Михаил Юровский - Шаманы Байкала. Путевые заметки Страница 12

Кстати, читая книжки всяких исследователей Арктики и умиляясь телепутешествиям на Амазонке, я просто млею от их ужаса и пафоса. Ребята! У вас всё по плану. Вас кто и как содержит? Когда у человека есть цели и задачи – он уже в себе. Каково же быть не в себе долго-долго? Так вот быть, а тем более жить на трассе – это тотальный форс-мажор. Надо быть готовым к постоянной перемене погоды, к тому, что час-два-три ты будешь идти пешком. Тебя никто не накормит, никто не обогреет и выслушают разве что с усмешкой и назиданиями. А ещё ночлег! Готовы ли вы без спальника, или только в нём, ночевать в степи и лесу? А приходится. На самом деле лучше пересидеть ночь в кафешке, только вот руки затекают… Поскольку не лечь головой на стол от усталости сложно. Приходится руки подложить…

Кстати, о том, чтобы каждого гражданина закабалить – государство предпринимает к этому ряд мер. От крепостного права, кары за тунеядство, и до восторжествовавшей в XXI веке прописки. Есть ряд кар для сограждан, живущих ради работы в других городах. Так вот, их вскоре будут если не сажать, то штрафовать. А есть ряд сограждан, делающих пешие переходы или же автостопом тоже… ради работы! Хотя для тех, кто едет в своём родном авто по междугородним трассам, невозможно объяснить, что ты не просто вечный бродяга без определённого рода занятий (БОРЗ – по советской аббревиатуре), а пишущий кое-что путешественник… Что касается административной ответственности за нарушение сроков регистрации по месту жительства или пребывания, она установлена статьей 19.15 КоАП РФ. Штраф за такое правонарушение составляет 1500–2000 рублей. Если быть «в законе»…

Проводники и помощники

Виталий Львович Смирнов из города Байкальска – харизматик почище Никиты Хрущёва. Как-то, когда я шёл до Тихого океана, он меня подвёз… Приютил в рыбацкой берлоге. И предложил остаться на Байкале навсегда. Но тогда я не решился. Разбил ему случайно керосинку, а поутру мы уже расстались. Омуля только с собой прихватил. Прошли годы, и я зачастил к нему в посёлок Мурино. По два-три дня живу и слушаю его удивительные жизнеутверждающие истории.

– Однажды я подобрал пацанёнка. Он тоже, как и ты, шёл на Дальний Восток – на путину… Так оставил его у себя помощником. И он две зимы отзимовал. На ледяном катере как-то один заплыл и смог выжить под ледовой шапкой – тоже рыбаком, наконец, стал. Прижился.

Сам Львович сидел в тюрьме, но остался таким позитивным и жизнерадостным человеком, что дай Бог каждому. Как-то он мента молотком убил. За то, что тот хотел у него машину забрать. Невероятно, но его выпустили… из ледового карцера в СИЗО Улан-Удэ, потому что он оттуда смог передать письмо через бурятку-надзирательницу в Народный Хурал Бурятии. Чудо! И таких невероятных историй от подвозивших меня на трассе – аж целый лес. И они все жизненны. Потому что вымысел – это только тень реальности. А она – непостижимо разная.

Как кончиком ножа Виталий Львович, вылитый товарищ Хрущёв, чистит и достаёт из трёхлитровки омуля – это тоже надо видеть. Он уже лет 15 не употребляет алкоголя и другим не советует. Но я как-то с рыбинспектором выпил водки. А Смирнов меня тщательнейшим образом предупреждал – с этим ни за что не пить. И вот на полбутылке этот рыбинспектор, дядя Афанасий, начал меня тыкать в грудь и спрашивать, кого и где я вообще знаю… Оказалось, что на биофаке он учился с моим корешем Лёхой Шавриным, жучником, который сейчас живёт в Латвии по контракту, работает и шлёт удивительные отчёты из командировок по Южной Индии, например.

А потом уже, сидя в железной будке-бане, мы помирились. И знал я ещё, оказывается, пару-тройку таких же мировых оболтусов. Он меня бить не стал. Хотя всех до того избивал – научной дури (разводит в Бурятии осетров!) у дяди Афони хватало на троих. Короче, пока он спящий не упал с нар на пол и так до утра и пролежал, не поднявшись – я не понял вообще, с каким терминатором из учёных оказался знаком.

