Бхактивинода Тхакур - Джайва-дхарма (том 1) Страница 13

Временные обязанности недолговечны. Они выполняются душой не всегда и не везде. К примеру, лишь по определенной причине брахман наделяется свойственной брахману природой, кшатрий – свойственной кшатрию, и так далее. Когда эта причина устраняется, соответствующая ей природа тоже перестает существовать. Одна и та же душа сначала может родиться брахманом, затем – парией. Следовательно, обязанности брахманов обладают временной природой. Они не имеют отношения к изначальным обязанностям души. Поэтому фразу «присущие душе обязанности» применительно к временным обязанностям можно понимать лишь в переносном смысле. С каждым новым телесным воплощением души эти «присущие обязанности» меняются. Однако вечная природа души никогда не претерпевает изменений. Ее вечная природа и есть истинная, присущая каждой душе обязанность. Временные же обязанности все, без исключения, недолговечны.

Если кто-нибудь спросит меня: «В чем заключаются обязанности вайшнавов?», я отвечу: «Обязанности вайшнавов – вечные обязанности души. Вырвавшись из мира материи, душа вайшнава обретает свое чистое духовное тело, и с этим телом приступает к тому виду деятельности в преданном служении, которое позволяет ей наиболее полно выражать свою духовную любовь к Господу Кришне. Обитая в материальном мире, разумный человек с благодарностью принимает все, что способствует совершенствованию его духовной жизни, и отвергает все, что препятствует ему. Он не подчиняется рекомендациям и запретам писаний слепо. Такой человек с готовностью принимает на вооружение все наставления писаний, которые формируют преданность Господу Хари. Если же поучения писаний не содействуют взращиванию преданности, он спокойно отвергает их. Точно так же он принимает или отрицает запреты, изложенные в писаниях. Вайшнав – достойнейший в материальном мире человек. Он – друг каждого живого существа. Вайшнав олицетворяет собой все благое, что есть в мире. Итак, я высказал все, что желал сказать на этом собрании вайшнавов. Пусть же собравшиеся здесь вайшнавы простят мне все мои ошибки и недостатки».

Молвив эти слова, Вайшнава дас совершил дандават (поклон) перед всеми собравшимися вайшнавами и уселся в стороне. С глазами, полными слез, вайшнавы в один голос воскликнули: «Отлично сказано! Превосходно сказано!» И рощи Годрумы, шелестя зеленой листвой, ответили им эхом: «Отлично сказано! Превосходно сказано!»

Певец-брахман, который задал вопрос, увидел глубокую истину в аргументах оратора. Некоторые сомнения у него все же остались, но, тем не менее, семя веры в религию вайшнавов пустило крепкие корни в его уме. Почтительно сложив руки, он сказал: «О великие святые, раньше я не был вайшнавом. Но вновь и вновь слушая святые имена Господа Хари, я стал вайшнавом. Если вы проявите милосердие и станете наставлять меня и впредь, мой ум покинут последние сомнения».

Выслушав эти слова, Шри Према дас, святой бабаджи-парамахамса, доброжелательно ответил: «Оставайся в обществе Шримана Вайшнава даса. Он изучил все писания. В Варанаси он постиг Веданта-сутру и дал обет санньясы. Благодаря безграничной милости Шри Кришны Чайтаньи, господина наших судеб, его привлекла Шри Навадвипа. Ему известны все постулаты вайшнавской религии. В нем живет глубокая любовь к святым именам Господа Хари».

Любознательный музыкант был благочестивым человеком. Звали его Шри Калидас Лахири. Выслушав слова святого бабаджи, он принял Вайшнава даса в качестве своего духовного учителя. «Этот человек родился в семье брахманов и уже принял санньясу. Поэтому он достоин наставлять брахмана. Я вижу, что он глубоко проник в истины религии вайшнавов. Он сможет многому научить меня», – с такими мыслями Лахири Махашая принес поклон стопам Шри Вайшнава и сказал: «О праведный, прошу, будь милостив ко мне». Поклонившись ему в ответ, Вайшнава дас промолвил: «Если ты будешь милостив ко мне, я буду считать, что мои желания исполнились».

Вайшнавы стали расходиться по домам, поскольку приближался заход солнца.

Лахири Махашая жил в отдаленной, уединенной части селения. Дом его находился посередине рощи, и его так же, как хижину бабаджи, увивали лианы мадхави. Рядом с его домом находилось возвышение для туласи-деви. Дом состоял из двух комнат. Во дворе раскинулись заросли кустарника чита. Там же росли бела, ним и другие цветущие плодовые деревья, которые благоухали, осыпая нежные лепестки. Роща принадлежала Мадхава дасу Бабаджи. Раньше он был весьма благочестивым человеком, но, попав под дурное влияние, отошел от вайшнавской религии. Связь с развратной женщиной оборвала его духовную жизнь. Счастья он не нашел, но обеднел и разочаровался во всем. Он собирал подаяние всюду, где мог, а также сдавал одну из своих комнат. В этой комнате и жил Лахири Махашая.

