Алла Михайлова - Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом» Страница 12

«Не ушла бы от меня, сейчас бы, как сыр в масле, каталась», — говорил он. Нежное и трогательное отношение к ней теперь уже сочеталось в нем с привычкой ломать женщин под себя, держать их на крючке.

Сохраняю книги, надеясь изменить образ жизни и начать думать.

Книги — это, может быть, единственное, что не следует никогда бросать! 3 сентября 1997 год.

ДОЧЕНЬКА

Пойти к дочке, поздравить и подарить подарок. Съездить к Бусику.

Вот те яркие детские впечатления, которые, как искры, вспыхивают в моем сознании и напоминают о том времени, когда папа еще жил с нами.

…В большой картонной коробке, стоящей на кухне, что-то зашуршало. В этой коробке неделю назад мне подарили маленькое красное пианино. Теперь пианино со мной в комнате, а на кухне в этой самой коробке живут… кролики.

«Сегодня они мне понадобятся для представления», — папа зашел на кухню и указал на животных.

«Что они будут делать?», — спросила я.

«Они будут появляться из шляпы», — папа загадочно наклонился надо мной и чмокнул в нос.

Я представила, как эти белые кролики будут вылезать один за другим из шляпы, и о профессии моего отца складывался образ волшебника.

Я помню, как во встроенном шкафу у нас в коридоре стояло множество различного непонятного инвентаря. В деревянных коробочках лежали железные пальцы, разной длины и толщины, разноцветные шелковые платочки, коробочки с зеркальными стенками и большие куски магнитов. Карты, с обратной стороны склеенные скотчем, которые, кстати, я как-то по незнанию все разъединила. Мне хотелось папе помочь: разрезала весь скотч и собрала колоду, а вместо похвалы меня тогда сильно пожурили. Дома фокусы он показывал редко, и вот когда я заинтересовывалась тем или иным предметом, он начинал демонстрировать ловкость рук Тогда я и узнала, что колода может порхать в воздухе, как бабочка.

А еще я помню, как на антресолях лежали папины вещи для похода. Пододвину, бывало, кухонный стол к дверному проему, поставлю на него шаткую табуретку, заберусь на эти нагромождения и часами разглядываю: старый котелок для ухи, спальный мешок, удочки, походный рюкзак с еще оставшимися в нем еловыми иголками, сухими листьями и песком.

Дальше в воспоминаниях: родителей дома нет, со мной бабушка. Она добрая, внимательная, пытается все успеть, знаю, что родителей она отпускала в недолгие поездки. Но папа появлялся дома с каждым разом всё реже.

«У него работа такая», — объясняла мама, и я думала, что папы у всех так работают.

Без отцовского внимания я действительно скучала. В нашем доме, на четвертом этаже жила моя подруга. У нее была полноценная семья: папа с мамой, бабушка с дедушкой, приезжало много родственников, все жили дружно. Я держала в голове этот идеальный образ семьи, у нас всё было не так. Я завидовала, что на выходные моя подруга с родителями ехали гулять в Парк Горького, а потом она рассказывала мне, что её папа — самый сильный и бесстрашный — был на тех аттракционах, куда побоялась пойти мама; что летом они всей семьей уезжали в деревню к прабабушке, что на всех праздниках, когда они приглашали меня, была теплая, веселая атмосфера, которую создавал отец семейства. Но мой папа был совсем другим. Я знала, что он был карьеристом и вместе с тем любил меня, просто на тот момент он не мог совмещать семью и работу. Такова жизнь. Но я верила, что когда-то он обязательно вернется, и мы пойдем в кино, будем вместе играть и ходить в походы.

Мне 6 лет. Меня взяли в первый класс, так как через 23 дня исполнится 7 лет. В выходной день на праздничной неделе утром я открыла глаза, проснувшись оттого, что кто-то по-особому зашел в комнату. Папа протянул мне маленького, умещавшегося на ладони, игрушечного белого зайчика в зелёненьких штанишках. Я была счастлива, как будто получила в подарок весь мир.

«С днем рожденья, малыш», — ласково поздравил папа, и его колючие усы приятно коснулись моей щеки.

Это был единственный запомнившийся мне подарок от отца. Искренний, теплый и самый дорогой.

Позже, когда он колесил по стране с выступлениями, обязательно захватывал мне какие-нибудь сувениры, симпатичные платьица, костюмчики. Очень долго я носила юбочный костюм цвета морской волны, с надписью «Flower s of time», который папа привез из Англии. Даже когда он стал мне маловат.

