Рудольф Штейнер - Внутреннее существо человека и жизнь между смертью и новым рождением Страница 13

Таким образом, хотя из природных явлений можно доказать что вообще существует Бог, но из цепи причин и следствий никогда нельзя внешним образом доказать, что существует Христос. Христос был здесь и может пройти мимо человеческих душ, если они только из самих себя не найдут силы сказать: Да, вот это — Христос. Необходимо активное побуждение к импульсу истины, для того чтобы в Том, Кто здесь был как Христос, узнать Христа. Другие истины, лежащие в сфере Бога Отца, мы может быть принуждаемы принять, если только мы пустимся в область мышления и будем последовательно применять его, потому что быть материалистом значит в то же время быть нелогичным. Религиозная философия в духе Лотце и вообще религиозная философия возникает так, что нас принуждает к этому Божественному в религиозной философии наше мышление. Никогда, однако, таким же образом — путем простой философии — не можем мы прийти к тому, чтобы признать Христа, это признание должно быть нашим свободным поступком. Тогда возможно лишь двоякое: или делают последний вывод из веры, или же кладут начало исследованию духовного мира через изучение духоведения. К последнему выводу и приходят, когда говорят, как русский философ В. Соловьев. Он говорит: «Да, в отношении всех философских истин, которые человек узнает о мире, подчиняясь давлению своей логики, он не свободен, он не находится в свободной истине. Действительно же высшей истиной является та, которая нас не принуждает, которая является нашим свободным актом, это — свыше посланная истина веры». Высшее достоинство Соловьева завершается тем, что он говорит: «Высшая истина, которая признает Христа, это та же истина, которая творит свободно, которая не подчиняется принуждению». Для духовного исследователя и для того, кто понимает духовную науку опять возникает знание, но это уже активное знание, которое от мышления повышается к медитации, к инспирации, к интуиции, которое, творя, вживается в духовные миры, становится внутренне творческим и тем самым подобным тому, что мы должны развить, когда мы путем ли посвящения, путем ли смерти, входим в духовный мир.

Мудрость, которая нам насильственно навязывается на Земле, ее мы имеем в духовном мире в изобилии, так же как здесь, на физическом плане мы имеем явления природы. То основное, в чем заключается вопрос в духовном мире, это чтобы у нас был импульс, была сила сделать что — нибудь из этой мудрости, создать через нее реальность. Свободное творчество из мудрости, духовное действие как поступок, вот что должно в нас жить в виде импульса. И это мы можем иметь лишь в том случае, если найдем верное отношение ко Христу. Христос является той Сущностью, которая не может быть доказана внешней логикой рассудка, связанного с мозгом, она, однако, выявляется, реализуется в нас, когда мы приобретаем духовное знание. Как духоведение приобщается, как свободный акт, к другой науке, так приходит и знание Христа, лишь только мы приближаемся к тому миру, в который входим через посвящение или через врата смерти. В тот момент, когда мы в современный нам период времени переходим в духовный мир, то есть, когда мы умираем для физического мира, нам необходимо иметь такое отношение к миру, какое мы приобретаем, если устанавливаем верное отношение к Христу. Бога, который является Богом Отцом христианской религии, мы можем иметь через созерцание природы. Его мы можем иметь при помощи созерцания, живя в физическом теле. Христа же понять без традиции, без передачи, просто из чистого познания, возможно только через духоведение. Оно ведет нас в области, в которые человек вступает со смертью, со смертью, которая является символической, — выходом из физического тела с тем, чтобы в душе чувствовать себя вне тела, или со смертью, когда мы проходим через врата смерти. Правильным образом вооружаем мы себя импульсами, необходимыми нам, когда проходим через врата смерти, найдя верное отношение ко Христу. В тот момент, когда дело касается смерти, оставления физического тела, самое важное в современный нам период времени, чтобы мы правильным образом противостояли той Сущности, Которая пришла в мир для того, чтобы мы нашли надлежащее к Ней отношение. Бога Отца мы можем найти в жизни. Христа мы находим, когда понимаем правильным образом вхождение в духовное, когда правильным образом понимаем смерть.

ВО ХРИСТЕ МЫ УМИРАЕМ —

IN CHRISTO MORIMUR

Пятая лекция — В духе святом воскресаем

Вена, 13 апреля 1914 г.

