Сергей Лазарев - Человек будущего. Воспитание родителей. Третья часть Страница 2

Все дружно рассмеялись. Воцарилась непринужденная атмосфера, и дальше мы уже гуляли и веселились как обычно.

Через неделю я вернулся в Питер, но не стал встречаться с тем человеком, который мне звонил. Это был помощник криминального авторитета.

Раньше он был милиционером, потом перешел в бандиты (в 90-х годах эта профессия была модной). Сегодня он опять служит в милиции. Я тогда решил не общаться с ним, а сразу поехал на встречу с авторитетом. Вошел в кафе, где обычно собиралась банда, представился и спросил, на месте ли старший. Уже через пять минут мы сидели с ним за столом. Выяснилось, что он ничего не знает, что все это затеял его подручный, который решил отнять у меня мою книгу. А получилось это потому, что я, желая помочь ему, отдал часть тиража для реализации в его магазин. Он тогда рассудил: а зачем реализовывать книги, когда можно отнять у автора права на издание? В 90-х годах это была модная практика в России. К популярному автору могли явиться с пистолетом и потребовать переуступки его авторских прав. Если он сопротивлялся, то обычно его убивали.

Пользуясь авторитетом бандитов как рычагом, мой знакомый решил отнять у меня и книгу, и права на ее издание. Он никак не ожидал, что я, игнорируя его, решусь разобраться во всем самостоятельно. Поскольку он представлял себя чуть ли не моим другом, то не сомневался, что я верю ему стопроцентно. Плюс фактор внезапности. В обычной ситуации его комбинация была бы безошибочной, но моя внутренняя независимость, связанная с верой, позволила изменить ход событий. Я не испугался, не озлобился, не впал в уныние. Я искал выход из создавшейся ситуации и нашел его. Что удивительно: тогда у меня совершенно не было чувства протеста. Бог дал ситуацию, значит, роптать нельзя. Наверное, это явилось результатом той чистки, которая была перед написанием первой книги. Обычно такой диагноз, как меланома с метастазами, шансов на выживание не

оставляет. Тогда я понял: главное, что нужно защищать, – это чувство любви в душе. Это чувство нельзя терять никогда. А все остальное, по сравнению с этим, – детали.

Я задумываюсь, глядя перед собой. Вижу друзей, стоящих вокруг меня с бокалами в руках. Июль 2008 года.

Итак, тост, – говорю я. – Только что меня поздравили. Вышла первая часть книги «Воспитание родителей». Перед тем как что-то дать, Бог немножко отбирает. Судя по тому, что произошло, книжка будет популярной. Ну что ж, за новую книгу!

Париж

4 июня 2009 года, Париж.

В этом городе очень много маленьких гостиниц и крошечных магазинчиков – все это создает свой особенный колорит. Туристический город. Внешне Париж по-прежнему великолепен, но наплыв туристов делает свое дело: город все больше становится похож на красивую вывеску. На красивую женщину, которая заботится только о своей внешности и при этом не хочет готовить, рожать, воспитывать детей, заботиться о муже. Может быть, аура французской столицы сказывается на всем государстве? Ведь по официальной статистике каждая вторая француженка бесплодна.

Но сегодня Париж великолепен. Он манит, обещает наслаждения, удивляет своей красотой и изысканностью. Он элегантен и непредсказуем. Я собираю свои вещи на третьем этаже небольшой трехзвездочной гостиницы. Мне нужно перегнать машину из Франкфурта в Барселону. Расстояние – около двух тысяч километров. Если идти из Франкфурта вдоль границы Швейцарии, то расстояние короче и его можно преодолеть за один день. Я решил поехать через Париж. Тем более что машина с немецкими номерами (ее купили мои приятели), и в Париже легче парковаться, эвакуаторы могут пощадить.

Несколько лет назад я был в Париже и купил себе здесь неплохой пиджак. В этот раз я, как рысак, отбегал полгорода, но ничего приличного найти не смог. Я заходил в небольшие бутики, полагая, что цены там будут пониже, а фасон получше. Какие же все-таки французы худенькие, думалось мне. Все пиджаки – в среднем 48 размера. А цена – от 600 до 2500 евро. Я понимаю, люди хотят купить пиджак в качестве сувенира. Вообще, это неплохо звучит: «Был я тут пару дней в Париже и по случаю прикупил себе пиджачок». Ну и удивить, соответственно, суммой. Знакомые будут изумленно качать головами и слегка завидовать. Но мне просто хочется купить хороший пиджак, пошитый со вкусом и из хорошей ткани. И желательно за 100 евро. Однако я понимаю, что эта мечта менее осуществима, чем возможность просто побывать в Париже.

