Хольгер Кальвайт - Шаманы, целители, знахари. Древнейшие учения, дарованные самой жизнью Страница 11

После этого Ариго подвергся психиатрическому обследованию, но признаки нарушений не были обнаружены. Экзорцизм, предпринятый католической церковью, не освободил его ни от обморочных состояний, ни от описанных явлений.

Вскоре он стал относиться к этому спокойно, как к природному явлению, так как сила, которой они достигли, делала его неспособным защищаться от них. И теперь он хотел выяснить, что бы произошло, уступи он требованиям этого доктора Фрица. Он предпринял попытку исцеления: отнял костыли у известного городского инвалида и приказал ему бежать. Через мгновенье тот мог уже пользоваться снова собственными ногами. Удивленный собственным успехом, он испытал себя на своих друзьях. И хотя он отдавал распоряжения без всякого собственного участия, исцеление происходило мгновенно.

В конце концов церковь призвала его к ответственности и добилась, чтобы он был представлен вновь различным психиатрам, которые были снисходительны к нему, так как боли и галлюцинации терзали его с еще большей силой. Его беспокоило также то, как быть с рестораном, которым он владел и с политическими обязанностями.

Вскоре сопротивление Ариго было сломлено: он начал целить больных, как казалось, совершенно самостоятельно; его лечение давало мгновенный успех. В то время, когда он занимался исцелением, видения и головные боли притуплялись. Несколько лет спустя он организовал настоящую практику, вопреки тюремному заключению и длительному недоброжелательству со стороны церкви, но при поддержке жителей своего родного городка и многих тысяч больных, которым он помог. Само лечение длилось часто всего несколько секунд, при этом он оперировал ржавым ножом в состоянии полутранса, выражение его лица при этом менялось, становясь почти надменным, а речь приобретала немецкий акцент. В такие минуты он утверждал, что является доктором Фрицем и что оперирует и выписывает рецепты не он, а доктор Фриц; он же, едва глядя в них, почти автоматически оставлял на бумаге каракули. Эти рецепты соответствовали общепринятым медицинским требованиям, а многие из указанных в них медикаментов появились совсем недавно. Во всяком случае, медицинская терминология, которую использовал Ариго в состоянии транса и одержимости духом, значительно превосходила его знания, которыми он располагал в нормальном состоянии. Во время своих операций он не имел никаких вспомогательных средств, кроме старого перочинного ножа. Он не придавал значения ни антисептике, ни анестезии, и под его рукой пациенты не чувствовали боли, а их раны не кровоточили. Часто он оперировал, вообще не глядя на то, что делает. При этом он общался с другими пациентами. Так он вел себя, проводя даже сложные операции на голове и на глазах. Ариго занимался практикой в течение почти 20 лет и исцелил за это время тысячи пациентов. Убедившись в существовании спиритических сил, чему он долгое время противился как добрый католик, он поверил, что через него в самом деле действует некий умерший немецкий доктор Фриц и другие потусторонние помощники. Наряду с доктором, Ариго поддерживали еще многие духи-союзники, среди которых был один монах, живший в XIII веке.

Различные группы американских врачей поддерживали Ариго, удостоверяли документально его успехи как целителя, исключая возможность какого-либо обмана, но. не могли постичь механизмов целения. Ариго не брал ни денег, ни подарков за свою деятельность; он выполнял свою работу исправно, как ночной сторож, и, хотя он лечил каждую неделю до 1500 пациентов со всего мира, казалось, никогда не уставал.

Ариго погиб в 1971 году во время автокатастрофы, которую точно предсказал. Это произошло как раз в то время, когда тогдашний президент Бразилии Кубичек, личный пациент и друг Ариго, организовал национальный фонд и национальный комитет для его поддержки [47].

Мы встречаемся в случае с бразильским целителем Ариго, как и в истории многих шаманов, вначале с бурным протестом против вступления в союз с миром духов. В конце концов сила сопротивления ослабевает, и он соглашается на роль безвольного инструмента потусторонних сил.

Ариго никогда сам не претендовал на то, чтобы быть целителем или обладать прочими дарованиями; он остался простым скромным человеком, который чувствовал себя обязанным уменьшать страдания людей. После его смерти появились признаки того, что одним из его братьев овладели те же явления, которыми было отмечено начало деятельности Ариго как целителя. Это означало, что доктор Фриц хотел продолжить свое дело в теле его брата.

