Елена Блаватская - Тайная доктрина. Том III Страница 15

Все же народным массам не следовало бы позволять оставаться без какого-либо нравственного сдерживателя. Человек всегда томится по чему-то «потустороннему» и не может жить без какого-то идеала, как маяка и утешения. В то же самое время ни одному средних способностей человеку, даже в наш век всеобщего образования, невозможно доверить слишком метафизические и слишком тонкие для его понимания истины, ни рискуя вызвать в нем опасность грозящей реакции и вместо веры в богов и святых – впадение в антинаучный тупой атеизм. Ни один настоящий филантроп, а следовательно, ни один оккультист, никогда не будет мечтать, чтобы человечество хотя бы на миг осталось безо всякой религии. Даже современная религия в Европе, ограничивающаяся воскресеньями, лучше, чем никакая. Но если, как говорит Баньян, «Религия есть лучший доспех, какой только может иметь человек», то она, несомненно, «наихудшая мантия», и вот против этой «мантии» и основанных на лжи претензий борются оккультисты и теософы. Истинное идеальное божество, единый живой Бог в природе, ничего не потеряет в преклонении перед ним человека, если эта внешняя мантия, сотканная человеческой фантазией и наброшенная на божество ловкой рукой священнослужителя, жаждущего власти и властвования, – будет сорвана. С наступлением нынешнего века пробил час свергания с трона «высшего Бога» каждого народа в пользу одного всеобщего божества – Бога Непреложного Закона, не милосердия; Бога Справедливого Воздаяния, а не прощения, которое попросту является побуждением к злодеянию и повторению его. Величайшее преступление, какое когда-либо было совершено против человечества, произошло в тот день, когда первый жрец придумал первую молитву, имея в виду эгоистическую цель. Бог, которого можно умилостивить несправедливыми молитвами «благословить оружие» молящегося и наслать поражение и смерть тысячам его врагов – его братьям, божество, про которое можно думать, что оно не останется глухим к песнопениям и восхвалениям, перемешанным мольбами о ниспослании «попутного ветра» для себя и, вполне естественно, бедственного для других мореплавателей, плывущих с противоположной стороны, – именно такое представление о Боге воспитало себялюбие в человеке и лишило его уверенности в своих силах. Молитва является облагораживающим деянием, когда она представляет собою сильные чувства, горячее желание, рвущееся из самого сердца ради добра для других людей и когда она совершенно свободна от какой-либо эгоистичной личной цели; томление по потустороннему естественно и свято в человеке, но при условии разделения этого блаженства с другими. Можно понять и высоко оценить слова «язычника» Сократа, который в своей глубокой, хотя и не преподанной мудрости заявил, что:

Мы должны молиться о благословениях для всех, так как боги лучше знают, что для нас хорошо.

Но официальное моление – за общественное бедствие или ради пользы одного индивидуума, невзирая на потери для тысяч – является позорнейшим из преступлений, не говоря уже о том, что оно есть неуместное самомнение и суеверие. Это – непосредственное наследие, приобретенное грабежом от иеговистов, евреев Пустыни и Золотого Тельца.

Как вскоре будет показано, это был «Иегова», который подсказал необходимость завуалирования и заслонения этой заменой непроизносимого имени и который привел ко всем этим «тайнам, притчам, затемненным высказываниям и маскировке». Моисей, во всяком случае, посвятил своих семьдесят Старейшин в сокровенные истины, и таким образом писатели Ветхого Завета в какой-то степени оправданы. Писатели же Нового Завета даже и столько не сделали. Они исказили величественную центральную фигуру Христа своими догматами и завели людей с тех пор в миллион ошибок и темнейших преступлений – Его святым именем.

Очевидно, что за исключением Павла и Климента Александрийского, которые оба были посвящены в мистерии, ни один из отцов сам многого не знал из этих истин. Большею частью они были необразованными, невежественными людьми; и если такие как Августин и Лактантий, или же Беда Достопочтимый и другие остались неосведомленными до времени Галилея [95] о самых существенных истинах, преподаваемых в языческих храмах – например, что земля кругла, не говоря уже о гелиоцентрической системе, – то как велико должно было быть невежество остальных! У ранних христиан ученость и грех были синонимами. Отсюда и возникли обвинения в связях с Дьяволом, щедро посылавшиеся на языческих философов.

Но истина должна выявиться. Оккультисты, которых такие писатели, как де Мирвиль называют «последователями проклятого Каина», теперь в состоянии перевернуть столы. То, что до сих пор было известно только древним и современным каббалистам Европы и Азии, теперь опубликовано и доказано, как математически правильное. Автор книги «Ключ к еврейско-египетской Тайне или Источник мер» доказал ко всеобщему удовлетворению, надо надеяться, что два великих Божьих имени, Иегова и Элохим, в одном значении своих числовых величин соотносились, как величины диаметра и окружности соответственно: другими словами, что они являются числовыми указателями геометрических соотношений и, наконец, что Иегова есть Каин и наоборот.

