Виктор Санчес - Путь Толтеков: перепросмотр. Исцеление травм прошлого Страница 2

Настоящие шаманы, которых я знал, выполняли миссию служения соплеменникам как свою первейшую обязанность. И ценятся они не по тому, насколько велика их сила, но насколько самоотверженно оказывают они помощь другим, не требуя за это ничего взамен. Они вечно беднейшие из беднейших, поскольку, охотясь или возделывая землю наравне со всеми (чтобы прокормить себя и семью), большую часть времени тратят на безвозмездное целительство.

Именно ввиду такой щедрости и благородства духа этих людей я всегда отказывался употреблять слово «шаманизм» в том искажённом, но столь распространённом в наши дни смысле, о котором уже упоминал. Посмотрите, какое количество новоиспечённых «шаманов» притязают сегодня на обладание высшими силами, почитаемые толпой ещё больших невежд, чем они сами!

На протяжении многих лет читал я лекции и вёл семинары по всему миру, и некоторые из организаторов групп, рекламных агентов, менеджеров и журналистов порывались по разным причинам наречь шаманом и меня. И не было случая, чтобы я согласился с этим. Ибо хорошо знаю, сколь безраздельно посвящают свою жизнь настоящие шаманы служению ближнему без всякого намёка на самовозвеличивание или требования ответного вознаграждения. Я ни за что бы не осмелился поставить себя на один уровень с этими людьми; поэтому моя аудитория никогда не будет столь ошеломляюще велика, как у тех «великих Нагвалей» и «шаманов», которым отчего-то по вкусу подобный глупый маскарад.

На мой взгляд, за импульсивной жаждой наречься тем или иным звучным титулом стоит чувство собственной важности. И ничего, кроме вреда, оно не приносит как для самого «гуру», так и для его последователей. Я прекрасно понимаю: громкое имя, выгодный имидж — без этого сейчас нет ни рекламы, ни сборов, но свобода быть самим собой для меня всё же большая ценность. В конце концов, все мы когда-то умрём (раз уж когда-то родились), а смерть наши титулы и звания нисколько не впечатлят.

Реальные шаманы совсем не похожи на «прилизанные» до тошнотворности персонажи множества книг, посвящённых этому вопросу. На самом деле тела их часто до крайности измождены, сердца исстрадались, а души сотрясает безмолвный плач. Сегодня на глазах этих людей весь мир их существования рушится в такт «победоносной» поступи белого человека. И они мужественно противостоят этому. Борются, чтобы выжить, борются, чтобы сберечь сокровищницу духовной традиции — не для себя, не только для своих потомков, но для всего мира, для вас, для меня.

Что же делает их опыт столь ценным для человечества? Чудо неодолимого восхождения из мрачной бездны экзистенциального одиночества, в которой томится современный человек, — восхождения до полного слияния с той несказанно-могучей и таинственной силой Универсума, что именуется Великим Духом.

Самое же удивительное то, что, претворяя это чудо обретения утерянного некогда единства, в то же время они страдают от самой ужасной материальной нищеты. Шаманы такие же существа из плоти и крови, как и мы с вами, им так же нужны кров, пища и одежда. Но что их, возможно, от нас отличает, так это уникальная способность превзойти боль и страдания физического бытия, чтобы достичь Духа и стать одним с Богом. И вот что главное: быть может, то, что удаётся делать шаманам, удастся и нам? Они показали путь, остальное — на нашей совести: решимся ли мы привнести чудо преображения в собственную жизнь.

Мой опыт соприкосновения с шаманизмом свидетельствует — цель отнюдь не в достижении личных целей. Шаманы не действуют от себя. Они вместе со всем своим племенем — часть памяти о единстве с Духом, часть пути к нему, часть знания, как жить с ним в мире и гармонии. Это и есть то, что именуют живой традицией, — не свод правил и верований, но скорее непрерывная практика претворения постигнутого в жизнь.

С одной стороны, шаман, несомненно, отдельная человеческая личность, но в магическом пространстве-времени осуществляемого им ритуала его опыт, то, что он в это время проживает, охватывает всех участников действа. В этом смысле шаманский опыт и индивидуален, и коллективен одновременно, то есть доступен всем, кто участвует в ритуале.

И ритуал, и обретаемый в его ходе опыт имеют целью Возвращение утерянного некогда единства с Силой, что движет всей Вселенной и каждой её частью. Священное-профанное, вечное-бренное, дух-материя, я-он — всё становится Одним в шаманическом видении. Две наши внутренние сущности — тональ и нагваль — вновь сходятся, воссоединяясь, и лишь тогда мы в состоянии увидеть глубинную целостность своей двойственной природы.

