Брайан Вайсс - Мы не умираем, а рождаемся вновь! Доказательство реинкарнации, сделанное известным психиатром и подтвержденное документально Страница 13

Ее сожитель был ей не знаком. Я попросил ее перенестись к следующему значимому событию в этой жизни.

„ Я вижу что-то белое… белое со множеством ленточек. Наверное, это шляпа. Что-то типа капора, но с перьями и лентами.

«На ком надета эта шляпа? Случайно не на…»

Она оборвала меня.

„ На хозяйке дома, конечно! Это свадьба одной из ее дочерей. Все поместье празднует.

Я понял, что задал глупый вопрос. Затем спросил, не было ли каких-нибудь объявлений или статей об этой свадьбе в местной газете. Если бы что-то было, я попросил бы ее посмотреть на дату, напечатанную на титульном листе.

„ Нет, мне кажется, здесь нет газет. По крайней мере, я не вижу ничего подобного.

Похоже, в то время трудно было достать какую-либо документацию. «Ты видишь себя на это свадьбе?» — спросил я. Она тут же ответила мне громким шепотом:

„ Мы не на свадьбе, мы только смотрим, как люди приходят и уходят. Слуг на свадьбу не пустили.

«Что ты чувствуешь?»

„ Ненависть.

«Почему? С вами плохо обращаются?»

„ Потому что мы — бедные. И мы зависим от них. У нас так мало всего по сравнению с тем, что есть у них.

«Ты когда-нибудь покидала поместье? Или всю жизнь прожила в нем?»

„ Я прожила тут всю жизнь…

Она произнесла это задумчиво. Я почувствовал грусть в ее голосе. Ее жизнь была трудна и безнадежна.

Я повел ее дальше, ко дню ее смерти.

„ Я вижу какой-то дом. Я лежу в кровати, точнее, на кровати. Мне дают какое-то питье, что-то теплое. С мятным запахом. У меня ощущение тяжести в груди. Мне трудно дышать… Чувствую боль в груди и спине… Это плохая боль… Мне трудно говорить…

Она дышала прерывисто и поверхностно, превозмогая боль. После нескольких минут агонии выражение ее лица стало мягче, тело расслабилось.

„ Я только что покинула свое тело. (Ее голос стал громким и хриплым.) Я вижу прекрасный свет… За мной идут какие-то люди. Они помогут мне. Чудесные люди. Они совсем не боятся… я чувствую свет.

Затем возникла длинная пауза.

«Что ты думаешь о только что закончившейся жизни?»

„ Об этом позже. Сейчас мне так легко. Мне очень хорошо. Душа… душа нашла успокоение тут. Все телесные недуги остались позади. Душа умиротворена и чиста. Прекрасное чувство… прекрасное, словно солнце, бросающее свой свет на тебя. Этот свет так сверкает! Все появляется из света! Энергия появляется из этого света. Наши души сразу же отправляются туда. Там словно какой-то магнит, который притягивает нас. Это прекрасно. Это словно источник силы. Она может заживлять раны.

«Какого он цвета?»

„ В нем много цветов.

Она замолчала, отдыхая в лучах этого света.

«Что ты чувствуешь?» — вмешался я.

„ Ничего. Мне просто спокойно. Я среди друзей. Они все тут. Очень много людей. Кого-то я знаю, кого-то — нет. Но мы все здесь, ждем.

Она продолжала ждать, а минуты шли. Я решил ускорить процесс:

«У меня есть вопрос».

„ К кому?

«К кому-нибудь — к тебе или Учителям, — ответил я. — Я думаю, что понимание одного вопроса очень поможет нам всем. Вопрос такой: можем ли мы выбирать время и место нашего рождения и нашей смерти? Можем ли мы выбирать обстоятельства нашей жизни? Можем ли мы выбирать время нашего возвращения? Мне кажется, если мы будем знать это, то сможем избавиться от множества страхов. Есть ли здесь кто-нибудь, кто может ответить на мой вопрос?»

Казалось, в комнате стало прохладно. Когда Кэтрин заговорила снова, ее голос стал более глубоким и звучным. Этот голос я раньше не слышал. Это был голос поэта:

„ Да, мы сами выбираем, когда мы снова воплотимся физически и когда покинем тело. Мы знаем, когда сделали все, для чего были посланы сюда. Мы знаем, когда время выходит и когда нам надо принять свою смерть. Мы знаем, когда наступает тот самый момент, когда нам уже нечего делать здесь. Когда приходит время и когда душа успевает восстановиться и отдохнуть, тогда ей позволяется выбрать очередное физическое возрождение. Те, кто сомневается, кто не уверен насчет своего возвращения назад, могут потерять свой шанс — шанс исполнить свое предназначение в физическом теле.