Когда человек прошел через врата смерти, он сложил свое физическое тело. Физическое тело передано элементам земли. Можно сказать: физическое тело изъято из сил и законов, которые его пронизывают насквозь между рождением и смертью человека, а те, другие законы, которым он после смерти подпадает как физическое тело, являются просто физическими и химическими законами. С точки зрения физического мира у человека, само собой разумеется, такое воззрение, что от человеческого существа на физическом плане осталось то, что принадлежало этому физическому плану. Это принадлежит физическому плану теперь и передается физическому плану после смерти. Для самого же человека должно быть, естественно, принято во внимание и при правильном воззрении на духовный мир принимается во внимание та точка зрения, которую должен был принять умерший человек, прошедший через врата смерти. Для него оставление физического тела означает некий внутренний душевный процесс. Для оставшихся то, что после смерти происходит с физическим телом, является внешним процессом, и внутреннее человека, человечески душевное умершего человека уже не отпечатывается внутри того, что осталось в виде мертвых останков. Для человека же, который прошел через врата смерти, остается еще, однако, все же нечто привязывающее, хотелось бы сказать, нечто связанное с оставлением тела. Он имеет внутреннее душевное переживание: «Ты вышел из своего физического тела и оставляешь это физическое тело». Чрезвычайно трудно с точки зрения физического плана действительно точно (соответственно действительному положению дел) обрисовать то, что тогда происходит в душе человека, потому что этот внутренний процесс нечто бесконечно всеобъемлющее, нечто бесконечно значительное: это — внутренний процесс, который в сущности длится короткое время, но имеет универсальное значение для всей человеческой жизни. И вот, если бы мы хотели описать то содержание представлений, которые происходят в душе, то содержание, которого, конечно, сегодня в открытой лекции еще нельзя было касаться, если бы мы хотели обрисовать внешний, в данном случае духовно внешний процесс представлений, которым, так сказать, начинается жизненный путь, протекающий между смертью и новым рождением, то можно было бы сказать: у прошедшего через врата смерти является прежде всего чувство: теперь ты находишься в совершенно ином отношении к миру, чем прежде, и все прежнее отношение, которое у тебя было к миру, радикально преобразовалось. Если бы мы хотели обрисовать то, что переживается в представлениях, то мы должны были бы описать это следующим образом: человек жил до своей смерти на Земле, у него была привычка стоять на твердой материальной почве, видеть на ней существа минерального, растительного, животного царств, существа гор, облаков, рек, звезд, Солнце и Луну и, благодаря своей собственной точке зрения и своим находящимся в физическом теле способностям, представлять себе это целое таким образом, как теперь его себе представляют, несмотря на то, что в настоящее время знают, благодаря Копернику, что оно в сущности является лишь видимостью: там наверху голубой небесный свод, как небесная чаша, там на ней звезды, над ними ходят Солнце и Луна и т. д., мы сами как бы в этой чаше, в центре этого полого шара, в середине на Земле со всем тем, что Земля дает для восприятия.

Теперь для нас дело не в том, мои милые друзья, что это лишь видимость, что мы сами только благодаря ограниченности наших способностей образуем себе этот голубой шар, а дело в том, что мы не можем не видеть это, мы видим именно это, потому что, благодаря ограниченности наших способностей, оно является этим, видим именно голубой шар, образующий над нами небесный свод. Когда человек прошел через врата смерти, то первое, что он должен сделать, это выработать представление в своей душе: теперь ты находишься вне этого голубого шара, в котором ты находился. Ты видишь его извне, но так, будто он сжался в звезду. В начале не имеют никакого сознания о звездном мире, в котором, собственно говоря, распростерты, но в начале имеют лишь сознание того, что оставлено, сознание, что оставлена та сфера сознания, которая была в физическом теле, что оставлено то, во что давали возможность проникать взором человеческие способности, которые развиваются в физическом теле. Происходит, — но духовно, — нечто подобное тому, что должно было бы произойти, если бы цыпленок, который раньше находился в яичной скорлупе, сознательно разбил ее и затем эту разбитую скорлупу, которая до того его обнимала, его прежний мир, рассматривал не изнутри, а снаружи. Конечно, это представление является опять же Майей, которая тогда проходит через человеческую душу, но необходимой Майей. Как сказано, сжалось как бы в звезду то, что до того давало содержание нашему сознанию, осталось то, что исходя от этой звезды, распространяется, то, что можно было бы назвать «излучающейся космической мудростью». Эта излучающаяся космическая мудрость есть та самая, о которой я вчера говорил в последней лекции, о которой я говорил, что мы имеем ее в изобилии, она блестит и сверкает нам, как бы исходя из огненной звезды, теперь она не голубая, как небесный свод, она теперь огненная красновато — вспыхивающая, как бы исходящая от огненной звезды. И из нее излучается в пространство изобилие внутренне — подвижной мудрости. Эта мудрость показывает нам сперва то, что можно было бы назвать картиной воспоминания нашей последней земной жизни. И все происшествия, через которые мы нашим внутренним переживанием прошли между рождением и смертью, прошли сознательно, они выступают перед нашей душой, но так, что мы знаем: ты видишь все это, потому что звезда, которая здесь перед тобой заблестела, является фоном, который внутренней своей деятельностью вызывает все то, что ты можешь видеть, то что простирается как картина воспоминаний.