Артур Дойл - История спиритуализма Страница 14

Невозможно представить себе, если уж говорить правду, что Соединенные Штаты допустят, чтобы культ, доказавший свою ценность в самые мрачные моменты своей истории, подвергался гонениям и подавлялся невежественными полисменами и фанатичными властями в той манере, которая распространена в наше время, и что пресса будет продолжать осмеивать движение, подарившее их стране собственную Жанну Д’Арк.

В деятельности мистера Масоллама удивительно сочетались необычайная живость и склонность к размышлениям. Его голос, казалось, звучал в двух диапазонах одновременно. Эффект звучания голоса заключался в том, что при смене диапазонов один голос сопровождался отдаленным эхом другого, напоминая некую разновидность чревовещания. Точнее, он менял диапазоны совершенно неожиданно, что иногда неприятно поражало слушателей, а порой даже шокировало их. Когда он говорил своим, как я его называю, «родным» голосом, речь его была быстрой и живой; при смене «родного» голоса на его «отражение» речь становилась медленной и торжественной. Его волосы, когда-то черные как вороново крыло, отливали стальным блеском. Но они все еще были густыми и поднимались массивной волной над ушами, спускаясь до самых плеч, словно львиная грива. Его брови были густыми и кустистыми, глаза, словно два пылающих уголька, сверкали из глубоких темных колодцев глазниц, меняя время от времени свое выражение. Как и голос, взгляд его имел два выражения: близкое и отдаленное, которые менялись, словно фокус телескопа, то медленно увеличивая границы естественного поля зрения, то уменьшая его. В такие моменты его глаза полностью лишались внимания к внешним объектам и казались глазами незрячего. Затем он внезапно концентрировал свой взгляд на учениках. Блеск его взора озарял учеников, как вспышка молнии в грозу, передаваясь от одного лица к другому подобно цепной реакции. Его лицо, особенно в верхней части, было поразительно красивым (если не замечать особой глубины глазниц), выдавая его семитское происхождение; в спокойном состоянии оно производило впечатление монументальности, невозмутимой неподвижности. Рот частично прикрывали массивные усы и длинная стального цвета борода; но переход от невозмутимого спокойствия к подвижности происходил необычайно плавно: можно было видеть, как те мускулы, которые еще секунду назад казались застывшими, вдруг начинали двигаться, вызывая быструю смену выражения лица и глаз.

Возможно, нам придется сунуть свой нос не только в секреты матушки-природы, но и в секреты психологии самого мистера Масоллама, чтобы выяснить, вызваны ли эти частые смены выражения его лица им самим или каким-то внешним влиянием. Нельзя сказать, что это общее для всех нас явление: одни и те же эмоции, грубо говоря, могут заставить одного человека выглядеть мрачным, а другого – счастливым. Особенностью мистера Масоллама было то, что он мог выглядеть гораздо более мрачным или счастливым, чем большинство людей, и изменять свое настроение настолько мгновенно и неожиданно, что казалось, будто бы он обладает особым даром мимики. Сразу возникало подозрение, что он специально развил в себе этот дар. Однако существовало и еще одно переменчивое свойство, которым он иногда пользовался, лишая людей воли и заставляя их действовать против собственного желания, особенно это распространялось на представительниц прекрасного пола. Мистер Масоллам мог выглядеть гораздо старше своих лет, но уже час спустя вдруг преображаться. Некоторые его морщины, дряблая кожа и поблекший взор заставляли думать, что ему не меньше восьмидесяти лет; но другие, глядя на светящееся лицо, трепетные ноздри, широкие гладкие брови и подвижный рот, считали его по крайней мере лет на двадцать пять моложе. Такие быстрые и контрастные перемены интриговали случайных наблюдателей и вызывали среди них настоящую сенсацию. Все вместе взятое не всегда располагало к нему людей при первом знакомстве. Нельзя сказать, что он не вызывал особого доверия: его манеры были достаточно просты и естественны, но скорее всего он приводил слушателей в легкое замешательство. Казалось, в нем скрыты два полярных характера, что порождало моральные и физиологические противоречия при принятии какого-либо решения. В нем было нечто безусловно привлекательное, и это мог почувствовать каждый. Постоянная борьба противоречий в нем притягивала людей, порождая беспокойство умов. Он мог быть одновременно как лучшим, так и худшим из людей.

