Виктория Железнова - Зазеркалье шаманов. 8 сильнейших ритуалов скандинавских магов Страница 14

Первой моей мыслью было отказаться – все же я никогда не был хапугой и не брал больше, чем мне причиталось. Незнакомец предугадал мое желание: «Прошу вас, только не отказывайтесь, – произнес он с какой-то виноватой улыбкой. – Мне ли не знать, чего стоят художнику творческие муки? Уверяю вас, я прекрасно знаю, что представляет собой творческий процесс, какая это нагрузка и какие порой мучения он доставляет. Ни одна сумма не способна компенсировать все это. Так что – просто примите деньги. Ну, значит, договорились», – сказал он.

Остальное вы и так уже знаете. Через несколько дней после визита незнакомца все мое тело покрыли неизвестные мне символы. Я почему-то сразу связал это именно с картами Таро и таинственным визитером, которого с тех пор я больше не видел. Хотя мне есть о чем с ним поговорить – но он словно сквозь землю провалился. Загнал меня в капкан и теперь выжидает…

Некоторое время после столь долгого монолога художник молчал. Рассказ потребовал от него неимоверных, просто нечеловеческих усилий, а ведь на протяжении последних нескольких дней он пребывал на грани нервного истощения. Еще немного – и его нервы сдадут.

– Я не буду ничего от вас скрывать, – сказала я, когда почувствовала, что он вновь способен воспринимать информацию. – Ваше положение крайне тяжелое – я даже не уверена, что смогу вам помочь. Эти символы на вашем теле – они слишком древние…

Возможно, если я смогу разобраться в их значении, тогда…

– Хотя бы попытайтесь, – сказал он. – Выясните, что со мной произошло. Я не хочу умирать от чего-то неизвестного… С детства не терплю неизвестность и неопределенность. У всего этого должна быть причина. Пусть ее не узнаю я – узнайте вы. Кто, зачем, почему… Мне кажется, это очень важно…

– Не стоит вешать нос раньше времени, – попыталась подбодрить его я.

Даже если он разобрал мои слова, он вряд ли обратил на них внимание.

Неожиданно я ощутила, что он совершенно расслаблен. Недавнее напряжение, которое чуть было не довело его до паники, улетучилось как-то само собой и сменилось теперь состоянием внутренней пустоты. Я вдруг поняла: он уже почти смирился с тем, что ему, скорее всего, предстоит умереть. Как будто бы он обратился ко мне не за помощью, а только за тем, чтобы я выслушала его недолгий рассказ, своеобразную исповедь, в которой он нуждался едва ли не больше, чем в исцелении.

Какое-то время молчала и я. Я все старалась подобрать слова утешения, пообещать ему, что все будет хорошо, что я обязательно помогу ему, что он еще вернется к своим занятиям живописью, но все это было бы в лучшем случае – пустой болтовней, а в худшем – самой обыкновенной ложью, к которой нередко прибегают разные «потомственные целительницы» и «астральные колдуньи». На этот раз мне попался тот случай, когда мало что зависело от моих усилий. За мою многолетнюю практику я сталкивалась с чем-то подобным всего пару раз, и оба раза чуть сама не стала жертвой обстоятельств.

Скорее всего, уже не в моих силах спасти этого бедного художника, не в моих силах избавить его от страшной участи. Все, что мне остается, – это облегчить его страдания и отыскать злоумышленника. Утешение не бог весть какое, но выбирать нам приходится редко.

– Если вам интересно, – вдруг сказал он, – я принес с собой эскизы и наброски…

– Эскизы?

– Карт… ну… которые я придумал. Я ведь почти завершил колоду.

– Это интересно.

– Взглянете?

– Да, конечно.

Он полез рукой в карман и извлек оттуда помятые, небрежно перехваченные тугой резинкой эскизы. Стопка была толстой и неровной – видимо, он очень спешил, когда собирал их вместе.

Не желая прикасаться к картам руками, я попросила его разложить их передо мной на столике. Художник удивленно взглянул на меня:

– Все настолько опасно?

– Просто не хочу рисковать, – пояснила я.

– Понятно. – Он кивнул, стянул с пачки резинку и принялся раскладывать карты.

Взглянув на первые образцы, я даже улыбнулась. Он и правда сумел найти оригинальный подход к теме Таро – такого я прежде никогда еще не видела. Дама кубков была стилизована под гжель, рыцарь мечей – под хохлому, повешенный – под палех. Причем стилистически все было выполнено безупречно – карты смотрелись очень органично, даже несмотря на то, что в самом рисунке присутствовала сильная и подчас едкая авторская ирония.

Заметив мою улыбку, он сказал:

– Вполне концептуально, как вы можете видеть. Тем более что сейчас это модно.

– Мне нравится, – сказала я.

Художник между тем продолжал раскладывать передо мной карты. Стилизованные экземпляры вдруг закончились, и теперь рожденные его фантазией карты не на шутку испугали меня. Это были действительно новые масти, какие-то невиданные арканы, деформированные фигуры и трудно понятные, но вызывающие неприязнь и отвращение сюжеты. Больше всего меня испугала разработанная художником новая символика – какая-то смесь эзотерической каллиграфии и индустриального дизайна. Здесь художник дал волю всем своим потаенным фантазиям: колючая проволока опутывала изуродованные тела то ли людей, то ли животных, которые переплетались в каком-то буйном совокуплении. Каждый из придуманных им сюжетов непременно содержал элементы порнографии, а извращенный секс всегда соседствовал с не менее извращенным насилием. Другие карты изображали какие-то странные механизмы, в которые были включены целые куски человеческой плоти – оплетенные набухшими венами станки неизвестного предназначения, странные аппараты, усеянные длинными острыми иглами и снабженные грудью и половыми органами.

– Я вижу, вам неприятно, – сказал он.

– Не стану скрывать.

– Мне трудно объяснить, что заставило меня нарисовать новые карты именно такими. Я и сам не знаю – это был словно какой-то порыв.

– Самое интересное, – сказала я, – что эти карты никак не соотносятся с вашими стилизациями. Если тогда это была остроумная и талантливая шутка, то здесь… здесь вы как будто бы говорите всерьез. И вот в этом-то и проблема.

– Вы считаете, нарисуй я новые карты по-другому…

– Не знаю, – сказала я. – К тому же я почти уверена, что это не вы нарисовали карты.

– В каком смысле?

– Ну, вы же сами только что сказали, что не можете объяснить, что именно заставило вас нарисовать эти карты так, а не иначе… Очевидно, что кому-то просто был нужен ваш талант, рука художника… Вы уподобились медиуму – стали проводником чужих идей, чужих фантазий…

– Меня… использовали?

– Можно сказать и так.

– Но кто?

– Пока не знаю. И вот это-то и пугает меня. Тот, кто заставил вас нарисовать такое… Все это, – я кивнула на карты, – настолько бесчеловечно… И в то же время обладает какой-то силой.

– Все настолько серьезно?

– Вы, сами того не подозревая, расширили круг священных символов, – сказала я. – Совершили то, на что никто не решился за целые тысячелетия. При иных обстоятельствах я назвала бы вас безумцем. Но вы всего лишь невинная жертва.

– Жертва? – переспросил он и усмехнулся.

– Это очень древняя магия, – сказала я. – Ритуалы, которые достались нам в наследство от темных времен, когда всю землю скрывал первичный мрак. Если честно, – призналась я, – мне еще никогда не приходилось сталкиваться с адептами древней магии. В конце концов, это опасно не только для жизни…

– Если все настолько серьезно, – сказал художник, – то с моей стороны будет просто подлостью втягивать вас в это…

Он принялся собирать карты и небрежно распихивать их по карманам.

– Подождите, – я остановила его. – Я не сказала, что вам нельзя помочь. Тем более я не говорила, что отказываюсь от этого дела. То, что вы обратились именно ко мне, – не просто совпадение.

– Знаете, – сказал он, – я уже порядком устал от всего этого. Будь что будет…

– Вы… ваша жизнь в опасности. То, что проявилось на вашем теле, – Первичные Символы. Теперь я абсолютно в этом уверена. Ваша кожа теперь – все равно что золотое руно. За вами начнется охота. Вы должны спрятаться, – сказала я. – Поезжайте к друзьям, которым вы доверяете. Или, еще лучше, снимите номер в гостинице. Никто не должен знать, где вы находитесь. Как только на вашем теле проявятся все колонки Первичных Символов – вас не пощадят.

После нескольких часов тщетных попыток найти решение проблемы и помочь бедному художнику, по неосмотрительности превратившему свое тело в пергамент для священных символов, я – как была – так и осталась ни с чем. Ответа не было, плюс к ощущению собственной беспомощности и – что самое неприятное – бесполезности прибавилась ноющая головная боль.

Я зашла в настоящий тупик – давненько со мной такого не было. А уж если говорить начистоту, то со мной такого не было никогда.

С самого начала это дело не нравилось мне и вызывало опасения, но я даже представить не могла, что все закончится именно таким образом. Мне часто приходилось сталкиваться с опасностью, но летальных исходов всегда удавалось избежать. Я-то, глупая, всегда считала, что родилась под счастливой звездой – и что удача, которая сопутствовала мне на протяжении всей моей жизни, никогда не оставит меня.