Это мнение, говорит автор,

Помогает также снять пятно позора с имени Каина, как нечто сфабрикованное, чтобы уничтожить его роль: так как даже без этих доказательств, по самому тексту он (Каин) был Иегова. Поэтому богословским школам лучше следовало бы задуматься о том, как исправить положение, если это возможно, и вернуть доброе имя и славу Богу, которому они поклоняются.[96]

Это не первое предупреждение, получаемое «богословскими школами», которые, однако, несомненно знали об этом с самого начала, как знали Климент Александрийский и другие. Но если бы и так, пользы для них от этого еще меньше, так как признание повлекло бы за собою больше для них, чем просто святость и достоинство установленной веры.

Но можно также задать вопрос, почему азиатские религии, у которых нет ничего такого рода скрываемого и которые вполне открыто провозглашают эзотеризм своих религий, – следуют тем же самым курсом? Это просто вот что: в то время как нынешнее и, без сомнения, вынужденное молчание церкви по этому предмету имеет отношение только ко внешней или теоретической форме Библии – разоблачение секретов которой не повлекло бы за собой никакого практического вреда, если бы они были объяснены с самого начала – с восточным эзотеризмом и символизмом дело обстоит совсем по-другому. Величественная центральная фигура Евангелий осталась бы настолько же незатронутой символизмом Ветхого Завета при его раскрытии, как осталась бы и фигура основателя буддизма, если бы была показана аллегоричность брахманских писаний «Пуран», написанных до его рождения. Кроме того, Иисус из Назарета выиграл бы больше, нежели потерял бы, если бы он был показан, как простой смертный, и предоставлен суждению людей по его собственным высказываниям и заслугам, вместо того, чтобы присвоить его христианству в качестве Бога, многие высказывания и деяния которого теперь столь открыты для критики. С другой стороны, символы и аллегорические высказывания, которыми завуалированы величественные истины природы в Ведах, «Брахманах», «Упанишадах» и в особенности в ламаистской «Чагпа Тхогмед» и в других трудах, – совсем другого рода и гораздо более сложны по своему тайному значению. В то время как библейские глифы почти все построены на триединой основе, глифы восточных книг разработаны на принципе семеричности. Они столь же тесно связаны с тайнами физики и физиологии, как с психизмом и трансцендентальной природой космических элементов и теогонией; будучи разгаданными, они оказались бы более чем вредоносными для непосвященных; будучи переданными в руки нынешних поколений при их настоящем состоянии физического и интеллектуального развития, при отсутствии духовности и даже практической нравственности – они стали бы абсолютно разрушительными.

Тем не менее, сокровенные учения святилищ не остались без свидетелей; их обессмертили различными способами. Они рассыпались над миром сотнями томов, полных странной головоломной фразеологии алхимиков; они вспыхивали, подобно необузданным водопадам оккультных мистических учений, с перьев поэтов и бардов. Одни только гении обладали определенными привилегиями в те темные века, когда ни один мечтатель не мог преподнести миру даже выдумки, не приспособив своего неба и своей земли к библейским текстам. В те века ментальной слепоты, когда страх перед «Святой Инквизицией» набрасывал густой покров на каждую космическую и психическую истину, только гению единственно позволялось раскрыть беспрепятственно некоторые из величественнейших истин посвящения. Откуда Ариосто в своем «Неистовом Роланде» получил представление о той долине на Луне, где после нашей смерти мы можем найти идеи и изображения всего, что существует на земле? Каким образом в воображении Данте появились многие описания, данные им в «Аде» – новом Апокалипсисе Иоанна, истинном оккультном Откровении в стихах, – его посещение и общение с Душами Семи Сфер? В поэзии и в сатире каждую оккультную истину приветствовали – ни одну из них не считали серьезной. Граф де Габалис более известен и почитается, чем Порфирий и Ямвлих. Таинственная Атлантида Платона объявлена выдумкой, тогда как Ноев Потоп до сегодняшнего дня на уме у некоторых археологов, которые глумятся над прототипным миром «Зодиака» Марселя Палингена и возмутятся, как на личное оскорбление, если им предложено будет обсудить четыре мира Меркурия Трисмегиста – Прототипный, Духовный, Астральный и Элементарный с тремя другими за открытой сценой. Очевидно, что цивилизованное общество все еще только наполовину созрело для откровения. Следовательно, посвященные не выдадут всего сокровенного до тех пор, пока большинство человечества не изменит своей настоящей натуры и не будет лучше подготовлено к принятию истины. Прав, решительно прав был Климент Александрийский, когда сказал: «Необходимо облекать в тайну высказываемую мудрость», которую преподают «Сыны Божии».