Чарльз Ледбитер - Краткий очерк теософии Страница 10

В виду этого, на нём лежит серьёзная ответственность за применение этой силы. Когда в душе обыкновенного человека поднимается чувство раздражения или ненависти против своего ближнего, это чувство сопровождается естественным стремлением проявить это чувство или словом, или действием. Но обычные правила цивилизованного общества запрещают ему поступать таким образом и заставляют его подавлять, насколько возможно, всякое внешнее проявление своих злых чувств. И если ему удаётся достигнуть требуемой сдержанности, он вправе поздравить себя и считать, что весь долг выполнен им до конца. Но оккультист знает, что человек должен распространить самообладание и на свои мысли, что он должен уничтожить и мысль о раздражении в такой же мере, как и во внешних проявлениях своих. Ибо он понимает, что его чувства вызывают к жизни могучие силы на астральном плане, и что эти силы будут действовать против объекта его гнева так же неизбежно, как неизбежно действует удар на физическом плане, и что во многих случаях воздействие астральных сил бывает несравненно серьёзнее и продолжительнее.

В самом действительном смысле верно то, что мысли — это вещи. Перед взором ясновидящего они принимают определённую форму и окраску, причём последняя зависит от быстроты, с которой вибрирует данная мысль. Изучение этих форм и окрасок представляет большой интерес. Их описание, проиллюстрированное цветными рисунками, можно найти в книге под названием «Мыслеформы» (А. Безант и Ч. Ледбитера).

Эти факты открывают для нас новые горизонты во всех направлениях. Если наши мысли могут причинять зло, ими можно так же совершать и добро. Можно запустить в движение такие потоки, которые понесут ментальную помощь и утешение нашим страдающим друзьям, и таким образом перед нами раскрывается целый новый мир полезной деятельности. Многие благородные сердца страдают от чувства бессилия, от невозможности отблагодарить за полученное добро; но для знающего могущество мысли раскрывается иная возможность отплатить за добро в той области, где перестаёт иметь значение наличность или отсутствие физических благ.

Каждый, способный мыслить, может помогать другим, а раз мы в состоянии помогать, мы не должны пропускать ни одного случая помочь. И здесь, как везде, знание есть сила, и каждый, понимающий закон, может сознательно пользоваться им. Понимая, какого рода действие могут производить на нас самих и на наших ближних некоторые из наших мыслей, знающий закон будет сознательно добиваться желаемого результата. Этим же путём каждый может не только видоизменять свой характер в течении этой жизни, но и создавать точные очертания для того характера, который проявится в его последующем воплощении. Ведь мысль — это вибрация в материи ментального тела, и одна и та же мысль, повторяемая с настойчивостью много раз, вызывает соответственные вибрации (как бы октавой выше) в субстанции неразрушимого "тела причинности".[10] Таким путём выстраиваются новые качества в самой душе, и они несомненно появятся снова, составляя часть прирождённых свойств, которыми человек появится в своём новом воплощении. Действуя таким образом на свой процесс мысли, человек начинает развивать способности и качества своей души с сознательной преднамеренностью; таким образом он берёт свою эволюцию в значительной степени в собственные руки и начинает разумно содействовать выполнению Божественного Плана.

Для дальнейшей информации по этому предмету лучше всего изучить книгу А. Безант "Сила мысли, её контроль и культура".

Глава X

ЧТО ТЕОСОФИЯ НАМ ДАЁТ

Для вдумчивого читателя уже должно быть очевидно, в какой степени теософические идеи должны изменить все взгляды человека на жизнь, как скоро он убедится в истинности этих идей; из того, что нам удалось высказать, уже возможно определить и направление, в котором произойдут эти перемены взглядов, и основы, на которых построится новое отношение к жизни.

Теософия даёт нам разумное объяснение нашего существования, которое для большинства людей было тёмной проблемой, загадкой без разрешения. Теософия объясняет нам, почему мы здесь, что нам следует делать, и учит нас, как следует совершать дело нашей земной жизни. При её свете мы начинаем понимать, что жизнь может не иметь цены только до тех пор, пока её целью являются личные выгоды и радости, ограниченные исключительно физическим планом, и что та же жизнь становится бесконечно ценной, если на неё смотреть, как на школу, подготовляющую к светлым безграничным возможностям высших планов.

