Лариса Автухова - Последние дни Атлантиды Страница 12

Площадь огласилась веселой музыкой, ее мелодичные звуки, казалось, заполнили все вокруг, коснулись сердца каждого, кто пришел сегодня сюда. Люди радостно поздравляли друг друга с праздником, опустившимся на благодатную землю Атлантиды.

И только один Тод замер на месте, неподвижный и безмолвный, он не отрывал взгляда от царского балкона, где около парапета, улыбаясь толпе, стояла та, которую он тщетно искал на площади.

В первый момент, как только Тод увидел Лессиру, ему показалось, что это видение, — и в самом деле, разве может дочь, пусть даже и самого Асурамая, стоять подле царя во время его приветствия народа. Но видение не исчезало, и тогда Тоду вдруг стало ясно, что это не Клита, вернее, это она, но в день их встречи, называясь чужим именем, выдавала она себя за другую. Значит, она не дочь Асурамая… Видимо, она дочь самого Хроноса! Так вот оно что! О, Боги!

Тод смотрел на Лессиру, и в сердце его рождалось великое опустошение. Образ Лессиры, дочери самого царя Атлантиды, стремительно отдалялся от него. Разве смел он, сын земледельца, даже мечтать о ней? Нет, она слишком далека, как звезда на куполе небес. Он вдруг вспомнил вчерашнее смятение, и теперь удивился своим ощущениям, еще накануне он, не зная истины, уже чувствовал огромную, непреодолимую преграду. Надо уйти с этой площади, заполненной веселящимися людьми, укрыться от посторонних взглядов, остаться наедине со своей бедой. Безумец! Каким же жалким он был в ее глазах! Она, должно быть, долго смеялась над ним со своей служанкой. Стыд! Безумство!

Он твердил про себя о побеге, а ноги, словно вросли в землю. Он стоял и не двигался, только взгляд его бесцельно блуждал над головами беспечных людей. В этот момент он вдруг почувствовал чье-то легкое прикосновение, перед ним стояла служанка Лессиры. Она, чуть прищурив глаза от яркого солнечного света, весело улыбалась ему.

— Приветствую тебя, Тод! Мир тебе и твоим близким!

Невиданная ярость охватила Тода: он и сам понимал, что смешон, зачем же еще унижать его?!

- Тебя прислала твоя госпожа, чтобы посмеяться надо мной? Вы обманули меня, теперь я это вижу!?

— Тише, не говори так громко! Ты сам посуди, не могли же мы тебе сказать, кто на самом деле моя госпожа.

— Что же тебе нужно теперь?

— Какой же ты! — вновь рассмеялась Назира. — Ну не злись, никто и не думал над тобою смеяться.

Тод недоверчиво смотрел Назире в глаза и не знал, радоваться ему или горевать.

— Ты сама пришла, или тебя прислали?

— Конечно, прислали. Моя госпожа увидела тебя в толпе. Она хочет встретиться с тобой.

— Что ей нужно от меня?

— Этого я знать не могу. Придешь, и все узнаешь от нее самой. Сегодня вечером после праздника у канала в восточной части первого пояса!

Тод поднял голову, взгляд его вновь был устремлен к царскому балкону, где расположился Хронос и архонты. Лессира стояла чуть поодаль от них, она пристально смотрела на Тода, легкая улыбка коснулась ее губ. Так, значит, это святая истина! Она не смеялась над ним! И он встретится с самой богиней, именуемой Лессирой! Сегодня он вновь увидит ее глаза и улыбку, услышит ее голос!

Глава 8

Тод с нетерпением и тревогой ждал появления Лессиры. Сразу после разговора с Назирой, сообщившей ему о том, что ее госпожа желает увидеться с ним, Тод впал в почти беспамятное состояние, его рассудок слегка помутился от случившихся удивительных событий. Он с восторгом рисовал перед своим мысленным взором предстоящее свидание. Его сердце пело от того, что мечты его не были напрасными, и раз она сама назначила встречу, значит, и ей он небезразличен. Счастье! Это счастье! Он ощущал крылья за спиной, еще мгновение и, казалось, ноги оторвутся от земли, а руки в стремительном крылатом взмахе поднимут его к небу, а потом и к самому солнцу.

Он сразу же покинул праздник, ему нестерпимо было находиться среди людей, видеть вокруг себя их оживленные лица, невольно отзываться улыбкой на искренние приветствия, обращенные к нему. В этот великий для него час ему необходимо было уединение, чтобы полностью отдаться своим беспокойным мыслям и мечтам. Он неприкаянно бродил весь день без пищи и воды, сжигаемый до самых глубин души любовной лихорадкой. Тод старался выбирать безлюдные места, и это ему удавалось, ведь почти все жители Аталлы веселились на площади, празднуя первый урожай года.

