Михаил Глибицкий - Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика Страница 12

— Не верю, — сказал я.

Мне действительно казалось, что все было слишком уж просто, словно кем-то подстроено. Не успели мы прийти в парк и сразу же наткнулись на умирающего человека.

— Обстоятельства выстраиваются сами собой, — сказал он в ответ на мои сомнения. — Это не спектакль, а знак, действие силы.

Мир разума превращает это событие в нечто заурядное, в незначительный случай на пути к более важным делам. И тогда мы мельком замечаем, что какой-то человек просто лежит на траве, наверное, пьяный.

Но мир воли превращает это зрелище в действие силы. И тогда мы можем видеть смерть, кружащую вокруг человека. Она все глубже и глубже погружает свои когти в его светящиеся волокна, и они, медленно теряя свое натяжение, исчезают одно за другим.

Вот две возможности, открытые для нас как светящихся существ. Ты — где-то посередине, все еще желая, чтобы мир оставался разумным. И все-таки ты не можешь отрицать факт, что твоя личная сила дала тебе знак. Мы пришли в этот парк после того, как ты нашел меня именно там, где я тебя ждал. В какой-то момент ты просто наткнулся на меня, не думая, ничего не планируя, не используя намеренно свой разум. А затем мы садимся здесь и ждем знака. Оба мы обращаем внимание на этого человека, но каждый замечает его по-своему. Ты — своим разумом, я — сваей волей.

Этот умирающий — и есть тот кубический сантиметр шанса, который сила всегда открывает воину. Искусство воина состоит в том, чтобы быть непрерывно текучим, иначе он не успеет ухватиться за этот шанс. Я-то успел, а как насчет тебя?

Я не отвечал, начиная сознавать бесконечную пропасть внутри себя, и на какое-то мгновение действительно ощутил те два мира, о которых он говорил.

— Какой это исчерпывающий знак! — продолжал дон Хуан. — И все для тебя. Сила показала тебе, что смерть — это необходимая добавка к долгу уверенности. Без сознавания смерти все становится обычным, незначительным. Мир потому и представляет собой неизмеримую загадку, что смерть постоянно выслеживает нас. Что касается меня, то я лишь развернул детали этого знака, чтобы указать тебе направление. Попутно я показал тебе, и еще одно: сказанное мною сегодня — это как раз то, во что я должен верить сам, потому что таково предрасположение моего духа.

Дон Хуан сказал, что я должен быть уверенным в том, что у умирающего было достаточно личной силы, чтобы самому избрать улицы Мехико местом своей смерти.

— Мы снова возвращаемся к истории о двух котах, — сказал он. — Мы должны быть уверены, что у Макса было достаточно личной силы, чтобы понять нависшую над ним опасность и, подобно этому человеку на траве, сознательно выбрать, по крайней мере, место своего конца. Но был и другой кот, как есть и другие люди, которые встретят свою смерть в одиночестве, не сознавая ее, глядя на унылые стены своей опостылевшей комнаты,

Дон Хуан развернул свой пиджак и, прежде чем надеть его, показал мне, как тот превосходно сшит.

— Сделано на заказ, — сказал он и улыбнулся, довольный, как будто это имело какое-то особое значение.

— Я должен был обратить на это твое внимание, а то бы ты просто не заметил. Сейчас очень важно, чтобы ты это осознал. Ты привык сознавать только то, что считаешь важным для себя. Но настоящий воин должен сознавать все и всегда.

Мой костюм и все эти мелочи важны, потому что по ним можно судить о моем положении в жизни, или, скорее, об одной из двух частей моей целостности. Этот разговор давно назрел. Я чувствую, что сейчас для него пришло время. Но он должен быть проведен как следует, или это совсем не будет иметь для тебя смысла. Я хотел при помощи костюма дать тебе первый намек. Я считаю, что ты его получил. Теперь время поговорить, потому что для понимания этой темы нужна серьезная беседа.

— Что это за тема, дон Хуан?

— Целостность самого себя.

Он резко поднялся и повел меня в ресторан в большом отеле напротив. Хозяйка довольно недружелюбно показала нам столик в дальнем углу. Очевидно, места для избранных были вдоль окон.

Я сказал дону Хуану, что эта женщина напомнила мне другую хозяйку в Аризоне, где мы с ним когда-то ели. Прежде чем вручить нам меню, та спросила, хватит ли у нас денег, чтобы расплатиться.

— Я не виню этих бедных женщин, — сказал дон Хуан, словно сочувствуя ей. — Эта так же, как и та, другая, боится мексиканцев.