Я тут же понял, что это говорила не Кэтрин. «Кто говорит со мной сейчас? — спросил я. — Кто это?»

Кэтрин ответила в своей обычной манере — тихим шепотом:

„ Не знаю… Это голос кого-то очень… Кого-то, кто контролирует все это, но я не знаю, кто он. Я просто слышу его голос и передаю вам то, что он говорит.

Она также знала, что это знание исходит не от нее — ни из ее сознательного, ни из подсознательного. Ни даже из сверхсознательного. Она каким-то образом слышала, а потом передавала мне слова и мысли кого-то очень особенного, кого-то, кто «контролирует это все». Таким образом проявился еще один Учитель. Это был не тот Высший Дух, которого я слышал прежде и от которого я получал очень мудрые послания. Это было новый дух, со своим особенным голосом и стилем, очень поэтический и чистый. Этот Учитель говорил о смерти без колебаний, но голос его был наполнен любовью. Эта любовь была теплой и настоящей, и в то же время самодостаточной и всеобъемлющей. Она была полна блаженства, но не была удушающей, эмоциональной или ограничивающей. Голос привносил атмосферу любви и всеобъемлющей доброты, и мне чем-то это показалось знакомым.

Шепот Кэтрин стал громче:

„ Я не верю в этих людей.

«Не веришь — в кого?» — переспросил я.

„ В Учителей.

«Не веришь?»

„ Нет, мне не хватает веры, поэтому моя жизнь была такой сложной. В этой жизни мне не хватало веры.

Она начала потихоньку анализировать свою жизнь в восемнадцатом веке. Я спросил, что нового она узнала в этой жизни.

„ В этой жизни во мне было много злобы и негодования, и я училась побеждать свои чувства к другим людям. Мне также пришлось понять, что я не контролирую свою жизнь. Мне бы очень хотелось управлять ею, но я не могу. Я должна верить в Учителей. Они укажут мне путь. Но я не верила. Я изначально думала, что жизнь моя погублена. Я никогда не отличалась светлым взглядом на мир. Мы должны верить… мы должны верить. А я сомневалась. Я выбрала сомнение, а не веру.

Она остановилась.

«Что ты можешь сделать — или что я могу сделать, — чтобы всем было лучше? Похожи ли наши пути?» — спросил я.

Ответ пришел от Учителя, который на прошлой неделе говорил об интуитивных силах и о возвращении из комы. Голос, манера, интонации — все отличалось и от настоящей манеры Кэтрин говорить, и от манеры второго, мужественного, Учителя-поэта, с которым я только что говорил:

„ Пути всех людей практически одинаковы. Все мы должны понять определенные вещи, пока находимся в физических телах. Некоторые из нас доходят до них быстрее, чем другие. Милосердие, вера, надежда, любовь… мы все должны знать об этом и знать хорошо. Это не просто отдельно взятая надежда, вера или любовь — в этом заключено столько всего! И существует столько способов их выразить! А мы лишь урываем всего понемногу…

Люди из религиозных орденов подошли к этим понятиям ближе, чем кто-либо из нас, потому что у них есть обет целомудрия и послушания. Они так много отдают и ничего не просят взамен. Остальные же просят награды — награды и поощрения за наше поведение… тогда как этих наград — наград, что мы хотим, — по сути не существует. Награда в самих наших действиях, но действиях без ожидания вознаграждения… отдавая, мы должны забыть о себе.

«Я не научилась этому», — добавила Кэтрин своим обычным мягким шепотом. На какой-то момент меня смутило слово «целомудрие», но я помнил, что оно происходит от слова «мудрость», которое значит гораздо больше, чем просто воздержание от секса.

Кэтрин продолжила.

„ Но надо не переусердствовать. Все, что делается чрезмерно… сверх меры… вы поймете. На самом деле, вы понимаете.

Она снова сделала паузу.

«Пытаюсь», — ответил я и попытался сконцентрироваться на Кэтрин. Может, Учителя еще не ушли…

«Что мне лучше всего сделать для Кэтрин, чтобы помочь ей справиться со страхами и тревогами? Как помочь ей выучить ее урок? То, что мы делаем сейчас — это лучший способ? Или мне стоит что-то поменять? Или продолжать в том же духе? Что будет лучше всего для нее?»