Бхагаван Раджниш (Ошо) - Сознание и медитация: новая надежда, новое утешение Страница 2

И царь настоял на своем… в любом случае без операции он бы умер, так что в попытке прооперировать его не было никакого вреда. Врачи думали, что, возможно, он прав – ведь он был знаменит своими духовными практиками. Итак, сделали, как он велел. Он почитал Гиту пять минут и закрыл глаза, книга выпала у него из рук, и операция была проведена. Она заняла полтора часа и была действительно очень серьезной: еще пару часов, и аппендикс мог бы разорваться и убить царя. Аппендикс удалили, а царь оставался в полном сознании и был совершенно спокоен – даже глазом не моргнул. Он был где-то в другом месте.

Всю жизнь он занимался этой практикой: всего пять минут чтения, и он погружался в особое состояние. Он знал Гиту наизусть и мог воспроизводить ее вслух без книги. Как только он входил в Гиту, он действительно оказывался в ней; там оказывался его ум – он полностью покидал тело.

Это была редкая операция, и она прославилась на весь мир. Но снова была совершена та же ошибка. Все газеты написали о том, что царь Варанаси – человек глубокой медитации. Он был человеком глубокой концентрации, но не медитации.

Он тоже заблуждался; он тоже думал, что достиг состояния медитации. Но это не было медитацией. Просто ум настолько сфокусирован, что все остальное выпадает из его фокуса и не осознается. Это не состояние осознанности, это состояние суженного сознания – настолько суженного, что оно становится точечным, и оставшаяся часть существования из него выпадет.

Поэтому прежде, чем я отвечу на вопрос «Что такое медитация?», вы должны понять, что ею не является.

Во-первых, это не концентрация. Во-вторых, это не созерцание.

Концентрация точечна, созерцание имеет более широкое поле. Вы созерцаете красоту… Существуют тысячи красивых вещей, вы можете постоянно перемещаться с одной красивой вещи на другую. У вас богатый опыт переживания красоты, вы можете переходить от одного случая переживания красоты к другому. Но все же вы остаетесь привязанными к этому предмету. Созерцание – это более широкая концентрация, не точечная, но ограниченная предметом. Вы будете двигаться, ваш ум будет двигаться, но он все равно останется в пределах предмета.

Философия использует созерцание в качестве своего метода, наука использует концентрацию в качестве своего. В созерцании вы также забываете обо всем, кроме предмета. Чем больше предмет, тем больше у вас пространства для движения, а в концентрации пространства для движения вообще нет. