Бхагаван Раджниш (Ошо) - Автобиография духовно неправильного мистика Страница 15

Мои родственники решили, что я попросту сумасшедший. Как может человек смеяться в момент смерти? С тех пор я видел много смертей, но с такой не сталкивался больше никогда. В момент смерти у человека высвобождается вся его энергия, а вместе с ней и его жизненный опыт. Был ли он печальным, счастливым, любящим, агрессивным, страстным, умел ли он сопереживать – все это отражено в вибрациях той энергии. Быть рядом со святым человеком в момент его смерти или сразу после – вот величайший дар судьбы. Просто находиться рядом и напитываться его энергией – это неземное благословение. Вы тут же окажетесь в совершенно ином измерении. Эта энергия увлекает, манит, опьяняет. Смерть может стать полнейшим счастьем, но только при условии, что вы были счастливы в жизни.

В детстве я любил следовать за каждой похоронной процессией. Мои родители постоянно беспокоились: «Ты же не знал этого человека, ты даже не был с ним знаком, что уж говорить про дружбу. Зачем ты попусту тратишь время?» – в Индии ритуал погребения занимает три, четыре, а то и пять часов.

Сначала процессия движется за телом, которое провозят через весь город на окраину, а потом его сжигают на погребальном костре… Вы ведь знаете индийцев, у них вечно ничего не получается. Костер не разгорается, ветки едва тлеют, тело не хочет гореть, и собравшиеся начинают суетиться, потому что всем хочется поскорее покончить с этой тягостной церемонией. Но у покойников тоже есть свои хитрости. Они изо всех сил стараются задержаться тут как можно дольше.

Я как-то сказал родителям:

– Какая разница, родственник он мне или нет. Нас всех роднит смерть, и этого никто не станет отрицать. Не важно, кто умирает. Для меня это очень символично. Однажды я тоже умру и хочу понять, как живые ведут себя по отношению к мертвым, как мертвые ведут себя по отношению к живым. Как еще мне это узнать?

– Ты как-то странно рассуждаешь, – говорили родители.

А я сказал:

– Убедите меня в том, что смерть не связана со мной, что я никогда не умру. Сможете мне это доказать? – я перестану ходить на похороны. А иначе дайте мне во всем разобраться.

Но никто не осмеливался утверждать, что я никогда не умру, и потому я говорил:

– Тогда успокойтесь. Я же не заставляю вас туда ходить. Мне просто нравится наблюдать за всем, что там происходит.

Прежде всего, я заметил, что люди избегают говорить о смерти даже на похоронах. На погребальном костре сгорает чей-то отец или брат, или дядя, а может быть, чей-то лучший друг или заклятый враг. Собравшиеся были как-то связаны с ним при жизни. И теперь он мертв, а все вокруг болтают о пустяках.

Обсуждают фильмы, политику, цены на рынке – говорят о чем угодно, только не о смерти. Люди собираются небольшими группками и рассаживаются вокруг погребального костра. Я же обычно переходил от одной компании к другой – никто из них не говорил о смерти. Я понимаю, люди болтают о мелочах только для того, чтобы отвлечься и не видеть горящего тела, – потому что это и их тело тоже.

Если бы они умели хоть немного проникать в суть вещей, то поняли бы, что на этом костре горят их собственные тела. Это лишь вопрос времени. Завтра здесь будет лежать кто-то из них – люди умирают каждый день. Однажды и мое тело сожгут на костре, но что при этом будут делать собравшиеся? Люди пришли сказать умершему последнее «прости», а сами обсуждают повышение цен и девальвацию рупия – и это перед лицом смерти! Да к тому же еще и садятся спиной к костру.

Они приходят потому, что так надо, а не потому, что им этого хочется. Вот они и сидят с отсутствующим видом, просто подчиняясь общественным нормам, показывая всем, что они добропорядочные граждане. И все это только для того, чтобы потом, когда они сами умрут, их отнесли на погребальный костер, а не повезли на бесплатном грузовике от городской управы. В самом деле, раз они ходили на чужие похороны, значит, и их обязаны похоронить честь по чести. Они прекрасно знают, зачем пришли – только ради того, чтобы на их похороны тоже кто-то пришел.

Но что они там делают? Я спрашивал об этом знакомых. Один раз я встретил на похоронах школьного учителя. Вместе с другими собравшимися он обсуждал какую-то чушь вроде того, что один его приятель крутит роман с женой другого его приятеля… Я сказал ему:

– Сейчас не время говорить о чужой жене и ее похождениях. Подумали бы лучше о жене покойного. Никому и дела до нее нет. Подумайте о своей жене, что она будет делать, когда вы умрете! С кем она заведет роман? Чем будет заниматься? Вы уже готовы к собственной смерти? Вы что, не видите всю абсурдность ситуации? Перед вами смерть, а вы всячески пытаетесь ее не заметить.

Но так принято во всех религиях, и люди попросту слепо выполняют определенные ритуалы.

Мой дедушка, отец матери, рассказывал, что, когда я родился, он встречался с одним из лучших астрологов того времени. Тот должен был составить мой личный гороскоп, но, едва взглянув на него, он сказал: «Я смогу сказать что-то определенное только после того, как ребенку исполнится семь. По тому, что видно сейчас, он вряд ли протянет дольше. А у меня такое правило: я составляю натальную карту[4], только если она пригодится. Если ребенок не выживет, то и гороскоп ему не нужен».

Он умер раньше, до моего седьмого дня рождения, и повторный гороскоп мне делал его сын. Однако он был озадачен не меньше своего отца. «Тут ясно видно, что ребенок не доживет до двадцати одного года. Смерть будет подстерегать его каждые семь лет». Поэтому мои родственники постоянно тревожились за мою жизнь. Как только подходил к концу очередной семилетний период, они начинали беспокоиться. Кстати, тот астролог кое в чем оказался прав. Мне удалось выжить, но в семилетнем возрасте я испытал острые переживания, связанные со смертью – только не своей, а моего дедушки по матери. Я был так сильно к нему привязан, что, когда он умирал, мне казалось, будто я умираю вместе с ним.

По-своему, по-детски, я подражал его смерти. Целых три дня я ничего не ел и не пил. Мне казалось, что это будет форменным предательством. Дедушка стал неотъемлемой частью меня самого. С рождения я купался в его любви.

Кода он умер, я почувствовал, что если буду есть, то предам его. Я тоже не хотел жить. Это было по-детски, но тот опыт привел меня к очень глубоким внутренним изменениям. Все эти три дня я пролежал в постели. Я сказал: «Теперь, когда он умер, я больше не хочу жить». Я, конечно, выжил, но те три дня стали для меня настоящим опытом смерти. В каком-то смысле я тоже умер. Именно тогда я осознал, – теперь я понимаю это отчетливо, хотя на тот момент это были всего лишь смутные догадки – я осознал, что смерти нет. Я это почувствовал.

Когда же мне исполнилось четырнадцать, моя семья вновь стала беспокоиться за мою жизнь. Но я снова выжил, однако на этот раз я все воспринимал сознательно. Я сказал им: «Если уж мне суждено умереть, как предсказывал тот астролог, то стоит к этому подготовиться. Не хочу я, чтобы смерть настигла меня неожиданно. Лучше я пойду ей навстречу, подкараулю ее на полпути. Если уж умирать, так сознательно».

И я решил отпроситься из школы на неделю. Я пошел к директору и сказал:

– Я собираюсь умереть.

– Что за бред ты несешь, – удивился он. – Ты что, хочешь покончить с собой? Что значит «собираюсь умереть»?

– В моем гороскопе сказано, что смерть будет подстерегать меня каждые семь лет, – объяснил я. – Вот я и собираюсь уединиться на семь дней и подождать смерти. Если она придет, то мне необходимо быть осознанным, я хочу, чтобы это стало моим глубочайшим переживанием.

Я пошел в храм на окраине нашего городка и договорился со священником, что никто не станет мне мешать. Это был старый полуразвалившийся храм, люди захаживали туда крайне редко. В общем, я сказал местному служителю: «Я пробуду здесь семь дней. Вы просто приносите мне еду и питье раз в день. А я буду лежать и ждать смерти».

И я прождал ее целую неделю. В эти дни я получил ценнейший опыт. Смерть так и не пришла, хотя со своей стороны я делал все, чтобы умереть. И я испытывал странные, причудливые ощущения. Со мной происходило очень много всего. Но я понял главное: если ты соглашаешься со смертью, то становишься тихим и спокойным. Тебе не о чем беспокоиться, потому что все волнения связаны с жизнью. Жизнь – вот корень всех тревог. Но зачем беспокоиться, если знаешь, что однажды все равно умрешь?

В общем, я так и лежал там, на полу храма. На третий или четвертый день в дверной проем заползла змея. Я ее заметил, но совсем не испугался. Наоборот, у меня вдруг возникли очень странные ощущения. Змея подползала все ближе и ближе, а я чувствовал себя на редкость спокойным. Страха не было, я только думал: «Ну, вот она и явилась в облике змеи. Чего тут бояться? Она уже так близко, просто дождись конца».

Змея переползла через меня и скрылась в какой-то щели. Если раньше я, может быть, еще и думал о страхе, то теперь от него не осталось и следа. Когда полностью принимаешь смерть, страха просто нет. Страшно становится, если пытаешься удержаться в этой жизни.