Ближе к вечеру, когда разум начал брать главенство перед жаром сердца, зажженным его чувством к Лессире, Тодом вновь, как утром на площади, когда он узнал, кто же есть Клита, овладели тяжелые сомнения. Чем пристальнее и беспристрастнее, как бы со стороны, он вглядывался в произошедшие события, тем больше и больше его ум погружался в смятение. Разум, рассуждающий здраво, поборовший на короткие мгновения страстное сердце, говорил Тоду, что девушка, невольно распалившая его сердечный костер, слишком высокого происхождения, чтобы ему можно было надеяться на равенство с нею. Равенство между ними — несбыточная мечта: царская дочь никогда не будет принадлежать сыну земледельца. О, Боги, милостивые Боги, зачем он ее встретил? Лучше бы никогда ему не видеть ее так близко, не говорить с нею, не сметь и мечтать о ней! А он, безумный, все глубже погружается в омут своих чувств к ней.

Его душа была раздираема сомнения: то ему хотелось бежать прочь из города, чтобы забыть о ней, то он с нетерпением глядел на небо, ожидая наступления вечера, понимая, что если не увидит ее, то, наверное, умрет от горя. Он пришел к берегу канала еще задолго до назначенного времени, обессилено опустился на каменный парапет и, отстраненный от внешнего мира, погрузился в свои тяжелые мысли.

Лессира же предстоящую, назначенную ею самою встречу с Тодом воспринимала больше, как забавное приключение в своей однообразной, почти затворнической жизни. Правда, она была немного взволнованна, но не столько своими чувствами и ощущениями, сколько тем, что в ее существование должна была войти тайна. Никто не будет знать о том, что она, царская дочь, как любая простая горожанка, встречается с красивым молодым человеком.

Но ей приятны были воспоминания о своей прогулке с Тодом, его восторженные взгляды волновали ее, они томили ее душу. Ей незнакомо было это ощущение, и потому человек, ставший причиной такого необычайного переживания, невольно притягивал ее к себе, странно, но ей хотелось, чтобы он еще и еще смотрел на нее, а она бы купалась в слепящем восторженном свете его черных глаз. Да, она правильно поступила, что, увидев его сегодня на площади, послала Назиру к нему! Раз они увиделись, значит, так тому и быть, — они будут встречаться. Лессира не задавала себе вопроса, что же будет после того, как встречи эти, возможно, станут постоянными и необходимыми им обоим? Она предпочитала не заглядывать так далеко. К чему? Жить ей хотелось сейчас, а не потом, а раз так, то она не думала, куда могут завести их возможные отношения.

Собираясь на свидание с Тодом, Лессира, в отличие от прошлой своей прогулки, как и подобает царской дочери, стремилась быть ослепительной и непревзойденной. Она выбрала едва ли не самый прекрасный наряд — пурпурную тогу с рассыпанными по груди драгоценными камнями, — он был ей к лицу, тонко подчеркивал белизну ее кожи. Но, облачившись в тогу, она вдруг задумалась. Не лучше ли ей одеться поскромнее, ведь он, узнавший о ее истинном происхождении, скорее всего, будет смущен, и это смущение усилится многократно, если она станет слепить его еще и своим царским блеском. Разговор тогда не получится, и ей будет скучно. Нет уж, она и так много времени пребывает в тоске и одиночестве, чтобы сейчас, когда вот-вот должен в ее жизни появиться человек, восхищенный ею не как дочерью царя, а, в первую очередь, как женщиной, оттолкнуть его от себя, отдалить слепящим многих величием царской власти. Нет, сегодня она оденется, как и в тот день, день их встречи, просто и безыскусно, пусть он считает ее скромной и покладистой. Какова же она на самом деле, ему знать необязательно, ведь не собирается же она, Лессира, дочь царя Хроноса, связывать свою жизнь с сыном земледельца. Хотя, надо отдать ему должное, он красив и умен, с ним можно разговаривать о разном. Но что самое главное, он полностью покорен ею, ее красотой.

Усмехнувшись собственным мыслям, Лессира громко и требовательно позвала Назиру. Когда та вошла к госпоже, приказала себя раздеть и принести другое платье, проще и скромнее. Всего через несколько мгновений Лессира превратилась в изящную, скромно одетую горожанку, лишь превосходный черепаший гребень с множеством изумрудных глазков, державший в узде копну непокорных белокурых волос, выдавал ее высокое происхождение.

— Так лучше? — требовательно спросила Лессира.

— О, госпожа, тебе все к лицу, но этот наряд, — Назира лукаво улыбнулась — сегодня подходит больше.

— Хорошо. Тогда идем.