Он добродушно засмеялся. Несколько посетителей ресторана обернулись и посмотрели на нас.

Дон Хуан сказал, что, сама того не зная, а то и вопреки своему желанию, хозяйка отвела нам самый лучший столик в зале. Здесь мы можем свободно разговаривать, а я могу писать сколько душе угодно.

Как только я вынул блокнот из кармана и положил его на стол, к нам внезапно подлетел официант. Казалось, он тоже был в плохом настроении. Он стоял над нами с вызывающим видом.

Дон Хуан начал заказывать для себя весьма сложный обед. Он заказывал, не глядя в меню, как если бы знал его наизусть. Я растерялся. Официант появился неожиданно и я не успел даже заглянуть в меню, поэтому сказал, что хочу то же самое.

Дон Хуан пошептал мне на ухо: — Держу пари, у них нет ничего из того, что я заказал.

Он уютно устроился в кресле и предложил мне расслабиться и сесть поудобнее, потому что пройдет целая вечность, пока нам приготовят обед.

— Ты на очень примечательном перепутье, — сказал он. — Может быть, на последнем и самом трудном для понимания. Наверное, некоторые вещи из того, что я скажу тебе, полностью ясными не станут никогда. Но так и должно быть. Поэтому не беспокойся, не раздражайся и не разочаровывайся. Все мы — изрядные тупицы, когда вступаем в мир магии. Да и это не гарантирует нам перемен к лучшему. Некоторые из нас остаются идиотами до самого конца.

Мне понравилось, что он включил и себя в число идиотов. Я знал, что он сделал это не по доброте душевной, но чтобы я лучше усвоил сказанное.

— Не теряйся, если ты не уловишь чего-нибудь из моих объяснений, — продолжал он. — Учитывая твой темперамент, я боюсь, что ты можешь выбиться из сил, стремясь понять. Не надо! То, что я собираюсь сказать, лишь укажет тебе направление.

— Я начинаю очень нервничать, когда ты так разговариваешь со мной, — сказал я.

— Знаю, — сказал он спокойно. — Я специально заставляю тебя подняться на цыпочки. Мне нужно твое нераздельное внимание.

Он сделал паузу и взглянул на меня. У меня вырвался нервный смешок. Я знал, что он нарочно усиливает драматические возможности ситуации.

— Я говорю тебе все это не для эффекта, — сказал он, как бы прочитав мои мысли. — Я просто даю тебе время для правильной настройки.

В этот момент к нашему столу подошел официант и заявил, что у них нет ничего из заказанного нами. Мы выбрали суп. Ели мы молча.

— Я надел свой пиджак, — сказал он внезапно, — для того, чтобы рассказать уже известные тебе вещи. Но чтобы это знание стало эффективным, оно нуждается в разъяснении. Я откладывал это до сих пор, потому что Хенаро считает, что недостаточно одного твоего желания пойти по пути знания. Твои действия должны быть безупречны, чтобы ты стал достойным этого знания. Ты действовал хорошо. Теперь я расскажу тебе объяснение магов.

Он опять сделал паузу, потер щеки и подвигал языком внутри рта, как бы ощупывая зубы.

— Я собираюсь рассказать тебе о тонале и нагвале, — сказал он наконец и пронзительно посмотрел на меня.

— Это мой тональ, — сказал дон Хуан, потерев руками грудь.

— Твой костюм?

— Нет, моя личность.

Он похлопал себя по груди, по ногам и по ребрам.

— Мой тональ — все это.

Он объяснил, что каждое человеческое существо имеет две стороны, две отдельных сущности, две противоположности, начинающие функционировать в момент рождения. Одна называется "тональ", другая — "нагваль".

Я рассказал ему о мнении антропологов об этих двух понятиях.

— Ну, все что ты о них знаешь или думаешь — сплошная ерунда, — сказал он наконец. — Я могу заявить это с полной уверенностью, потому что ты ни в коем случае не мог знать того, что я скажу о тонале и нагвале. Дураку ясно, что ты ничего об этом не знаешь: для того, чтобы познакомиться с. этим, следует быть магом. А ты — не маг. Ты мог поговорить об этом с другим магом, но этого не было. Поэтому отбрось то, что ты слышал об этом раньше, потому что это никому не нужно.

— Я собираюсь познакомить тебя с тоналем и нагвалем. У магов к этому знанию интерес особый и уникальный. Я бы сказал, что тональ и нагваль находятся исключительно в сфере людей знания. Для тебя это пока та заслонка, которая закрывает все то, чему я тебя обучал. Поэтому я и ждал до сих пор, чтобы рассказать тебе о них.