Среди ночи сон Лахири Махашая был прерван. Размышляя над тем, что говорил Вайшнава дас Бабаджи, он услышал во дворе какие-то звуки. Выйдя на крыльцо, он увидел, что Мадхава дас беседует с какой-то женщиной. Заметив его, женщина убежала. Крайне смущенный Мадхава дас остался неподвижным.

Лахири Махашая спросил: «Бабаджи, что случилось?»

Прослезившись, Мадхава дас ответил: «О, горе мне! Что еще я могу сказать? Кем я был раньше? И кто я сейчас? Святой бабаджи-парамахамса так верил в меня! Теперь же мне стыдно даже близко подойти к нему!»

Лахири Махашая сказал: «Говори яснее, Мадхава, я не понимаю тебя».

Тяжело вздохнув, Мадхава дас поведал ему такую историю: «Раньше я был женат на женщине, которую ты видел. Через несколько дней после того, как я дал обет отречения, она пришла в Шри Шантипур и поселилась в хижине, которую сама построила на берегу Ганги. Прошло много дней. Однажды, прогуливаясь по берегу Ганги в Шри Шантипуре, я встретил ее и спросил: „Зачем ты оставила дом?“ Она ответила: „В материальной жизни нет ничего хорошего. Лишившись прибежища у твоих стоп, я решила остаться в святом месте и жить подаянием“. Не сказав ей больше ни слова, я вернулся в Шри Годруму. В Шри Годруме я поселился в доме Сад-гопы. Но каждый день я встречал ее то там, то здесь. Чем больше я старался избегать встреч с ней, тем настойчивей она пыталась встретиться со мной. Сейчас она живет в ашраме, но по ночам приходит сюда и старается разрушить мою жизнь. Дурная слава обо мне распространилась повсюду. Общение с ней принесло большой вред моему преданному служению. Я словно уголь, очерняющий семью слуг Шри Кришны Чайтаньи. Сейчас я заслуживаю такого наказания, которому некогда подвергся Чхота Харидас. Бабаджи Шри Годрумы милосердны, поэтому пока не наказали меня, но они больше мне не доверяют».

Выслушав эту печальную историю, Лахири Махашая сказал: «Будь осторожен, Мадхава дас Бабаджи», – и вернулся в дом.

Оставшись один, Лахири Махашая никак не мог уснуть. Его мучила одна мысль: «Мадхава дас Бабаджи пал и уподобился человеку, который ест собственную рвоту. Я не должен больше жить в этом доме. Даже если общение с ним не приведет меня к падению, я не навлеку на себя упреки со стороны других. Настоящие вайшнавы утратят доверие ко мне и перестанут наставлять меня».

На рассвете он направился к Прадьюмна-кундже, почтительно приветствовал Шри Вайшнава даса и спросил, не найдется ли поблизости места, где он мог бы остановиться. Когда Вайшнава дас сообщил о его просьбе святому бабаджи-парамахамсе, тот решил, что Лахири Махашая может оставаться в одной из хижин, которые располагались в роще. Лахири Махашая благополучно переселился в маленькую хижину. Брахман, живший поблизости, пообещал кормить новоиспеченного вайшнава прасадом и всячески заботиться о нем.

4. Иное название вечной религии – вайшнавская религия

Хижины Лахири Махашая и Шри Вайшнава даса стояли рядом. Поблизости росли деревья манго и кантхала. Со всех сторон двор окружали раскидистые кусты бетеля. Посреди двора высилась просторная круглая терраса. Она была построена еще тогда, когда в этом дворике жил Прадьюмна Брахмачари. Вайшнавы издавна звали ее «террасой Сурабхи» и частенько наведывались сюда, чтобы почтительно обойти террасу и принести ей поклоны.

Однажды вечером, когда стало смеркаться, Шри Вайшнава дас сидел в своей хижине на подстилке, сделанной из листьев, и повторял святые имена Господа Хари. Была темная половина месяца, и ночной мрак все больше сгущался. В хижине Лахири Махашая мерцающим огоньком горела лампа. Внезапно Лахири Махашая заметил у порога своей хижины змею. Он быстро подрезал фитиль лампы, схватил палку и приготовился ее убить, но пока выходил с лампой за дверь, потерял змею из виду. Войдя в хижину Вайшнава даса, Лахири Махашая сказал ему: «Будь осторожен! Мне кажется, в твою хижину проникла змея». Вайшнава дас ответил: «Ты так сильно волнуешься из-за какой-то змеи? Иди сюда. Войди в мою хижину, отбросив страх». Лахири Махашая вошел в хижину и сел на подстилку из листьев. Но тревога не покидала его. Он сказал: «О благородная душа, в этом отношении очень хорош Шантипур. Это достаточно большой город, и живя в нем, можно не бояться змей и прочих тварей. А в Надии всегда приходится опасаться змей, особенно в Годруме и других лесистых местах. Человеку благородного происхождения трудно жить в таких местах».