Глава V

Зарождение движения в Англии

Первых спиритуалистов часто сравнивают с первыми христианами, и действительно, между ними много общего. Однако в одном спиритуалисты превзошли христиан. Первые сторонницы заповедей христианства вели себя благородно, жили как святые и умирали как мученицы, однако среди них не было проповедниц и миссионеров. Психической силой и психическими знаниями в равной степени обладают представители обоих полов, и поэтому множество первооткрывателей нового учения были женщинами. Особенно это относится к Эмме Хардинг Бриттен, той женщине, чья слава только усиливалась с годами. Но было и еще несколько выдающихся женщин-миссионеров, и с точки зрения англичан самой значительной из них является миссис Хайден, которая впервые в 1852 г. принесла такое новое явление, как спиритуализм, на берега Британских островов. Мы знаем имена древних апостолов религиозной веры. А теперь еще нам известно имя апостола религиозных фактов.

Миссис Хайден была замечательной женщиной и превосходным медиумом. Она стала женой уважаемого журналиста из Новой Англии, который сопровождал ее в миссионерской поездке, организованной неким Стоуном, ознакомившимся в Америке с чудодейственными способностями миссис Хайден.

Во времена визита в Англию ее описывали как «молодую, умную женщину, в то же время искреннюю и простую в общении». Британский критик добавлял:

«Она развеяла все подозрения в свой адрес простотой в общении и отсутствием артистичности, и многие приходившие на ее сеансы просто развлечься стыдились впоследствии и проникались к ней уважением и сердечным участием благодаря тому терпению и доброму нраву, который она демонстрировала. Впечатление, производимое ею в ходе беседы, наиболее точно выразил мистер Чарльз Диккенс: по его мнению, если те способности, которые она демонстрирует, относятся к искусству, то она, несомненно, самая лучшая из всех актрис, когда-либо выступавших перед публикой».

Невежественная британская пресса относилась к миссис Хайден как к обычной американской авантюристке. Реальный масштаб ее интеллекта сумели оценить только несколько лет спустя, когда после возвращения в Соединенные Штаты миссис Хайден получила степень доктора медицины и работала практикующим врачом в течение пятнадцати лет. Доктор Джеймс Родес Буканан, известный первопроходец в области психометрии{78}, говорил о ней как об «одном из самых квалифицированных и удачливых врачей, каких я только знал». Она была приглашена на должность профессора медицины в американский колледж, работала в страховой компании «Глоуб», снижая расходы компании на выплату страхования в случае смерти. Своим успехом она была обязана качеству, которое доктор Буканан назвал психометрической гениальностью. И еще, по его словам, ее уникальность заключалась в том, что ее имя практически забыли в Совете по здравоохранению, так как на протяжении многих лет в ее практике отсутствовали случаи со смертельным исходом.

Однако в 1852 г. никто еще не знал, как сложится ее жизнь, и не стоит обвинять скептиков в том, что они, прежде чем признать истинность необычных проявлений потусторонних сил, желали подвергнуть эти факты самой строгой проверке. Никто не смог бы противостоять такому критическому отношению. Однако весьма странным кажется то, что гипотеза, окажись она верной, сулящая такие замечательные возможности, как проникновение в тайну смерти и подлинное общение со святыми, вызывала не столько трезвую критику, которая тоже имела место, а бурю оскорблений и ругани, непростительной ни в какое время, а уж тем более в отношении леди, прибывшей в Британию в гости. Миссис Хардинг Бриттен пишет, что миссис Хайден появилась перед публикой только после того, как руководители прессы, проповедники и преподаватели обрушили на нее шквал непристойностей, гонений и оскорблений, выставивших их же самих, со всем их хваленым либерализмом и научной проницательностью, в весьма неприглядном свете. Миссис Хардинг Бриттен добавляет, что, должно быть, ее благородная женская душа испытывала глубокую боль, а умственное равновесие, столь необходимое для успешных психологических опытов, постоянно нарушалось жестокостью и оскорбительным отношением со стороны тех, кто называл себя исследователями, но на самом деле жаждал только унизить ее и с помощью всевозможных уловок исказить истину, избравшую миссис Хайден своим проводником. Остро ощущая неприязнь, исходившую от тех, кто посещал ее, она часто попадала под воздействие разрушающей силы антагонизма, не зная еще в то время, как можно противостоять этой силе.