Дион Форчун - Мистическая Каббала Страница 19

Глава 12 Боги на Древе

1. Сравнивая различные религии с их бедным родственником — фольклором, согласимся, что первобытный человек, анализируя явления окружающей природы, видел в них деяния существ, близких ему по типу, но превосходящих по силе. Поскольку их нельзя было увидеть, он не без основания называл их невидимыми; он не мог видеть свой собственный разум при жизни или души друзей после их смерти и делал вывод, что существа, порождавшие явления природы, имели ту же самую суть, что и невидимые, но активные, разум и душа.

2. Сейчас, в изложении антропологов, все это звучит очень примитивно потому, что при переводе идей дикарей на современный язык используются слова, приводящие к странным ассоциациям. Например, в стандартном переводе одного из главных древних писаний Китая почтенный философ Лао Цзы назван буквально «Старый Мальчик». Это звучит комично для уха европейца, однако по смыслу немногим отличается от того, что можно найти в другом Писании, которому посчастливилось попасть в руки более заботливых переводчиков: «Если не будете как дети…». Я не синолог, но склоняюсь к мнению, что перевод «Вечный Ребенок» был бы если не более точным, то во всяком случае более благозвучным.

3. В Мистериях существует поговорка: «Остерегайся поносить имя, которым кто-то называет Бога. Ибо если ты оскорбишь Аллаха, ты оскорбишь Адонаи».

4. И в конце концов, был ли первобытный человек так уж далек от истины, когда считал причиной природные явлений процессы такого же характера, что и мыслительные процессы в человеческом сознании, только на более высоком витке? Не на этой ли точке зрения постепенно сходятся физика и метафизика? Допустим, что мы переформулировали утверждение первобытного философа и сказали: «Истинная природа человека аналогична природе его Создателя». Можно ли считать, что мы сказали нечто кощунственное или нелепое?

5. Мы можем персонифицировать силы природы в терминах человеческого сознания; мы можем абстрактно рассматривать человеческое сознание в терминах сил природы. Оба подхода одинаково правомерны в оккультной метафизике, и обращение к ним предоставляет в наше распоряжение целый ряд очень интересных ключей и важных практических применений. Мы не должны, однако, подобно невежде, допускать ошибку, заявляя, что А есть В, когда имеем в виду, что А обладает той же природой, что и В. Равным образом, мы можем законно воспользоваться герметической аксиомой «То, что вверху, подобно тому, что внизу», потому что если А и В имеют одну и ту же природу, то законы, управляющие А, могут быть справедливы и для В. Что верно для капли воды, верно и для океана. Следовательно, если мы кое-что знаем о природе А, то можем сделать вывод, что, с учетом различия масштабов, наши знания будут применимы и к В. Это тот самый метод аналогии, применявшийся в индуктивной науке древних народов, который, при условии экспериментальной проверки его результатов, может быть очень полезен, сокращая путь на многие километры утомительного блуждания в потемках.

6. Персонификация и обожествление сил природы были первой грубой попыткой человека создать монистическую теорию вселенной и защитить себя от разрушительного и парализующего влияния неразрешимого дуализма. По мере того как от столетия к столетию крепли знания человека и усложнялись его интеллектуальные процессы, он видел все больше и больше в этой простой классификации. Однако в дальнейшем он не отбрасывал своих первоначальных схем, поскольку они были исходными и достаточно точно воспроизводили реальность. Он просто тщательно отшлифовал и расширил их; когда же пришли худшие времена, наполнил их предрассудками.

7. Поэтому мы не должны считать языческие пантеоны, как это принято, заблуждениями человеческого разума; не должны мы и пытаться понять их с точки зрения непосвященного человека. Нам следует выяснить, чем они были для мудрецов и высших жрецов разных культов в период расцвета. Сравните работы Александры Дэвид-Ниль и У.Б.Сибрука о языческих обрядах с отчетами обычного миссионера. Сибрук раскрывает нам духовный смысл вуду, а Дэвид-Ниль — метафизический аспект тибетской магии. Эти вещи представляются совершенно по-разному — сочувствующему наблюдателю, который завоевал доверие приверженцев соответствующих систем и был допущен в их святая святых как друг, желающий учиться, а не просто наблюдать и высмеивать, — или же «мясоеду-варвару», который приходит на святое место в своих грязных ботинках и которого в итоге побивают камнями негодующие идолопоклонники.

8. Оценивая подобные вещи, давайте представим, как будет при аналогичном подходе выглядеть христианство. Вероятно, предвзятые наблюдатели решили бы, что мы поклоняемся овце, а Святой Дух мог бы вызвать самые неожиданные и нелепые интерпретации. Давайте больше доверять метафорическому мышлению других, если мы сами не хотим быть понятыми буквально. Внешняя форма древних языческих верований не более примитивна, чем христианство в отсталых латино-американских странах, где Иисус Христос изображается в цилиндре и фраке, а Дева Мария — в окаймленных кружевами панталонах в обтяжку. Внутренняя согласованность древних верований ничуть не уступает воззрениям самых выдающихся современных метафизиков. В конце концов, именно метафизики дали миру Платона и Плотина. Человеческий разум не изменяется, и то, что верно в отношении нас, верно, вероятно, в отношении язычников. Агнец Божий, уносящий грехи мира, является всего лишь еще одной версией Быка Митры, который делал то же самое. Единственное различие состоит в том, что древний посвященный в буквальном смысле «окроплялся кровью», а современный осуществляет это метафорически. «Иные времена, иные нравы».

9. Если подходить к тем, кого мы привыкли называть язычниками, как древними, так и современными, в почтительном и благожелательном духе, понимая, что Аллах, Брама и Амон Ра являются всего лишь различными именами Того, Чему или Кому мы поклоняемся как Богу, мы узнаем многие вещи, забытые в Европе после искоренения Гнозиса и уничтожения его литературы.

10. Мы видим, однако, что учение в языческих верованиях представлено в форме, которую непросто воспринять европейскому уму. Если мы хотим добраться до ее смысла, мы должны переформулировать ее в наших собственных понятиях. Мы должны соотнести определенную метафизическую концепцию с языческим символом. Затем мы сможем приспособить к полученной концепции огромный мистический опыт, который поколения психологов — созерцателей и экспериментаторов — органически связали с символом. Когда мы говорим о психологах-экспериментаторах, не следует делать ошибку, считая их исключительно современным явлением, потому что жрецы древних Мистерий, с их снами в храме и намеренно вызываемыми гипнотическими видениями, были именно психологами-экспериментаторами. Их искусство утрачено, подобно многим другим древним искусствам, и восстановить его теперь очень трудно.

11. Метод, используемый современным посвященным для интерпретации языка древних мифов, очень прост и эффективен. Он обнаруживает в каббалистическом Древе Жизни связь между чрезвычайно стилизованными языческими системами и собственными более рациональными методами. Иудеи, с их азиатской кровью и монотеистической религией, принадлежат обоим мирам. Древо Жизни с его Десятью Священными Сфирот служит для современного оккультиста основанием как метафизики, так и магии. Он использует философскую концепцию Древа для интерпретации содержания своего сознания, а магическую и ритуальную составляющие символики — для установления связи Древа с подсознанием. Следовательно, посвященный использует наиболее оптимальным образом оба мира — древний и современный. Это важно, поскольку весь современный мир представлен поверхностным сознанием, напрочь забывшим о подсознании и подавившим его во вред самому себе. Древний мир отдавал предпочтение, в основном, подсознательному; собственно сознание получило развитие лишь в последнее время. Когда оба эти мира связаны и приведены в поляризованное функционирование, они порождают сверхсознание, достижение которого и является целью посвященного.

12. Учитывая рассмотренные выше концепции, попытаемся теперь скоординировать древние пантеоны со Сферами на Древе Жизни. Существует десять таких Сфер, Десять Священных Сфирот, и между ними нам остается распределить, согласно их типам, различных богов и богинь любого пантеона, который нас интересует. После этого мы будем готовы интерпретировать их значения в свете известных нам принципов, представляемых Древом, и добавить к нашим знаниям о Древе все то, что стало доступным после интерпретации сведений о значении древних божеств.

13. При том, что все это, вероятно, весьма небесполезно в интеллектуальном отношении, имеется однако еще один пункт, который отнюдь не столь очевиден для обычного человека, не имеющего опыта работы с мистическими обрядами. Выполнение ритуального обряда, представляющего работу силы, персонифицированной в виде бога, оказывает очень заметное и даже сильное влияние на подсознание любого, кто в принципе восприимчив к психическим воздействиям. Древние жрецы довели эти обряды до очень высокой степени совершенства. И если мы, современные люди, попытаемся восстановить утраченное искусство практической магии, то это может принести нам большую пользу. Древо Сфирот есть основание всей философии европейской магии, и ни один человек, не обученный каббалистическим методам, не может ни понять ее, ни использовать должным образом. Именно недостаток подобного обучения делает широко распространенный ныне оккультизм настолько подверженным вырождению в дикие предрассудки. «Число, которым является ваше имя», становится чем-то совершенно иным, когда мы понимаем математическую Каббалу; гадание на кофейной гуще приобретает особый смысл, когда мы понимаем значение Магических Образов, метод их формирования и интерпретацию как психологического механизма для проникновения за покров подсознания.