Лууле Виилма - Прощение подлинное и мнимое: Книга гордости и стыда Страница 13

Гордость и высокомерие слепы. «Я любил(а) его (ее) больше всего на свете, почему он(а) меня бросил(а)?» — сетуют как женщины, так и мужчины. Как те, которых променяли на кого-то или на что-то, например на свободу, так и те, совместную жизнь с которыми променяли на смерть. Не будь у сетующего чувства вины, он бы не сетовал. Он воспринял бы уход супруга как потребность. Ведь в конце концов каждый усваивает собственные жизненные уроки и нуждается в том, в чем нуждается. Супругу следует сделать из случившегося для себя вывод.

Если мы любим кого-то превыше всего на свете, мы пренебрегаем собой и остальным миром, пренебрегаем собой и любовью ближних. Не умея любить себя, мы неумело любим другого человека. Любим потому, что он любит нас. Это значит – любим в знак благодарности, не сознавая того, что это не настоящая любовь. Чем больше жертв приносит человек в доказательство своей любви, тем больше я люблю его в знак благодарности. Чем тверже мое знание, что никто, кроме него, меня не любит, тем большим должником я себя считаю и тем сильнее становится моя собственническая любовь. Точно так же думает и партнер, в котором сидят те же стрессы, и, в свою очередь, старается возместить свой растущий долг признательности. Так оба супруга все возмещают и возмещают друг другу из чувства благодарности, покуда не оказываются погребенными под грузом невозмещенного долга. Один раньше, другой вслед за ним.

Убеждать таких людей в их ошибках – пустая трата времени и душевных сил. Они уверены в своей правоте. Оба гордятся своей необыкновенно жертвенной любовью. Их гордость может расти по мере усугубления их болезней. Чем большее восхищение эти люди вызывают у окружающих, тем тверже они уверены в том, что их любовь идеальна. Настолько идеальна, что во имя нее стоит страдать и даже отдать жизнь. Покуда один из них остается в живых, его сопровождает миф об идеальной любви, и подрастающим поколениям вменяется в обязанность жить подобным же образом. Любовь оборачивается эгоизмом, который велит грядущим поколениям испытывать те же страдания. Так из любви делают подвиг.

Эгоистическая любовь – это благодатная почва для возникновения у последующих поколений болезней крови. Любой стресс еще бывает личным, или индивидуальным, либо общим, или коллективным.

Сходство объединяет, различие наставляет. Люди, мыслящие одинаково, а значит, имеющие одинаковые стрессы, находят друг друга и образуют малые либо большие коллективы. Коллективная мысль обладает сверхмощной силой. Чем больше некий большой коллектив цепляется за свою правоту, тем разрушительнее его представление о жизни. Например, чем сильнее у семьи гордость и высокомерие, тем более тяжкие испытания выпадают на ее долю, и из поколения в поколение они лишь усиливаются. У каждого последующего поколения учащаются случаи почечно-каменной болезни, рака, сумасшествия и слабоумия. Догматические гордость и высокомерие свойственны также общине, обществу, нации, расе, корпорации, должности, профессии, уровню образованности, клану.

Последствия те же: все большее число хороших людей гибнет от плохих болезней.

Знания делают человека смелым. Смелость, свойственная гордости, отличается нерешительностью и тайным сомнением. Гордость желает избавиться от своей нерешительности и потому налегает на учебу. Она учит все, что нужно и что не нужно. С той самой минуты, когда гордость начинает считать собственные знания абсолютно правильными, она оборачивается эгоизмом.

Неиспользуемые знания усугубляют эгоизм. Абсолютно твердые знания, из чего эгоизм и состоит, придают человеку безрассудную смелость, и он берет на себя право все и вся критиковать, оценивать, охаивать и вести себя безрассудно смело, не считаясь ни с кем. Эгоизм не ведает стыда. Чувство стыда подавляется им отрицанием его наличия, отчего превращается в бесстыдство. Если человек осознавал бы значение полученных знаний и проверял бы их истинность, он не становился бы эгоистом.

О позитивном и негативном мышлении

Испытываете ли Вы желание нравиться? Когда я задаю этот вопрос человеку, предварительно объяснив ему, что такое желание есть стресс, то в ответ слышу: «Нет-нет, такого желания у меня нет». Когда же я спрашиваю: «Так, значит, Вы не желаете нравиться?» — собеседник оказывается в замешательстве, ибо это не вполне соответствует действительности. Когда я спрашиваю: «Бывает ли, что Вам необходимо кому-то понравиться?» — этот вопрос оказывается самым правильным, поскольку ради собственного благополучия и впрямь нужно нравиться многим, хоть и не очень хочется. Потребность нравиться окружающим и приязненное отношение с их стороны – два разных уровня, а потому они несовместимы. У человека нет нужды нравиться людям, ему нужно быть самим собой, личностью, тогда к нему будут относиться с уважением. Если Вы говорите, что не желаете нравиться, Вы кривите душой. Ведь «не желаю» – это протест против желания.

Если бы люди, рассказывая о себе, были способны ощущать себя духовными существами, то не впадали бы во взаимоисключающие крайности. Первая крайность – материалистическая – имеет место, когда человек отождествляет себя с собственным телом; и вторая – идеалистическая – предполагает отрицание тела. Будучи противоположными по форме, они одинаковы по содержанию: и в том, и в другом случае мы имеем дело с испуганными людьми, которые отождествляют себя с телом и тем самым отрекаются от себя. Если от меня отрекается кто-то из ближних, невелика беда – в худшем случае истребляется мое тело, но дух сохраняется. Вспомните Иисуса Христа, чей дух сопровождает нас до сих пор! Если же я сам от себя отрекаюсь, это подобно самоубийству. Душе выпадают еще более тяжкие терзания.

Человек со страхами не замечает того, что душа отдельно выделяет духовную и физическую стороны. Она говорит нашими устами: «Я и мое тело». Мы говорим: «Я делаю» – и не исправляем себя: «Простите, это мое тело делает, а не я». Это значит, что дух признает своим тело и его действия и отвечает за них, тогда как тело не признает заблуждений души. Допустив ошибку, мы из страха тут же принимаемся себя выгораживать: «Это не я сделал!» — при этом упирая на слово «я». Обозленный от страхов ближний возражает: «Нет, ты!»

Виноватый никак не может доказать, что это сделал не он, поскольку физическое тело – а сделало оно – является частью духовного тела. Торг на тему «кто виноват, а кто нет» часто именуют дележкой земли. Эта метафора, пришедшая из подсознания, подразумевает, что дело идет о проблеме материального отношения к жизни, при котором оперируют оценочными суждениями. В основе оценки лежит стремление покарать виноватого. Уравновешенный человек видит в конфликте жизненный урок, который необходимо усвоить. Для человека неуравновешенного и без того все ясно.

Дети (так называемые глупые) не спорят со взрослыми, тогда как со сверстниками они будут досконально выяснять отношения и не успокоятся прежде, чем отыщется виновный. Взрослые (так называемые умные) быстро учиняют над детьми суд на правах большого и сильного. Разбираться же в мелочах со своими ровесниками они считают ниже своего достоинства, несмотря на то, что ясность необходима. Они надеются, что эту неприятную работу за них проделает кто-то другой. Отстаивать свою точку зрения для них унизительно. Готовность молча страдать происходит опять-таки от желания нравиться.

Кому надоедает слащавая угодливость, тот с гиканьем бросается отстаивать чьи угодно права. Когда желание нравиться превращается в нежелание, человеку все равно, что о нем думают окружающие. Особенности поведения человека обусловливаются особенностями его стрессов. Никогда не выходит из себя только тот, кто натаскан в духе предельной интеллигентности, потому что он ничего не вбирает в себя. Он идет напролом, подобно бульдозеру. Человек уравновешенный вбирает все в себя, но тут же выводит все наружу. Он подобен ситу, которому известно, что в любой ситуации есть чему поучиться, иначе он бы в эту ситуацию не попал. Поэтому он пропускает все через себя, чтобы отсеять все ненужное.

Кто страшится быть униженным, тот стремится нравиться людям, так как этот способ кажется наиболее простым способом себя уберечь. Страх вынуждает человека унижаться прежде, чем его унизят другие. А интеллигентность вынуждает скрывать состояние униженности. Вот почему происходящие от скрываемой униженности скрытые болезни способны заходить особенно далеко в своем развитии. Как определить свое отношение к униженности? Таких способов много. Например, как Вы относитесь к работе, которую выполняют, наклонившись вперед? Если Вы предпочитаете мыть пол по старинке, ползая на корточках с тряпкой в руках и если Вы с радостью идете на делянку копать картошку, то страх перед унижением у Вас невелик. Если после 10-часового выкапывания вручную картошки спина Вас нисколько не беспокоит, значит, Вы относитесь к униженности без страха и без злобы. Значит, Вы не боитесь себя принизить и унизить Вас невозможно.