Рамеш Балсекар - Рябь на воде. Бхагавад Гита Страница 2

Это можно наблюдать даже в повседневной жизни. Когда металл плавится, он не исчезает, а продолжает существовать в расплавленном состоянии; когда дерево сгорает, оно не исчезает, а остается в виде пепла или золы; когда соль смешивается с водой, она может потерять свое твердое состояние, но продолжает существовать в виде соленого вкуса. При первом пробуждении кажется, что сон ушел, но какое-то время он продолжает оставаться в тонкой форме летаргической дремоты. Подобно этому, может показаться, что неведение исчезло, но оно остается в форме индивидуума, обладающего знанием.

Может показаться, что обретение знания – знания о Брахмане – разрушает неведение, но тьма неведения в свою очередь дает рождение свету знания. Когда неведение присутствует, оно дает ошибочную перспективу, но оно остается в форме знания, которое порождает иную, более точную перспективу.

С кажущимся исчезновением неведения вы начинаете осознавать, что вы – не тело, а Брахман, но это знание само по себе становится объектом индивидуального субъекта. В процессе непрекращающегося отступления интеллекта происходит смешение познающего и познаваемого.

Чудовище, страх перед ним и счастье по поводу его исчезновения – все это существует лишь в воображении ребенка. Если сама «связанность» является концепцией, как может быть чем-то иным, нежели концепцией, «освобождение»? Как кажущееся исчезновение принятой на себя связанности, так и его интерпретация как появления знания представляют собой не что иное, как концепции.

В единственности нет места «связанности»; так где может быть место для «освобождения», кроме как в уме индивидуального ищущего? Поэтому в писаниях концепция знания известна как связанность знанием. И это очевидно само по себе. Нуждается ли ТО, изначальное чистое знание, в поддержке такого заявления как: «Я есть То» или какого-либо иного рода знания для того, чтобы утвердить себя? Солнцу не нужно полагаться на что бы то ни было для обретения света, который является самой его природой.

Возможно ли найти себя, путешествуя с места на место или совершая одни деяния за другими? Если после длительных блужданий человек обнаруживает, что он искал лишь самого себя и не что иное, как себя, будет ли он ощущать радость – или блаженство – от того, что он нашел самого себя? Когда Я, являющееся изначальным чистым знанием, после долгого и утомительного поиска знаний ликующе заявляет: «Я есть То», разве не происходит то, что Я осуществляет связывание самого себя ненужным и чуждым ему «знанием»?

Концептуальное знание может показаться чем-то ценным, но оно представляет собой противоположность концептуального неведения и как таковое не является постоянным. Лишь благодаря милости Гуру эта двойственность неведения и знания теряется, растворяясь в единственности, являющейся ноуменальным бытием.

Может существовать видимость неведения, но все же в основе лежит чистое знание. С помощью зеркала можно увидеть отражение лица, но основным остается не отражение, а само лицо, основа. Неведение подобно преходящести сна, наложенном на изначальное состояние пробужденности, – так что в основе всегда чистое знание независимо от временного вторжения неведения.

Знание подобно безличностному Сознанию, на котором возникает проявленный мир, в то время как неведение – это отождествление безличностного Сознания с каждым из индивидуальных живых существ.

Когда приходит осознание истины, происходит такая тотальная трансформация (пара вритти), что все различие между знанием и неведением полностью исчезает. Когда восходит солнце, не остается никакого различия между знанием и неведением, подверженный неведению индивидуум становится самим знанием, и больше нет места неведению.

Луна имеет фазы лишь относительно Земли, сама по себе она всегда круглая. Солнцу нет дела до света или тьмы, оно сияет независимо ни от чего. Таким образом, состояние чистого знания является таковым, что оно свободно от воздействия кажущейся двойственности знания и неведения. Оно не увеличивается от первого и не уменьшается от второго.

Взаимосвязанной противоположностью неведения является интеллектуальное понимание, и они оба теряют свое значение, когда наступает интуитивное постижение – какие бы то ни было различия между знанием и неведением полностью исчезают. Чистое знание не может осознавать себя – может ли видеть себя глаз? Чистое знание не может быть объектом, который можно было бы испытать как некое переживание.

