Майкл Роуч - Как работает йога. Философия физического и духовного самосовершенствования Страница 12

– Так ты имеешь в виду, что когда я, скажем, злюсь на капрала, то дурные мысли, текущие у меня по боковым каналам, становятся такими плотными и сильными, что скапливаются в определенных точках в срединном канале, и в результате мне становится еще труднее успокоиться?

– Именно так, – согласилась я. – Ну а теперь последнее, прежде чем перейдем к позам. Помните, где пересекаются линии у вас на спине?

– На шее, в середине спины и на пояснице – как раз там, где у меня болит.

Затаив дыхание, я ждала, когда он сам додумается.

– Да ведь это те места, – промолвил он, все больше увлекаясь, – именно те места, где у людей обычно болит, и в которых, когда люди стареют, возникают всякие неполадки, типа артрита и тому подобного.

– Верно, – снова подтвердила я. – Если достаточно долго сохранять в себе дурные мысли и часто закупоривать срединный канал, то обязательно появится то, что Гуру называет «болью в теле», – ровно в тех самых местах.

– Тогда позы, – капитана было уже не остановить, – позы, все позы без исключения, должны помочь расслабить эти точки зажима, чтобы внутренние ветры смогли вновь задуть в срединном канале. А это, в свою очередь, заставит меня обратиться к хорошим мыслям, – добавил он задумчиво, – к тем самым, что текут по срединному каналу.

Я развернула его к себе лицом и одарила широкой сияющей улыбкой.

– Наверное, не зря вас сделали капитаном! – похвалила я его, а затем мы прилежно проделали все изученные нами позы, чтобы капитан не слишком зазнавался.

Дыхание и улыбка

Первая неделя мая

И на следующий день сержант довольно бесцеремонно распахнул дверь моей камеры и дубинкой указал мне на дверь. Я собрала в торбу свои пожитки – шаль и миску – и сказала, так чтобы услышал Бузуку:

– Значит, я иду на работу к ткачихе?

Сержант мне не ответил, ясно давая понять, что он прекрасно осведомлен об общении между арестантами. Он постучал дубинкой об пол, но я впервые видела его таким расслабленным, будто он чего-то от меня ждал, и от этого у меня вновь засосало под ложечкой.

Проходя мимо дверей капитана, я искоса бросила взгляд в его комнату и заметила, что он тоже украдкой наблюдает за мной. Я кивнула ему, чтоб показать, что ему нечего волноваться по поводу оказанного мне доверия. Да он и не волновался. Не знаю, в какой момент жизни человек наконец осознает, что его счастье или несчастье никак не зависит от того, где он находится; наверное, некоторым требуется время, чтобы прийти к такому выводу.

Здесь, в тюрьме, у меня по крайней мере был преданный ученик – хотя бы один человек, который будет слушаться меня, потому что ему больно, а мое знание может ему помочь. А как прекрасно было бы, если бы мы вместе смогли помочь двум другим страждущим душам! Говорят, что самый прекрасный цветок, лотос, растет в самой грязной части водоема, и эта грязь служит источником его красоты. Поэтому я не чувствовала особой разницы между своим пребыванием в тюрьме и выходом на волю. Все служило благодатным источником для того, что я могла дать другим.

На крыльце я обернулась и ласково прикоснулась к руке сержанта. Он вздрогнул и уставился на меня. Я отступила на шаг в сторону, слегка махнув ему рукой, как сделала бы бабушка.

– Сейчас вернусь, – небрежно сказала я, – только схожу за собакой.

Сержант так удивился, что даже не попытался меня удержать.

– Только с привязи ее не спускай, – бросил он мне вслед, когда я уже была на полпути к тому месту, где позади тюрьмы был привязан мой пес.

Если у вас когда-нибудь была тибетская собачка, вы можете себе представить, как встретил меня Вечный. Он восторженно визжал, прыгая вокруг меня и в конце концов запутав меня своей веревкой.

– Тише, тише, львенок! Любимый мой песик! Осторожно, наш сержант слишком любит размахивать своей дубинкой, и думаю, нам с тобой не стоит испытывать судьбу.

До хижины старухи было около получаса ходьбы. За хижиной был сарайчик, и она поставила там маленький ткацкий станок. Пол здесь, в отличие от моей камеры, был устлан свежей соломой. Старуха-вдова оказалась маленькой полной женщиной с неубранными седыми волосами. Ее лицо избороздили глубокие морщины; она явно прожила нелегкую жизнь.