При свете теософических учений мы узнаём не только пути для собственного развития, но и способы, которыми можно помогать развитию наших ближних; мы узнаём, каким образом нашими мыслями и действиями возможно сделать себя наиболее полезными прежде всего тому кругу, что непосредственно связан с нами, или тем, кого мы любим более других, а затем — по мере роста нашей внутренней силы — и всему человечеству. Подобные мысли и чувства поднимают наше сознание, расширяют наш кругозор, а поднимаясь, мы начинаем ясно видеть, как узки и недостойны были те мелкие, личные заботы, которые в прошлом загромождали нашу жизнь. Вместе с тем, мы неизбежно начинаем смотреть на вещи не только с точки зрения их влияния на наши крохотные «я», но и с более широкой точки зрения их воздействия на всё человечество.

Разные заботы и огорчения, одолевающие нас, вырастают для нас в такую несообразную величину только потому, что они близки к нам; они затемняют весь наш горизонт, как тарелка, поставленная непосредственно перед нашими глазами, закрыла бы для нас самое яркое солнце. Но теософическое учение ставит все явления в надлежащую перспективу и позволяет нам подняться выше закрывающих свет облаков, и сверху видеть вещи такими, каковы они в действительности, а не какими они кажутся, когда мы смотрим на них снизу на очень близком расстоянии. Они учат нас ставить на надлежащее место нашу преходящую личность со всеми её заблуждениями и предрассудками и неспособностью видеть что-либо в её истинном свете; далее они научают нас подниматься на сверхличную бескорыстную точку зрения, с которой единственным достойным законом жизни является предпочтение добра из любви к добру, а величайшей радостью жизни — возможность помогать своим ближним.

Ведь сейчас перед нами и открывается жизнь радости. По мере того, как человек развивается, сила его симпатии и сострадания увеличивается, и он всё живее чувствует печали, страдания и грехи мира. И в то же время он начинает ясно видеть причину этих страданий и понимать, что несмотря на все видимости, вся совокупность явлений приведёт к конечному благу всего и всех.[11] Благодаря этому, на него нисходит чувство глубокого мира и абсолютной безопасности, порождаемое уверенностью в том, что всё направлено к лучшему, и в то же время его освещает внутренняя радость, возникающая от созерцания великого предначертания Логоса и той спокойной неуклонности, с которой оно подвигается к назначенной цели. Он узнаёт, Бог замыслил нас счастливыми, и наш долг — определённо быть ими, чтобы мы могли распространять на всех окружающих вибрации счастья, что является одним из способов облегчить печали мира.

В обыденной жизни большая часть недовольства, которое человек испытывает в связи с жизненными заботами и тревогами, вызывается тем, что они в его глазах незаслужены, следовательно и несправедливы. Сколько раз приходится слышать: "Почему именно на мою долю выпали все эти несчастья? Мой сосед совсем не лучше меня, однако он не страдает от болезни, не потерял своих друзей, он не лишился всего состояния. Почему же я так несчастен?"

Теософия спасает тех, кто её изучает, от этой ошибки, ясно показывая, что незаслуженные страдания к человеку никогда не приходят. Все печали, которые встречаются на нашем пути — лишь долги, сделанные нами в своё время; и раз уплата неизбежна, чем ранее мы погасим эти долги, тем лучше для нас. Но это не всё; ведь каждое страдание предоставляет возможность для развития. Если мы переносим его терпеливо и мужественно, не поддаваясь ему, но стараясь извлечь из него полезный урок, мы тем самым развиваем в себе драгоценные качества — мужество, выдержку, решимость; и таким образом, из результатов наших давно прошедших грехов мы извлекаем добро вместо зла.

Другим благом теософии является, как уже было упомянуто, полное освобождение от страха смерти, ибо последователь её учений понимает вполне, что такое смерть. Он перестаёт оплакивать тех, которые ушли ранее его, ибо знает, что разлука — только кажущаяся, что они продолжают быть с ним, и что давать волю эгоистической печали — значит навевать беспокойство и подавленность им. Раз это так, и он знает, что любовь, соединявшая его с ними, не нарушилась, он неизбежно начинает владеть своей печалью, чтобы она не отразилась на них.