Ночёвки и приюты

Есть такое понятие – вписка. Это когда на одну ночь тебе даётся возможность заночевать. Как у новых знакомых, так и у старых. С годами найти ночлег в чужом доме стало крайне трудно. Например, возвращаясь из Крыма в Москву, я был гостеприимно принят простым человеком на Белгородчине – в селе Сажнёво… Но он меня попросил на ночь отдать ему свой паспорт. И это при том, что я спал в общем зале его недостроенного дома с 11 узбеками. Зато посмотрел на просёлочное раздолье Средней полосы России изнутри. И пообщался с четой хозяев. До того я сбил ноги в новой обуви и покупался в придорожной речушке… А они предложили душ и ужин. Первое было как нельзя актуально, а вот ужинать пошёл уж к работягам-узбекам. Они оказались все как один простые парни, чуть пообщались на сон. Вообще же ночлег на трассе – основная проблема. Перемены погоды ощущаешь на своей шкуре постоянно. Не всегда помогает таскаемый спальник с палаткой. Если первое – просто необходимость, то второе – уже роскошь из-за объёма груза. И ночи-то – адреналин и тоска. Зато, когда выглянет солнце, а ты жив, здоров и, главное, бодр и весел – вот оно Счастье!

Удочеривший мумию

Мне посчастливилось дружить и общаться с очень своеобразным художником Владом Несыновым. Прогремел он на всю страну тем, что несколько лет в своём доме хранил мумию. После серии статей его пригласили на центральное телевидение, и там он многих потряс тем, что целовал и обнимал давно высушенную временем забальзамированную Сибирскую принцессу. Так её величали местные жители. Ей поклонялось не одно поколение людей. Мумия долгое время находилась в естественном гроте у посёлка Большое Голоустное. Во время строительства автодороги пещерку разворотили, мумию маленькой девочки взяли некие люди, в скором времени покинувшие Россию. Всеми брошенную Принцессу они оставили на сохранение семье Несыновых. Впервые я увидел её году в 2002-ом. Тогда в жизни Влада произошли большие изменения. Его перед этим уволили с должности председателя Союза художников Иркутска и вдогонку ещё и исключили из этого Союза… Обвинив, как у нас водится, во всех смертных грехах.

Ютились они тогда с женой Мариной и двумя детьми в двухкомнатной мастерской. Теснота вопиющая. Всё свободное пространство заставлено картинами и мебелью. Да ещё и мумия! Я всегда верил в здравомыслие, творческую гибкость и свободу мышления Несынова, но… тут всё так нагромоздилось, покруче питерской коммуналки. Сам я тогда был в перманентном отъезде в Петербург. И Иркутск мне тоже казался коммунальным краем – нет ничего хуже тесноты и бытовой закрепощённости, не позволяющей даже уединиться. Но, как выяснилось недавно, не преданное земле тельце маленькой девочки не даёт покоя многим шаманам Иркутской области. Представители советов шаманских общин и старейшин Прибайкалья специально собрались в Иркутске, чтобы обсудить вопрос, как вернуть мумию в родную местность. Как утверждают шаманы, неуспокоенная мумия может навлечь на регион самые разные беды – как природные катаклизмы, так и техногенные катастрофы. Валентин Хагдаев, ольхонский шаман-боо, также считает, что мумию нужно вернуть на место:

– Большинство старейшин и шаманов считают, что это необходимо сделать. Если эта святыня важна для Большого Голоустного, то мумия должна возвратиться на место. Таким образом, мы уважим религиозные чувства верующих.

Рисовальщик же Несынов, рассказывая о себе, утверждает следующее…

– Наверно, эзотерика – это то, что, когда ты приезжаешь в город, в котором никогда не был, тебе знакомы все его улицы. И когда там, к тебе, рисующему неизвестно почему приглянувшийся дом, подводят слепого деда, а тебе и всем другим кажется, что он видит всё. А он говорит: «Наконец я дожил до той минуты, когда какой-то пришлый художник будет рисовать мой дом, теперь я спокойно умру».

Или вот рисовал я как-то район Александрии, и мне вынесли кресло, подали стол со свежесваренным кофе… Почему это происходило, если там так не принято?.. На такие вопросы простого и однозначного ответа никогда не дашь… Но дискомфорт был оттого, что запах тех мест и люди там меня дико раздражали, ведь это тоже о чём-то говорит. Их говор, одеяния и манеры меня убивали. Но ведь всё остальное было до боли знакомо, не требовались провожатый и переводчик. Естественно, меня всё это очень сильно заинтересовало, и с тех пор я стараюсь расшифровывать все свои воспоминания на листе.

А вот в Нью-Йорке у меня была сплошная бессонница, настолько мне там было дискомфортно, настолько меня генетически отторгала та земля, что надо было буквально сразу оттуда уезжать. Разве такое проигнорируешь просто так? А в Иркутске я чувствую себя как хозяин своей земли, понимаете. Но это не мешает мне смеяться над городом из-за нежелания совершенствоваться.

Прелесть нашего городка в том, что здесь этакая повсеместная вольница, но, конечно же, от этого изрядно устаёшь. Потому что, не имея порядка ни в строениях, ни в работе, беспорядок в итоге получается в умах людей. Никакой последовательности и безусловных традиций здесь просто нет. Если бы это было, мне, признаться, стало бы легче за свой город и за других, но, опять же, это метание во всём для художников хорошо. Но только для подготовленных художников, а таковых у нас очень немного осталось.