Ямвлих - Жизнь Пифагора Страница 15

Усовершенствовав руку и слух на определении весов и звуков и открыв их соотношения, он искусно перенес общее для всех струн крепление с вбитого под углом гвоздя на ту часть инструмента, которую он назвал хордотоном216, а необходимое натяжение струн, аналогичное подвешиваемым когда-то тяжестям, производили теперь размеренно поворачивающиеся в верхней части инструмента колки.

(119)Пользуясь таким образцом и как бы безошибочным указателем217, он распространил впоследствии свой опыт на самые разные инструменты: цимбалы, флейты, свирели, монохорды218, тригон219 и похожие на них и нашел во всех них отношения гармонии и неизменные числовые соответствия. Назвав звук, связанный с числом 6, гипатой220, звук, которому

соответствует число 8 и который находится в отношении 4:3 к гипате, — месой221, следующий за месой, выражающийся числом 9 и звучащий тоном выше, чем меса (таково именно отношение 9:8), — парамесой222, а тот звук, которому соответствовало число 12, — нэтой223 и заполнив промежутки аналогичными звуками согласно диатонической последовательности224, он подчинил таким образом октахорд225 числовой гармонии, наблюдающейся при отношениях 2:1, 3:2, 4:3 и отличном от них отношении 9:8. (120) Таким образом обнаружил он в диатонической последовательности тонов продвижение с некоей естественной необходимостью от самого низкого звука к самому высокому. Отсюда же, из диатонического наклонения, вывел он и хроматическое и энгармоническое наклонение, о чем можно будет рассказать, когда речь пойдет специально о музыке.226 Диатоническое же наклонение являет следующие ступени и такое естественное продвижение: полутон, тон, затем еще тон, и это есть кварта, соединение двух тонов и так называемого полутона. Затем, с прибавлением другого тона, вставленного в середину, образуется квинта, соединение трех тонов и полутона. Затем после этого следуют полутон, тон и еще тон — другая кварта, то есть другое отношение 4:3. Поэтому у более древнего гептахорда227, начиная с самого низкого звука, все четвертые друг от друга звуки образовывали созвучие через весь звукоряд в кварте, так как полутон при переходе занимал соответственно первое, среднее и третье места тетрахорда, в пифагорейском же октахорде (121) либо в результате соединения тетрахорда с пентахордом, либо соответственно несовпадению двух тетрахордов, отделенных друг от друга тоном, от самого низкого звука к самому высокому будет наблюдаться продвижение такого рода, что каждый пятый из звуков образуют друг с другом созвучие и интервал в квинту, так как полутон в результате последовательного перехода занимает первое, второе, третье и четвертое места. Вот так, рассказывают, открыл он теорию музыки и, подчинив ее определенным законам, передал ученикам в как нельзя более прекрасном виде.228

ГЛАВА XXVII

(122) Восхваляют многое и из того, что сделали в общественной жизни близкие к нему люди. Ибо говорят, что когда у жителей Кротона вошло в обычай совершать пышные выносы и погребения, один из пифагорейцев сказал народу, что он слышал рассуждение Пифагора о богах, говорившего, что Олимпийские боги обращают внимание не на большое количество жертв, а на душевное расположение жертвующих,229 подземные же боги, напротив, из-за того, что им досталась по жребию низшая доля, радуются битью в грудь и рыданиям, а также постоянным возлияниям и приношениям на могилу и заупокойным жертвам, совершаемым с большой расточительностью. (123) Вот почему Аида из-за его склонности к принятию проявлений такого рода называют Плутоном230, и тем, которые скромно воздают ему честь, он позволяет оставаться наверху в мире231 долгое время, а кого-нибудь из семьи тех, которые бывают расточительны при проявлениях горя, он всегда сводит под землю, чтобы достичь почестей при поминовении усопшего. После такого наставления у слушавших возникло убеждение, что они сохранят свою жизнь, если будут умеренными в горе, если же станут проявлять неумеренную расточительность в почитании умерших, все погибнут раньше срока, отведенного судьбой. (124) Другой пифагореец, взяв на себя роль третейского судьи в деле, где не было свидетелей, прогуливаясь отдельно то с одним из ведущих тяжбу, то с другим, в обоих случаях остановился возле какого-то надгробного памятника и сказал, что лежащий здесь был в высшей степени достойным человеком. После того как один из тяжущихся сказал об умершем много добрых слов, а другой лишь спросил: "Ну и как, ему от этого прибыло?", пифагореец подумал и склонился на сторону того, который восхвалял добронравие умершего. Другой же пифагореец, взяв на себя роль третейского судьи в большом деле, приговорил одного из тяжущихся уплатить четыре таланта, другого — получить из них два, отсудил у него в пользу первого три, сам же, казалось, дал каждому по таланту.232 Когда два каких-то человека, замыслив обмануть ломбардщицу, оставили у нее плащ, договорившись с ней, что она не отдаст его кому-нибудь одному из них, пока они не явятся за ним оба, но впоследствии просчитались, и взял то, что они оставили вместе, один, сказав, что другой разрешил ему это сделать, второй же, который не пришел, подал на ломбардщицу в суд и рассказал судьям о первоначальном условии [якобы нарушенном ломбардщицей, отдавшей плащ одному, а не обоим], пифагореец, взявшийся быть судьей в этом деле, [разгадав их замысел] постановил, что если они явятся вместе, женщина выполнит договор.233 (125) Два других человека, казалось, были очень дружны между собою, но один стал молча подозревать другого, потому что какой-то из его прихлебателей сказал ему, что тот соблазнил его жену. Один из пифагорейцев случайно зашел в оружейную мастерскую в тот момент, когда считавший себя обесчещенным показывал нож оружейнику, пеняя ему на то, что нож будто бы недостаточно остр. Поняв, что тот готовится к мести якобы обесчестившему его, пифагореец сказал: "Нож у тебя острее всего чего угодно, но только не клеветы". И, сказав это, достиг того, что человек переменил решение и опрометчиво, по ошибке не совершил преступление против друга, которого уже пригласил к себе домой. (126) Другой пифагореец, когда у одного из приезжих упал в храме Асклепия пояс с золотом234, а по закону упавшее в храме на землю поднимать было нельзя, отчего приезжий огорчился, велел вынуть золото, которое земли не касалось, пояс же оставить, так как он касался земли. И вот что произошло, говорят, в Кротоне, хотя люди неосведомленные относят это происшествие к другим местам: когда во время представления над театром пролетали журавли, какой-то человек из приплывших в город морем, сказал другому, сидящему поблизости: "Видишь свидетелей?" Услышав эти слова, один из пифагорейцев отвел их в суд к хилиархам, предположив (как оказалось в результате допроса их рабов, верно), что они утопили в море каких-то людей, призвавших в свидетели злодейства журавлей, пролетавших в это время над кораблем.235 И когда двое пифагорейцев, по-видимому, поссорились и уже направлялись к Пифагору, младший, подойдя к старшему, начал примирительный разговор, говоря, что не нужно апеллировать к третьему, а нужно подавить злобу в себе самих, тот, выслушав, сказал ему, что лично ему все нравится за исключением того, что он, будучи старшим, не подошел для примирения первым...236 (127) К этому можно добавить и то, что рассказывают о Финтии и Дамоне, о Платоне и Архите, о Клинии и Проре.237 Кроме этого, рассказывают о Евбуле из Мессины, что, когда он, плывя домой, попал в плен к этрускам и был увезен в Этрурию, этруск Навсифой, будучи пифагорейцем, узнав, что Евбул — один из учеников Пифагора, отнял его у разбойников и в полной безопасности доставил в Мессину. (128) Когда карфагеняне собирались отправить на пустынный остров больше пяти тысяч своих пленников, карфагенянин Мильтиад, увидев среди них Посида-аргивянина (оба они были пифагорейцами), подошел к нему, и, скрыв от него то, что готовится, убедил его как можно скорее бежать к себе на родину, и, посадив на какой-то подплывший корабль, дал ему припасы на дорогу, и спас таким образом человека от опасности. В общем, если кто-нибудь стал бы рассказывать обо всех случаях помощи пифагорейцев друг другу, этот рассказ превысил бы своей продолжительностью должный объем сочинения.

(129) Поэтому перейдем лучше к рассказу о том, как некоторые из пифагорейцев были политическими деятелями и высшими должностными лицами. Ибо они и за соблюдением законов следили, и некоторыми городами Италии управляли, с одной стороны, декретируя и советуя все самое, по их мнению, лучшее, с другой — не пользуясь общественными доходами в своих целях. Когда же против них стали выдвигать множество клеветнических обвинений, до некоторых пор все-таки одерживали верх добронравие пифагорейцев и добрая воля самих граждан, вследствие чего эти последние хотели, чтобы именно пифагорейцы распоряжались общественными делами. Считается, что именно в это время в Италии и в Сицилии были лучшие государственные устройства. (130) Ведь и Харонд из Катаны, считающийся одним из лучших законодателей, был пифагореец, и локрийцы Залевк и Тимар, приобретшие известность законодательной деятельностью, тоже были пифагорейцами, и те, которые составили законодательства для жителей Регины, одно — называемое "гимнасиарховым"238, а другое — "Феокловым", были, говорят, пифагорейцами: Фитий и Феокл, а также Геликаон и Аристократ. Выгодно отличались образом жизни и нравами от других и расположенные в тех местностях города, которые пользовались этими законодательствами в то время.