Если идти по бульвару Монмартр, то можно выйти к одному из крупнейших магазинов Парижа – «Галери Лафайет». Это недалеко от знаменитой Парижской Оперы. Я улыбаюсь, подумав, как меняется психология людей. Раньше говорили, что большой магазин находится рядом со зданием французской Оперы. Сейчас будут говорить, что Опера располагается недалеко от крупного магазина. В мире современного язычества приоритеты меняются. Я вот тоже пиджачок решил себе прикупить в первую очередь, а Лувр со всей его коллекцией обошел стороной. Правда, я там был и все помню до деталей. И «Джоконда» под бронированным стеклом почему-то произвела меньшее впечатление, чем репродукции. Может быть, постоянная толпа перед этой картиной мешала. Искусство – дело интимное. Когда ты один на один с картиной, тогда открывается то, что не видно толпе.

Вообще, в искусстве скрыто уникальное диалектическое противоречие. Вот есть, допустим, ремесло, а есть искусство. Одна картина написана ремесленником, а вторая – мастером. В чем различие? Мы привыкли слегка поплевывать на ремесло и поклоняться искусству. А на самом деле ремесло – это искусство, поставленное на поток. Оно может служить всем, но сначала оно создается для кого-то лично. Личное потом становится коллективным. Коммунизм попытался истребить личное, оставив только коллективное, и развитие остановилось. Продолжалось оно только там, где без личности невозможно было обойтись. Это театр, кино, скульптура, живопись. Но и там идеология пыталась интересы личности свести к нулю.

Помню, как в начале 80-х годов я приехал в Ленинград. Я работал на стройке и часто посещал Эрмитаж. Искусство принадлежит народу, утверждали плакаты. Все произведения искусства, отобранные у частников, хранились в Эрмитаже. На фоне убогой, примитивной мебели и интерьеров городских квартир Эрмитаж поражал красотой и изысканностью. Мне доставляло удовольствие часами бродить по его залам. Но потом я заметил, что эта красота меня внутренне не трогает, что я не могу отличить хорошую картину от плохой. Кто-то посоветовал мне тогда: «А ты представь себе, что хочешь купить эту картину или статуэтку и поставить у себя дома. И реши для себя, стоит это делать или нет». Как только я включил личный интерес, мгновенно все вокруг изменилось. Сразу же появилось ощущение, что одна вещь хороша, а другая – посредственна. Тогда я на себе ощутил, что такое диалектика.

Искусство, которое служит только одному человеку, будет постепенно умирать, так же как искусство, которое хочет служить всем вместе, исключая каждого в отдельности. Каждая клетка в организме живет своей жизнью и одновременно ощущает себя единой со всем организмом, в котором десятки миллиардов клеток. На первый взгляд это кажется парадоксом. Есть индивидуальная цель и смысл жизни у живого существа, а есть коллективная цель – цель живого существа как части целой популяции. Внешне личные и общественные интересы различны и противоречат друг другу, а внутри они полностью совпадают. На самом деле эти странность и противоречие объясняются строением вселенной, которое голографически воспроизводится любым объектом и процессом.

Вселенная на тонком плане абсолютно едина. Время, пространство и материя сжаты там в точку. Индивидуальное и коллективное там не имеют никаких отличий. Когда время раскрывается через пространство и материю, тогда центр круга перестает совпадать с окружностью. Появляется индивидуальное и коллективное. Между ними возникает конфликт, который усиливается по мере развития, расширения пространства и материи. Периодически индивидуальное и коллективное должны ощущать свое полное единство, возвращаться к первоистокам, чтобы конфликт не привел к взаимному уничтожению. В какой-то степени этот процесс отражен в теории пульсирующей вселенной.

В принципе, если вдуматься, все, что мы видим, – это пульсации. Вспышка, расширение, индивидуализация, а затем – сжатие, объединение, единство. Вселенная возникает, расширяется и затем опять уходит в точку. Все процессы во вселенной пульсируют. Для того чтобы жить, мы дышим – грудная клетка расширяется и сжимается. Для того чтобы кислород напитал ткани, сердце каждую секунду расширяется и сжимается. Мы засыпаем и просыпаемся. Мы живем, умираем, а потом наша душа вновь появляется на этой земле. С этой точки зрения теория реинкарнации вполне логична и естественна даже без многочисленных косвенных доказательств. Во вселенной нет одноразовых процессов. Развитие – это смена циклов, череда состояний, которые, повторяясь, все больше походят на вселенную в целом. В конце концов индивидуальное и коллективное опять сольются воедино. Точка и бесконечность станут неразличимы, вселенная вернется в изначальное состояние. Вдох и выдох Брамы.