Таким образом, можно увидеть, что изначальное состояние того, «что есть», представляет собой ничто, пустоту. Но кому в действительности предстанет это состояние пустоты? Может ли быть «некто», кто переживал бы это ничто?

Если тот, кто выключает свет, исчезает вместе со светом, кто может знать, что свет был выключен? Если человек умирает во сне, кто может знать, был его сон крепок или нет? Ничто не может знать ничто – обязательно должно быть что-то еще, что бы осознавало это ничто.

Абсолют – ноумен – не может быть объектом ни для себя, ни для кого-либо еще. Это является самой основой его бытия. Объективная пустота – это субъективная полнота. Объективное ничто – это субъективное все. Активизированная энергия может исчезнуть лишь в своей изначальной потенциальности.

Если человек забирается в лесную чащу, где никто не ходит, и засыпает там, его не видно, но это не значит, что его нет в живых. «То», что есть, предшествует всем концептуализированным мыслям и словам. Если чернокожий в черной одежде оказывается в кромешной тьме, никто не может видеть его, даже он сам, но, тем не менее, он продолжает осознавать свое присутствие. Таким образом, это «То-что-есть» находится вне пределов феноменального присутствия и отсутствия, которые представляют собой концептуальные проявления.

Глава 4 САТ-ЧИТ-АНАНДА

Cam (Бытие), Чит (Сознание) и Ананда (Блаженство) представляют собой три концептуальных атрибута Брахмана, но они не должны рассматриваться отдельно. Действительно, даже в своей тотальности они не оказывают на Брахмана никакого воздействия, точно так же, как ядовитая природа яда не оказывает никакого воздействия на сам яд.

Мягкость камфары и ее белая окраска в конечном счете теряются в ее всепроницающем запахе. Подобным же образом, «Бытие» и «Сознание» Абсолюта поглощаются предельно интенсивной радостью, обозначаемой словом «Блаженство». Оба кажущихся обособленными атрибута Абсолюта поглощаются этим «Блаженством».

Сат-Чит-Ананда абсолютного состояния представляет собой относительную концепцию: Cam – это бесформенное (Ниргуна), Чит – это Майя, а их сочетание в проявленном аспекте дает в результате Ананду. На Cam (Сознании-в-покое, не осознающем себя) спонтанно возникает Чит, движение Я-Есть, и Сознание начинает осознавать себя; и во встрече этих двоих – в осознании единства проявленного и непроявленного, возникает Ананда, или блаженство.

Конечно, Сат-Чит-Ананда не может быть точным и адекватным описанием Абсолюта, который по своей сути пребывает вне всех концепций и вне восприятия, оно просто указывает на отсутствие того, что ассоциируется с концептуальной связанностью мирской жизни: неистинного (т. е. подверженного разрушению, асат ), неодухотворенного и подверженного страданиям и несчастьям.

Это лишь объект, используемый для обретения понимания того, какие можно применить символы и сравнения. Как они могут быть применены к абсолютному субъекту, который ни в малейшей мере не затронут объективностью?

Таким образом, ясно, что термин Сат-Чит-Ананда, указывающий на отсутствие трех взаимосвязанных противоположностей – бренности, неодухотворенности и страдания – используется лишь для того, чтобы указать на То, как на абсолютный субъект.

Лишь тогда, когда данный термин рассматривается в этом свете, благодаря милости Гуру эти три термина – Сат, Чит, Ананда, – выполнив свое назначение, то есть указав чувствующему существу на его истинную природу, удаляются и растворяются в безмолвии. Цветок в конечном итоге дает рождение плоду, который в свою очередь становится соком, и в конечном итоге сок также исчезает в форме удовлетворения того, кто его употребил.

Человека, который какое-то время остается полностью пробужденным, не интересует состояние глубокого сна, состояние сновидения или само состояние бодрствования. Подобным же образом и Абсолют-субъект не волнуют никакие объективные атрибуты – чувствительность или объективные переживания, такие как счастье или страдание. Абсолют остается незатронутым объективностью и эмоциональностью, и поэтому он никак не осознает свое бытие как аспект блаженства.