Со мной она говорила мало. В самый первый день моей работы она взглянула на меня с гримасой отвращения, зажала себе нос и отправила меня к ближайшему ручью, велев не возвращаться до тех пор, пока я не помоюсь и не обсохну, не выстираю платье и не отмою свою «мерзкую дворнягу». Ручей бежал меж двух только что распаханных и засеянных полей; эти огромные поля простирались далеко в обе стороны, насколько хватало глаз. Я обнаружила деревянный мостик, по одну сторону которого росли кусты, где мы могли бы никем не замеченными посидеть и обсохнуть после мытья. Вода и солнце были прекрасны, но мы с Вечным не стали медлить – незачем давать сержанту повод навсегда запереть нас на замок.

Что до работы, тут рассказывать особенно нечего. Обычное дело: я в кровь стерла себе пальцы, изготовляя скверные тонкие коврики, которые моя хозяйка быстро распродавала в селении в базарный день. Все мои советы и рассказы о разнообразии орнаментов и роскошном ворсе ковров в моем родном Тибете она встречала с каменным лицом и приказывала мне вновь приниматься за работу.

Порой заходил сержант и просиживал долгие часы, слушая вранье хозяйки о том, как много мы с моей собакой ежедневно проедаем. Когда он наконец терял терпение, то прекращал старухины просьбы о деньгах ударом дубинки об пол, бросал ей несколько монет и вновь уходил в селение за очередной бутылкой. Каждый день рано утром я являлась в участок задолго до прихода капитана и поджидала его, сидя на скамейке.

Во время нашего следующего занятия я остановила его прежде, чем он закончил выполнять позы.

– Пора поговорить о дыхании, – сказала я.

Капитан уже едва дышал от усталости и, казалось, был благодарен за эту передышку.

– Самое большое влияние на внутренние ветры в нашем физическом теле оказывают даже не сами позы, – сказала я, – а наше дыхание. Оно теснее всего связано с ветрами. Поэтому, если мы научимся дышать так, чтобы ветры не закупоривали каналы, наши позы станут куда более действенными. Если же, наоборот, во время выполнения поз мы будем дышать прерывисто, то причиним каналам вред, потому что в них будут образовываться зажимы вроде того, что причиняет вам боль. Так что давайте прислушаемся к практическим советам Гуру по поводу дыхания – о том, как заставить себя дышать правильно. Это само по себе целая наука, даже если вы не будете делать никаких поз.

Капитан кивнул. Я заметила, что он уже изо всех сил старается дышать плавно. У него и вправду было неплохое чутье, если можно так выразиться, на все, что связано с йогой.

– Когда Гуру говорит о дыхании, прежде всего он указывает:

Внимательно следи за дыханием, за вдохами и выдохами, за остановкой дыхания, за изменениями в нем.

– Первое и самое очевидное, что можно сказать о дыхании, – продолжала я, – это то, что дышать во время поз нужно через нос, а не через рот, если, конечно, нос у вас не заложен. Если нос заложен слизью, как, например, при простуде, тогда перед выполнением поз нужно его как следует прочистить. Можно высморкаться или прибегнуть к другим, более действенным способам – специальной методике древних мудрецов, которую, если возникнет такая необходимость, мне будет легче вам продемонстрировать, чем рассказать о ней словами. Пока же следите, чтобы ваши ноздри и носоглотка не были заложены, иначе будет значительно труднее выполнять позы, а сами позы окажутся менее действенными.

Я говорю «менее действенными» из-за связи между вашей носоглоткой и тремя главными каналами, над которыми мы пытаемся работать, чтобы их освободить. Эти каналы не кончаются у вас на макушке; два боковых идут вниз внутрь вашего черепа, а затем выходят наружу по обе стороны носа в верхней его части. Именно поэтому, кстати, нам и даны две ноздри. А срединный канал идет вниз и кончается за точкой в нижней части лба, как раз между бровями. Поэтому, когда вы плавно вдыхаете и выдыхаете не через рот, а через нос, это успокаивает внутренние ветры в трех каналах, которые выходят наружу так близко от носа. А это в свою очередь помогает расслабить зажимы в тех самых важных центрах вдоль спины и в голове.

Капитан внимательно слушал. Я это понимала по его дыханию, становившемуся все тише и тише. Когда мы внимательно к чему-либо прислушиваемся, наше сознание сосредотачивается, это замедляет внутренние ветры, а те, в свою очередь, замедляют дыхание. Как все в мире связано, подумала я.

– Идем дальше. Во время выполнения поз нам нужно, чтобы в определенный момент вы вдыхали, а в другой – выдыхали. Например, когда вы выполняете самую первую позу, Приветствие Солнцу. В ту самую минуту, когда вы тянетесь к небу, когда ваше тело вытянуто до предела, дыхание должно идти внутрь – вы находитесь в самой глубокой точке вдоха. Растяжение должно ощущаться как нечто совершенно естественное, радостное, легкое – как когда вы, широко зевая, сладко потягиваетесь – это очень приятное ощущение. Легкие у вас наполнены воздухом, а кровь насыщается необходимой ей пищей, кислородом.