися проявлениями. Медленно и постепенно, путём повторения опытов, грубая материя теряет свою власть над ним и становится его слугой, тогда как раньше была его тираном. В частичной свободе дэвачана он ассимилирует свои земные опыты, — всё ещё частично находясь в их власти, сначала, действительно, почти полностью в их власти, так, что его жизнь в дэвачане есть просто возвышенное продолжение земной жизни, но, постепенно освобождаясь всё больше и больше, поскольку он признает их как преходящее и внешнее, — пока не сможет перемещаться через любую область нашей вселенной с не разрушаемым самосознанием, как истинный повелитель ума, как свободный и торжествующий бог. Таков триумф божественной природы, проявленной в плоти, — подчинение любой формы материи, превращаемой в послушный инструмент духа. Учитель сказал так:

“Духовное эго человека движется в вечности, как маятник, между периодами жизни и смерти, но если эти периоды земной и посмертной жизни ограничены в их продолжительности и если даже в количестве таких интервалов между сном и пробуждением, между иллюзией и реальностью, есть своё начало так же, как свой конец, сам духовный странник вечен. Поэтому периоды его посмертной жизни, когда разоблачённый, он стоит лицом к лицу с истиной и короткие миражи его земного существования так далеки от него, являются в соответствии с нашими идеями единственной реальностью. Такие интервалы, несмотря на то, что они конечны, удваивают обслуживание сутратмы, которая, постоянно совершенствуясь, следует без колебаний, хотя и очень медленно по дороге, ведущей к её последней трансформации, когда, достигнув, наконец, своей цели, она становится божественным существом. Они не только способствуют достижению этой цели, но и без этих ограниченных интервалов сутратма-буддхи никогда не смогла бы достичь её. Сутратма — актёр, и её многочисленные и различные воплощения есть актёрские роли. Я полагаю, что вы не станете отрицать эти определяющие личности роли или костюмы для них. Как актёр, душа обязана играть; во время цикла рождений до самого порога паранирваны много таких ролей, которые часто неприятны ей, но как пчела, собирающая свой мёд с любого цветка и оставляющая другие на корм земляным червям, наша духовная индивидуальность, сутратма, собирающая только нектар моральных качеств и самосознания от каждой земной личности, в которую она должна одеваться, вынуждаемая кармой, объединяет, наконец, все эти качества в одно и становится тогда совершенным существом, Дхиан Чоханом”. (“Путь”, май 1890.)

Очень существенно в этой связи, что каждая дэвачаническая стадия обусловлена земной стадией, которая предшествует ей, и человек может ассимилировать в дэвачане лишь те виды опыта, которые он собрал на земле.

“У бесцветной, лишенной всякой искры личности будет в дэвачане бесцветное, слабое состояние”. (“Заметки по дэвачану”.)

Муж, отец, студент, патриот, художник, христианин, буддист — он должен обработать результаты своей земной жизни в своей дэвачанической жизни; он не может съесть и усвоить пищи больше, чем он собрал; он не может собрать урожай больше, чем он посеял семян. Требуется только момент, чтобы бросить семя в борозду; требуется много месяцев для того семени, чтобы превратиться в зрелый колос; но соответственно виду семени вырастет из него колос, и соответственно природе краткой земной жизни пожинают злаки, выросшие на поле Анру.