Мамы часто не было дома, но я запомнила периоды, когда она помогала мне в начинаниях моего творческого пути. Во время моей учёбы в начальной школе учителя заметили во мне актёрский и певческий таланты и стали раскрывать их. Я участвовала во всех школьных оперных постановках, а затем меня перевели в более серьёзный театральный класс, и я выступала в Детском театре под руководством Натальи Сац. А потом надо было идти «ещё выше», а возить меня на другой конец Москвы никто не смог, так как бабушка была старенькая, а мамы никогда не было дома, и моя карьера оперной певицы накрылась. Тогда на все мои выступления и главные роли мама шила мне сценические костюмы Золушки, Принцессы и для других ролей. Руки у неё «золотые», а вот отношения матери и дочери у нас, к сожалению, не сложились и по сей день.

Когда мама приходила домой после периодов долгого отсутствия, она рассказывала о встречах с отцом, о работе и какой-то другой жизни, в которой почему-то не было меня. Я ассоциирую наши с ней отношения, как в рассказах Максима Горького «Детство. В людях. Мои университеты». В жизни главного героя в детстве с мамой тоже складывались отношения непросто. Они любили друг друга, но в то же время были и далеко друг от друга душой. А меня воспитывала бабушка.

Из маминых рассказов о встречах с папой я знала, что он добивается больших успехов. Мне почему-то всё время казалось, что он еще вернется в нашу семью, и я просто ждала. Я видела у нас дома его афиши, профессиональные фотографии, книги, а весь реквизит фокусника продолжал лежать в нашем шкафу И так шло время. Мы созванивались редко из-за его постоянных гастролей.

Дзинь-дзинь.

«Привет, малыш. Как дела? Сегодня смотрите телевизор. По первому каналу вечером в 19:00 меня будут показывать», — с каким-то озорством и одновременно с гордостью говорил папа. И мы смотрели.

Или:

«Я себе телефон купил с автоответчиком. На нем так интересно можно тональность голоса менять… Ну-ка скажи чего-нибудь… Во-во… Ты у меня таким басом говоришь… Ха-Ха… А теперь…?» — и мы смеялись, как дети, и я чувствовала, что он где-то рядом. «А ну-ка перезвони мне, я послушаю, как новый телефон трещит», — ребячился он.

Так проходили наши звонки от случая к случаю, всегда непосредственные и без тяжелых расставаний. Но мне всегда казалось, что он очень близко.

«Вот разберусь немножко с делами, поедем в Краснодар, тебя там тётя Валя уже заждалась, все соскучились, отдохнем», — в другой раз говорил он.

Как-то о Юрии Лонго, экстрасенсе и целителе, снимали очередной фильм. Для сюжета требовалась история его семьи. Он взял меня на съёмки. Мы поехали семьёй в Филёвский парк. Зимняя погода выдалась чудесной, а нашу прогулку, сеансы оздоровления запечатлели на плёнку.

«Закрывай глаза и ощущай тепло от дерева… Чувствуешь? — учил он меня.

«Ага-а-а», — мне казалось, что я действительно чувствую тепло. А папа улыбался.

Тогда мы снова были единой семьёй, а папины советы для закаливания организма я использую и сегодня.

А дальше пошел Бум его творчества, и папа стал уезжать надолго, в другие страны. Мы стали общаться еще реже. В нашей семье стали происходить не лучшие изменения. Мамино пристрастие к алкоголю усугубляло положение в семье. Мы с бабушкой жили вместе в одной из комнат, мама то уходила, то приходила в меньшую комнату, и с каждым её приходом был скандал. Болезнь алкоголизма все время подпитывается материально. Бабушкиной зарплаты, которую она получала, работая регистратором во взрослой поликлинике, должно было хватать на всех нас. Я училась в классах уже средней школы, мама не работала, но приходила исключительно за деньгами, и, понимая, на что эти деньги будут уходить, бабушка всячески старалась ей их не давать. В результате чего были и драки. Я становилась, как меж двух огней, пыталась успокоить обоих, мне не доставалось, но, иногда не выдерживая, убегала на улицу на весь день, плакала, и ждала, когда мама уйдет. Мне казалось, что если бы в нашей семье был отец, он не допустил бы такой ситуации. В середине 90-х годов к нам пришли жить и моя тетка с мужем. У них была своя квартира на Бутырском валу, но наследственность повлияла и на мамину сестру, и алкоголь заставил их заложить квартиру лицам кавказской национальности. Идти было некуда, кроме как к нам. Старшая дочь бабушки была прописана у нас на Кутузовском проспекте, и они приехали жить в меньшую комнату. Маме стало некуда приходить. Когда я была еще маленькой, мама, имея в Сокольниках комнату, в которой мы были прописаны с ней вместе, продала ее ради Зеленого змея. В те времена никто не заботился, куда после этого будет прописан ребенок, и мы практически остались на улице. Но ведь мама знала, как сильно меня любит бабушка, и при получении паспорта я должна была оказаться на Кутузовском. Таким образом, с каждым приходом мамы скандалы становились еще сильнее. Тетя с дядей умерли от пьянства в 2002 году, но в памяти еще свяжи горькие воспоминания нашей тогда не жизни, а существования: