Владимир Шмаков - ЗАКОН СИНАРХИИ Страница 19

Аналогично феноменальному миру, идеальный мир триединством принципов: формы, эволюции и индивидуальности также расчленяется на три царства тверди, ангелов и монад. В феноменальном мире общая доктрина:

«Каждая часть есть и часть и целое» не может иначе выражаться, как путем присоединения к основному тону ряда обертонов. В этом мире качественное возрастание всегда сопровождается количественным возрастанием и именно последнее выражает степень достигнутого качественного достоинства. В гармонии с этим общим законом органическая сопряженность царств природы внешним образом выражалась в наличии обертонов. Строго говоря, обертон есть некоторый компромисс, ибо здесь малая количественная величина как бы перестает быть количеством и лишь символически выражает качественную сопряженность с таким внележащим фактором, который сопряжен с данным лишь потенциально. В противоположность этому, в идеальном мире нет и не может быть компромисса, как не может быть и никаких условностей. Здесь каждая часть действительно есть и часть и целое, то есть не только символически или только по потенциальным возможностям, но и по самому естеству. Три царства идеального мира проистекают из трех основных принципов бытия, но в то же время каждое из них объемлет собой и выражает всю систему трех принципов, различие их между собой есть следствие лишь утверждения примата последовательно в каждом из трех принципов.

Царство тверди имеет своим главнейшим принципом форму. Эта форма, разумеется, не имеет ничего общего по своим качествам с формой феноменальной, но онтологически последняя проистекает из ее ноуменального первообраза. Если в феноменальном мире форма есть только периферия единичного бытия, только очерчивание среди ему подобных и является лишь результатом его жизни, деятельности и взаимоотношения («La forme c'est rien, mais rien est sans la forme»), то наоборот, в ноуменальном мире форма есть самое естество бытия. Форма здесь онтологически нераздельна с содержанием. Более того, она адекватна ему, ибо она по существу своему здесь центральна, а не периферийна, то есть проистекает не из внешних взаимоотношений с другими подобными, а непосредственно выражает особенности естества данного бытия.

Формы царства тверди абсолютно недвижны, неизменяемы и сопряжены друг с другом, они суть вневременные и абсолютные воления божества, они суть те недвижные и вечные основы, на которых зиждется и эволюционирует космос. Итак, царство тверди есть мир основных форм духа — первоверховных принципов мира, которые, оставаясь вечно недвижными, в то же воемя являются истинными aovn т-пс Kivrfoewc, началом всяческого движения и эволюции.

Царство тверди есть основа, фундамент мироздания, есть «твердь» во всех видах смысла, есть Престол Божий, есть тот камень, на котором человек должен обосновать все свои стремления, так как только в этом случае его достижениям уже нечего будет опасаться бурь и бедствий этого мира скорби. Эзотерическое учение утверждает, что этих верховных перво-принципов двадцать два, и их иерархическая система воспринимается совершенным человеческим сознанием в виде символов Арканов Таро.

Среди совершенно безграничного материала, относящегося к этой доктрине, я укажу лишь на Каббалу, где Арканам соответствуют символы букв еврейского алфавита[76]. С наибольшей яркостью эта доктрина выражается в следующем тексте — «Когда Святой, да будет Он благословен, сотворил мир, Он его сотворил помощью священных букв Закона. Все буквы предстояли пред Ним, именно тогда были образованы все комбинации алфавита. В кратких словах Гужено де Муссо[77], так излагает сущность этих каббалистических воззрений: «Мир, учат каббалисты, был образован по мистическому плану еврейской азбуки и гармонии между буквами, которыми Бог пользовался при начертании Книги Жизни. Именно совокупность этих букв осуществляет красоту и совершенство вселенной, и ввиду того, что мир выявлялся к бытию по мере провозглашения этого алфавита, естественно существует целый ряд вещей, связанных с каждой отдельной буквой, а потому каждая из них- является символом и эмблемой». «Таким образом, еврейские буквы обладают таинственной мощью не только потому, что они помогают раскрыть аналогии в мироздании и некоторые гармонии в его строении, то есть вещи, которые невежды никогда не смогут постигнуть, но и потому, что эти буквы служат как бы каналами, через кои деяния Божества изливаются в разум». Краткое, но вместе с тем необыкновенно яркое и глубокое определение всей сущности Каббалы мы встречаем у русского автора В. В. Григорьева[78] — «Каббала есть учение о том, каким образом посредством 22 букв еврейской азбуки, единственно возможных и неизмененных форм духа, раскрывает этот дух в природе".

Итак, царство тверди есть мир принципов, неизменных и вечных форм духа, волений Божества. В принципах органически сопряжены все три категории: они обладают совершенной формой и тем служат основанием категории разума, они обладают бесконечным содержанием и тем утверждают возможность бытия категории содержания — мистики и, наконец, они суть первичные источники активности и воли и этим дают основание бытию категорий воли. Но хотя принципам присущи в высшей степени все три категории, все же примат лежит в воле. Они рождаются из Божества, как Его абсолютные воления и, хотя одновременно с этим рождается и их форма, и их содержание, но все же последнее лишь сопутствует первой. Обладая каждый бесконечным содержанием, принципы в то же время органически сопряжены между собой в абсолютной иерархии, принцип этой иерархии принципов, следовательно, этот единый, вполне абсолютный актуально бесконечный гиперпринцип и есть закон синархии. Таким образом, закон синархии есть действительно основной закон мироздания, ибо он и связывает систему первоверховных принципов — арканов в целое абсолютного единства, развертывающегося в иерархиях мироздания, и в то же время раскрывается в своей системе, а через нее и во всех иерархиях. Если бы закон синархии не существовал, то принципы образовали бы собой лишь некий трансцендентный хаос, то есть они не могли бы ни произвести беспредельность многообразия конечных форм и видов бытия, ни служить модусами Самосозерцания Божества. Следовательно, такой хаос есть даже не потенциальная возможность, а глубочайшее contradictio in adjecto.

Развертываясь из, но и в законе синархии, мир принципов на высшей ступени выливается в систему Арканов и тем дает основной тип совершенного, упорядоченного множества. В дальнейшем нисхождении по иерархии мы будем последовательно встречать все большее и большее число принципов, но более ограниченного содержания. Но доходя даже до низших пределов иерархии, мы неизменно будем находиться в области общекосмических предначертаний. Каков бы ни был иерархический порядок принципов, он всегда есть общий закон природы, обшая макпокосмическая тенденция. Каждый принцип в равной мере относится ко всем планам, видам и формам бытия, и как бы ни различны были элементы, создающие его феноменальное выражение, он в себе остается всегда неизменным и тождественным. Всякий принцип относится ко всем частностям, но во все частности он входит как целое и с точки зрения целого.

Итак, — вся иерархия принципов царства тверди макро-космична как в целом, так и во всех своих органических проявлениях. Это царство есть раскрытие первой ипостаси — Отца.

Второе царство идеального мира связывает между собой первое и третье, а потому для простоты и удобства изложения обратимся сначала к уяснению природы царства монад. Это царство имеет главнейшим своим принципом индивидуальность. Подобно принципу, индивидуальность есть форма духа, есть его членение, но тем не менее их природы не только различны, но и антиномичны. Действительно, каждый принцип есть лишь вечно совершенный источник активности форм развертывающейся из него иерархии и их содержаний, но сам по себе, как таковой, он лежит за пределами не только эволюции, но и жизни, и нисколько не участвует в их течении. С другой стороны, отдельный принцип, хотя и есть только членение целого, но в то же время он вполне исчерпывает содержание целого в соответствующих ему модификациях бытия. Иначе говоря, каждый принцип совершенно своеобразен, не может иметь никаких повторений или вне его существующих видоизменений, но исполняет все мироздание и проявляется всюду, где имеются соответствующие объекты. Он един, но его проявления бесконечно многообразны, все это многообразие актуально проистекает из него, но в нем оно даже потенциально не объединяется, принцип есть единство, вечно переходящее во множественность, но не единство, объединяющее множественность. В противоположность этому каждая монада есть органическое членение Абсолютной Реальности, стремящееся к самоосознанию и самоутверждению. Если принцип всегда актуален, то монада первоначально существует лишь потенциально, но затем вечно стремится стать актуальной. Ее содержание уже полностью определено в ее потенциальном состоянии, но оно раскры- вается только при органическом соединении с феноменальной жизнью. Вся активность принципа целиком сосредоточена в его ноуменальном естестве у лишь обнаруживается в феноменах, вся активность монады сосредоточена на ее периферии в совокупности феноменальных элементов, а ноуменальное содержание лишь поддается феноменальным импульсам. Таким образом, монада по самому существу своему лежит в области эволюции и жизни и не только участвует в их течении, но одновременно и создает его, и пользуется его результатами, С другой стороны, отдельная монада, хотя и есть целостное органическое членение целого, но в то же время она является лишь его модусом, аспектом, сечением содержания целого. Иначе говоря, хотя каждая монада и есть нечто своеобразное и единственное, но вместе с тем она имеет бесчисленное множество себе подобных, где видоизменяются лишь та или другая часть входящих элементов или даже только обертонов. Монада едина и ее проявления бесконечно разнообразны, но только в пределах ее индивидуальности, все это многообразие потенциально проистекает из нее, но в то же время в ней же еще актуально объединяется: монада есть единство, раскрывающееся во множественности и в то же время ее объединяющее.