Бхагаван Раджниш (Ошо) - Книга Тайн. Наука медитации. Часть 1 Страница 15

Но мы – никуда не годные наблюдатели. Мы не осознанны, мы не бдительны; мы ничему не умеем уделить внимания. Мы только перескакиваем с одного на другое. Это часть нашего наследия, нашего обезьяньего наследия. Наш ум – всего лишь разросшийся обезьяний ум, а обезьяна непоседлива. Она все время скачет туда-сюда. Она не может сидеть спокойно. Именно поэтому Будда так настаивал, что нужно сидеть в полной неподвижности – чтобы не давать обезьяньему уму взять верх.

В Японии есть определенный вид медитации, который называется дзадзен. В Японии слово «дзадзен» означает, что человек просто сидит, ничего не делая. Не допускается никакого движения. Человек сидит, как статуя, как мертвый, в полной неподвижности. Но вам незачем годами сидеть как статуя. Если вы сможете наблюдать поворот дыхания без всякого движения ума, вы войдете… Войдете в себя – или во внутреннее запредельное.

Почему так важны эти повороты? Они важны потому, что в момент поворота дыхание вас покидает, чтобы повернуть в другую сторону. Оно было с вами, пока воздух входил на вдохе; и оно снова будет с вами, пока воздух будет выходить на выдохе. Но в точке поворота оно не с вами, и вы не с ним. В этот миг дыхание отлично от вас, и вы отличны от него: если дыхание есть жизнь, значит, вы мертвы; если дыхание – ваше тело, значит, вы – не-тело; если дыхание – ваш ум, значит, вы – не-ум… в этот миг.

Не знаю, замечали вы или нет: если остановить дыхание, ум тут же останавливается. Если сейчас, сию секунду вы остановите дыхание, внезапно остановится ум – он не сможет продолжать работу. Внезапная остановка дыхания – и ум останавливается. Почему? Потому что они отсоединены друг от друга. Только движущееся дыхание соединено с умом, с телом; неподвижное дыхание отсоединено. Тогда вы оказываетесь на нейтральной передаче. Машина работает, двигатель включен, машина шумит – она готова двигаться, – но никакая скорость не включена, передача нейтральная, поэтому корпус машины не соединен с ее механизмом. Машина разделена надвое. Она готова двигаться, но механизм, который приводит ее в движение, не подсоединен.

То же самое происходит, когда дыхание совершает поворот. Оно к вам не подсоединено. В этот момент вы легко можете осознать, кто вы. Что такое это существо? Что значит – быть? Кто живет внутри этого дома – тела? Кто в нем хозяин? Я – только дом, или в этом доме есть еще и хозяин? Я – только механизм, или в этот механизм проникает нечто большее? В поворотной точке, – говорит Шива, – осознай. Он говорит: только осознайте поворот, и вы станете реализованной душой.

Третья техника:

Или, когда вдох и выдох сливаются, – в этот миг коснись не потребляющего энергию, наполненного энергией центра.

Мы состоим из центра и периферии. Тело периферийно; мы знаем тело, мы знаем периферию. Мы знаем окружность, но не знаем, где ее центр. Когда выдох сливается со вдохом, когда невозможно различить, вдох это или выдох… когда трудно четко определить, устремлено дыхание внутрь или наружу; когда дыхание проникло внутрь и вот-вот начнется движение наружу, наступает момент слияния. Дыхание не движется ни наружу, ни внутрь. Дыхание статично. Устремленное наружу, оно динамично; устремленное внутрь, оно динамично. Когда оно никуда не стремится, когда оно затихает, становится неподвижным, вы близки к центру. Эта точка слияния вдоха и выдоха – ваш центр.

Посмотрите на это так: когда дыхание движется внутрь, куда оно движется? Оно движется к вашему центру, оно касается центра. Когда оно выходит наружу, откуда оно выходит? Оно выходит из центра. Центр должен быть затронут. Поэтому даосские и дзенские мистики говорят, что центр не в голове, центр – в области пупка. Дыхание достигает пупка и потом выходит наружу. Оно касается центра.

Как я уже говорил, это мост между вами и телом. Вы знаете тело, но не знаете, где у вас центр. Дыхание постоянно движется к центру – и наружу; но мы дышим недостаточно глубоко, и поэтому обычно дыхание не совсем достигает центра – по крайней мере, теперь оно не достигает центра. Вот почему никто не чувствует в себе равновесия, постоянного центра тяжести. В современном мире все, кто хоть сколько-нибудь способен мыслить, испытывают ощущение, что им недостает центра.

