Собрание сочинений - Карлос Кастанеда Страница 13

семена. Каждая голова особенная, и именно в этом порядке должен узнавать ее каждый, чьим союзником она становится. Самая важная голова — это корни. Через корни покоряется сила «травы дьявола». Стебель и листья — это голова, которая лечит болезни; если знать, как ею пользоваться, то это будет просто подарок человечеству. Третья голова — цветы; с ее помощью можно сводить людей с ума, или делать их рабами, или убивать их. Тот, у кого в союзниках «трава дьявола», сам никогда не пользуется ее цветами; по этой же причине он не употребляет стебель и листья, за исключением тех случаев, когда сам чем-нибудь болен; но вот корни и семена идут в дело всегда, семена особенно: они — четвертая голова, самая могущественная.

Мой бенефактор говорил, что семена — это «трезвая голова», единственная часть, которая укрепляет человеческое сердце. Тот, кому покровительствует «трава дьявола», говорил он, должен быть с нею постоянно начеку, иначе она убьет его прежде, чем он доберется до секретов «трезвой головы», что ей обычно и удается. Существуют, правда, рассказы и о таких, которые выведали у «трезвой головы» все ее тайны. Достойный вызов человеку знания!

— Твой бенефактор разгадал эти тайны?

— Нет.

— А ты сам встречал кого-нибудь, у кого это получалось?

— Нет. Но такие люди были в те времена, когда ценилось такое знание.

— Может, ты знаешь тех, кто встречал таких людей?

— Нет, не знаю.

— Может, твой бенефактор знал из них кого-нибудь?

— Да, бенефактор знал.

— Почему же сам он не добрался до секретов «трезвой головы»?

— Приручить «траву дьявола» и сделать своим союзником — труднейшая задача. Со мной, например, она никогда не становилась одним целым — возможно, потому, что я никогда не был особым ее поклонником.

— И все же, хотя она тебе не нравилась, ты до сих пор можешь использовать ее как союзника?

— Могу. Но лучше этого не делать. Возможно, у тебя будет иначе.

— Почему ее так называют?

Дон Хуан сделал неопределенный жест и пожал плечами; потом сказал, что это ее «временное» имя. Есть и другие, но они под запретом, потому что в данном случае произнести имя — значит идти на серьезный риск, особенно если речь идет ни много ни мало о приручении союзника. Я спросил, почему произнести имя — дело столь серьезное. Он сказал, что имена хранятся в тайне, на тот крайний случай, когда придется призывать помощь, в минуты крайнего потрясения или жестокой нужды, и, кстати, заверил меня, что рано или поздно такое случается в жизни каждого, кто ищет знание.

Воскресенье, 3 сентября 1961

Сегодня во второй половине дня дон Хуан принес домой два свежевыкопанных растения datura.

Началось все с того, что он неожиданно перевел разговор на «траву дьявола» и заявил, что мы отправляемся в горы на ее поиски.

Мы поехали в ближние горы. Там я достал из багажника лопату и отправился за доном Хуаном в один из каньонов. Довольно долго мы пробирались сквозь кустарник, густо разросшийся в мягком песчаном грунте. Дон Хуан остановился у небольшого растения с темно-зелеными листьями и цветами в виде больших белесоватых колокольчиков.

— Вот, — сказал дон Хуан.

Он сразу же принялся копать. Я хотел помочь, но он яростно мотнул головой, чтобы я не мешал, и продолжал окапывать растение по кругу, так что получилась яма в виде конуса, отвесная по внешнему краю и горкой поднимающаяся к центру. Выкопав яму, он опустился перед стеблем на колени и пальцами обмел у основания мягкую землю, обнажив примерно четыре дюйма большого раздвоенного корневого клубня, по сравнению с которым стебель был значительно тоньше.

Дон Хуан взглянул на меня и сказал, что растение — мужская особь, так как корень раздваивается как раз в том месте, где соединяется со стеблем. Затем он поднялся и пошел что-то искать.

— Что ты ищешь, дон Хуан?

— Нужно найти палку.

Я начал осматриваться, но он меня остановил.

— Не ты! Ты садись вон там, — он указал на груду камней футах в двадцати отсюда. — Я найду сам.

Вскоре он вернулся с длинной сухой веткой и, пользуясь ею как палкой, осторожно расчистил землю вокруг раздвоенного корня, обнажив его на глубину примерно двух футов. По мере того как он копал, почва становилась все плотнее, так что под конец уже не поддавалась.

Он сел передохнуть. Я подошел к нему. Мы долго молчали.

— Почему ты не выкопаешь лопатой? — спросил я.

— Лопатой можно поранить растение. Пришлось поискать здесь палку, чтобы в случае, если я ударю корень, вред не был бы таким, как от лопаты или вообще чужого предмета.

— А что это за палка?

— Годится любая сухая ветка дерева паловерд. Если не найдется сухой, придется срезать свежую.

— Другие деревья не подходят?

— Я ясно сказал — только паловерд и никакое другое.

— Почему, дон Хуан?

— Потому что у «травы дьявола» очень мало друзей, и в этой местности паловерд — единственное дерево, которое с ней в согласии. Она не уживается больше ни с кем, только с ним. Если ты поранишь корень лопатой — «трава дьявола» для тебя не вырастет, сколько ее ни сажай, но если ты заденешь корень такой палкой, то вполне возможно, что растение ничего не заметит.

— А что теперь с корнем?

— Его нужно срезать. И делать я это буду без тебя. Иди разыщи другое растение и жди, когда я тебя позову.

— Моя помощь не требуется?

— Помогать будешь, когда я скажу.

Я отошел и стал высматривать другое такое растение, борясь с искушением тихонько вернуться и подсмотреть. Немного погодя он пришел ко мне.

— Теперь поищем даму, — сказал он.

— Как ты их различаешь?

— Женское растение выше и больше выдается над землей, так что похоже на небольшое деревцо. Мужское шире, разрастается у самой земли и напоминает куст с густой листвой. Когда мы выкопаем женское растение, ты увидишь, что у него корневище раздваивается довольно далеко от стебля — в отличие от мужского, где вилка начинается сразу.

Мы довольно долго искали, пока он наконец сказал:

— Вот она.

Затем повторил всю процедуру выкапывания, и, когда очистил корень, я убедился, что все так и есть. Пока он резал корень, пришлось снова куда-то отойти.

Когда мы вернулись домой, он развязал узел