Эта целостность выражена тольтекским символом пернатого змея — Кецалькоатля. Не покидающая землю Змея — это тональ, мир материальный. Парящий в небе Орёл — нагваль, Дух. Но в отличие от эмблемы ацтеков — в когтях у орла убитая им змея[2] — Кецалькоатль тольтеков являет собой слияние орла и змеи, духа и материи, гармонию между тоналем и нагвалем.

Для нас, современных людей урбанистической цивилизации, шаманский опыт значим вовсе не потому, что так «увлекательно», так «восхитительно» представлять себя пляшущим дикий танец вокруг костра с бубном и погремушкой, но из-за отсутствия у нас умения найти путь к слиянию с Духом. Эта трагическая неспособность запускает необратимый процесс деструкции — как личностной, так и видовой, то есть угрожающей всему роду человеческому.

Все эти годы моя работа заключалась в поиске той связующей нити, что соединила бы современное общество и шаманизм, бережно хранимый ещё некоторыми племенами. Я всецело убеждён: коренная болезнь нашего времени — отсутствие должных практик, что позволяют помнить о сакральном «Я», обычно дремлющем в глубинах души, о нерасторжимой связи всего со всем в этой Вселенной; и не только позволяют помнить, но и актуализируют всё это в ходе непосредственно переживаемого опыта.

Нам нужны эти древние практики, модифицированные под наше время и наше общество. Не достаточно лишь пытаться имитировать племенные ритуалы давних времён, ведь они проводились для сообществ земледельцев или охотников. Нам же необходимы ритуалы для обитателей «каменных джунглей» — современных городов.

Многолетние усилия общества «Новые Толтеки» служили именно этой цели — «переложить» шаманский опыт прошлых веков на ритмы нового времени, чтобы можно было и в наши дни свершать «прыжок шамана» к иному Я, к обратной стороне реальности. Почему же мы в этом так нуждаемся? Потому что не бывает исцеления без достижения целостности. Только гармонизируя и воссоединяя полярности нашей двойственной природы, обретаем мы то, что по праву принадлежит нам изначально, — внутреннюю силу, здоровье, свободу.

Толтеки и практика перепросмотра

«Путь Толтеков: перепросмотр» — так назвал я свою книгу. И второе, и третье слово заглавия нуждаются в самом конкретном уточнении, чему и посвящен данный раздел.

Итак, Толтеки. Я каждый раз вздрагиваю, когда слышу о том, что родом они с других планет, или же из ушедшей в пучину океана Атлантиды, или даже из других измерений пространства. Всё это в корне не так. Был в давней истории Мексики такой этнос — тольтеки, и сейчас есть ещё племена (их прямые потомки), которые хранят живую преемственность тольтекской культуры с тех самых времён.

Я хорошо понимаю ту мотивацию, что побуждает сегодня называть тольтеками всех хранителей шаманских традиций индейцев Мезоамерики, но из уважения к истории и конкретно к этому столько пережившему за века этносу мне представляется довольно важным не вносить путаницу в этот вопрос. Культура, которая послужила всему человечеству, сохранив для нас сакральные практики расширения сознания и пробуждения духа, несомненно достойна неискажённого освещения на страницах книг и периодики.

К сожалению, некоторые авторы под именем Толтеков изображают всего лишь плоды своего воображения и чаяний. Отчасти это даже и неплохо — в любом случае привлекается внимание читателей к быту и культуре мексиканских индейцев, а заодно и к их бедственному положению. С другой стороны, эти книги вносят «достойный» вклад в возникшую путаницу, когда, вместо знакомства с системой знаний, традицией и мировидением настоящих, этнических тольтеков, читатель, сам того не ведая, имеет дело совсем с другими племенами и народностями.

Перепросмотр. Эта практика происхождением своим обязана ритуалам древних тольтеков (эти ритуалы и по сей день в ходу у мексиканского племени виррарика). Но речь, заметим, идёт только о корнях, поскольку ни былыми, ни сегодняшними тольтеками перепросмотр в ныне существующей его форме не выполнялся и не выполняется.

На языке науатль (на языке этом говорили тольтеки, ацтеки и многие другие этносы Мезоамерики) слово «тлакентлалиа» означает «собирание воедино всех грехов для привнесения их в память» — так перевёл это понятие Алонсо де Молина, католический миссионер XVI века (Fray Alonso de Molina. «Vocabulario en lengua Castellana у Mexicana», Мадрид, 1944). Конечно, де Молина не мог знать об исцеляющей практике перепросмотра, потому и привлёк для толкования незнакомого слова христианскую концепцию греха. Завершение практики носило название «теочихуа», или — согласно де Молина — «избавление от грехов». Сегодня же мы понимаем, что речь здесь идёт о целительном катарсисе.