Посмотрите на спящего ребенка. Обратите внимание на его дыхание. Входит вдох, низ живота приподнимается. С грудью ничего не происходит. Поэтому у детей груди будто вообще нет, есть только живот – очень динамичный живот. Вдох – и низ живота приподнимается; выдох – и низ живота опускается… живот движется. Дети живут в центре, близко к центру. Вот почему они такие счастливые, в них столько блаженства, столько энергии, они неутомимы – их переполняют силы; и они всегда в настоящем моменте, без прошлого, без будущего.

Ребенок может разозлиться. Когда он злится, его гнев тотален: ребенок становится гневом. Поэтому даже его гнев не лишен красоты. Когда гнев тотален, в нем есть своя собственная, особая красота, потому что тотальность всегда красива.

Но вы не можете злиться и при этом оставаться красивыми, вы становитесь уродливыми, потому что частичность всегда уродлива. И это касается не только гнева. Вы уродливы, когда любите, потому что опять-таки остаетесь частичными, раздробленными; вы не тотальны. Посмотрите на свое лицо, когда вы кого-то любите, занимаетесь любовью. Займитесь любовью перед зеркалом и посмотрите на свое лицо: оно будет уродливым, звероподобным. Даже в любви ваше лицо становится уродливым. Почему? Потому что даже в любви продолжается внутренний конфликт; вы что-то ута́иваете. Вы отдаете очень скупо. Даже в любви вы не тотальны; вы не отдаетесь целиком, полностью.

Ребенок тотален даже в гневе и насилии. Его лицо становится сияющим и красивым, он здесь и сейчас. Его гнев никак не связан с прошлым или с будущим, он ничего не просчитывает – он просто в гневе. Ребенок находится в своем центре. А когда вы в своем центре, вы всегда тотальны. Что бы вы ни делали, ваше действие будет тотальным; хорошее или плохое, ваше действие будет тотальным. Когда вы раздроблены, когда вы вне центра, каждое ваше действие неизбежно будет только фрагментом вас. Откликается не вся ваша совокупность, а только часть, и часть идет против целого – вот что создает уродство.

Мы все были детьми. Почему же так получается, что, когда мы вырастаем, дыхание становится неглубоким? Оно никогда не доходит до живота; оно никогда не достигает пупка. Если бы оно могло продвигаться дальше и дальше вниз, то становилось бы более и более глубоким, но оно доходит только до груди и сразу выходит наружу. Оно никогда не достигает центра. Вы боитесь центра, потому что, если вы придете в центр, вы станете тотальным. А если вас устраивает раздробленность, то этот механизм как раз ведет к раздробленности.

Вы любите: если вы будете дышать из центра, то тотально окунетесь в любовь. И вам страшно. Страшно быть настолько уязвимым, страшно открыться другому – кому-то другому. Вы можете называть его возлюбленным, можете называть ее возлюбленной, но вам страшно: другой есть другой. Неизвестно, что может случиться, если вы будете тотально уязвимы, открыты. Или, можно сказать, что тогда вы всецело есть. И вы боитесь так всецело отдать себя кому-то другому. Вы боитесь дышать; вы не можете глубоко дышать. Вы не можете расслабить дыхание настолько, чтобы оно подошло к центру, – потому что, как только дыхание подходит к центру, действие становится тотальным.

Вы дышите неглубоко из-за того, что боитесь тотальности. Ваше дыхание остается на самом минимуме, никогда не достигая максимума. Поэтому жизнь кажется такой безжизненной. Если вы дышите по минимуму, жизнь становится безжизненной; вы живете по минимуму, а не по максимуму. Но вы можете жить по максимуму – тогда жизнь начнет переполнять вас и бить через край. Однако тогда возникнут трудности. Вы не сможете быть мужем, не сможете быть женой, когда вас переполняет жизнь. Все осложнится.

Когда вас переполняет жизнь, вы переполняетесь любовью. Тогда невозможно держать ее под контролем. Вы будете течь во всех направлениях; вы заполните собой все измерения. И в таком случае ум чует опасность: лучше не быть живым. Чем более вы мертвы, тем в большей вы безопасности. Чем более вы мертвы, тем более все подконтрольно. Вы можете держать себя под контролем; тогда вы остаетесь хозяином. Вы чувствуете себя хозяином, потому что сохраняете контроль. Вы можете держать под контролем гнев, можете держать под контролем любовь, можете держать под контролем все. Но этот контроль возможен только на минимальном уровне энергии.

Наверное, у каждого человека бывали такие моменты, когда он чувствовал, что внезапно перешел от минимального уровня к максимальному. Вы приезжаете отдыхать в горы. Внезапно вы оказываетесь вне города, вне его тюрьмы. И вас охватывает чувство свободы. Небо безбрежно, лес зелен, горные вершины касаются облаков… и вдруг – вы глубоко вдыхаете. Может быть, вы не замечали этого.