Упав с лестницы, маляр Петер Хуркос [48] пережил тяжелую мозговую травму в области гипоталамуса, шишковидной железы и основания черепа, результатом чего стало шизофреническое состояние с потерей ориентации: он утратил способность концентрироваться и принимать решения, его интеллектуальный уровень соответствовал десятилетнему возрасту. Однако различными тестами выявлялись у него новые способности. Он мог осознанно и вполне контролируемо передавать мысли телепатическим способом, узнавать о событиях в жизни других людей; говорить о людях и предметах независимо от того, как далеко они находились.

Как и Эдгар Кейси [49], известный американский целитель, Хуркос был в юности интровертом, замкнутым, витающим в фантазиях ребенком. Во время своего падения Хуркос ударился головой, Кейс получил удар по голове баскетбольным мячом. Оба потом в состоянии транса могли говорить на иностранных языках. Как и Кейса, родившегося с молоком в груди, Хуркоса при рождении сопровождали необычные явления: он родился с «caul» на голове, родом вуали, которая должна была быть раскрыта и удалена, чтобы новорожденный мог дышать. В Голландии, родине Хуркоса, говорят в этом случае о «шлеме», «Fliess». «Шлем» имел в медицинском фольклоре много значений. Он символизировал тайну: принято полагать, что рожденный со «шлемом» в голландских народных преданиях обладал способностью смотреть в будущее.

Новорожденный чуть было не умер по причине этих родовых осложнений, но выжил, хотя и был слепым первые шесть месяцев своей жизни, а в первые годы предпочитал тенистые места и темноту. Хотя его необычные способности стали заметными только после несчастного случая, его родители и друзья говорят о нем как о своеобразном ребенке, который всегда был один и видел вещи, остававшиеся невидимыми для других.

Вуаль вокруг головы младенца врачи смогли удалить спустя несколько часов после рождения, операция на глазах оказалась успешной лишь через 6 месяцев, однако у Хуркоса всю жизнь были проблемы со зрением.

После падения с лестницы Хуркос без сознания находился в больнице и не помнил многие вещи. Забылись имена, даты и лица, членов своей семьи он узнавал лишь по голосам. И сегодня он не запоминает никаких имен и телефонных номеров, в том числе и свои собственные. Случай, с ним происшедший, он описывает следующим образом:

«За то мгновенье, пока я летел вниз, у меня перед глазами за несколько секунд прошла вся моя жизнь — и внезапно все потемнело. Позднее мне опять захотелось туда, откуда я пришел и где было так прекрасно. Там были замечательные цветы и музыка, и все было совсем по-другому. Даже тюльпан выглядел иначе, гораздо прекраснее, чем обычный тюльпан. Да, я видел цветы и горы, фантастические горы».

Его предсмертное переживание обнаруживает характерный ретроспективный взгляд на прожитую жизнь: ощущение внезапной темноты, в которой обнаруживается движение по туннелю, и затем вид сияющего ландшафта, описание которого мы так часто находим.

Хуркос услышал странные звуки, ему казалось, что он лишился собственного сознания, он увидел картины и услышал голоса, от которых стремился всеми силами освободиться:

«Когда я прикоснулся к кувшину с водой у моей постели, я услышал звуки. Когда я схватился за стену, я одновременно услышал звуки и увидел различные вещи. Иногда я прикрывался подушкой, чтобы ничего больше не видеть и не слышать, но звуки и картины вновь проникали ко мне. Даже когда я спал, мое сознание отправлялось к тем местам, которых я до того никогда не видел…»

Сам того не желая, он видел будущее людей, что приводило его в особое беспокойство. Свою тогдашнюю жизнь он описывает как кошмарный сон, а себя самого после несчастного случая описывает как некоего субъекта, имеющего два мозга, свой собственный и чужой. Окружавшим его также бросилась в глаза эта перемена личности:

«Я вспоминаю, что, когда падал, я не хотел умереть. Затем внезапно все стало черным. Когда я пробудился, я лишился собственного сознания. Так я приобрел свой новый дар. Внезапно я почувствовал, что обладаю сознанием другой личности. Мои отец и мать полагали: «Он уже не прежний Петер», и говорили: «Он умер и вернулся, обладая двойным сознанием»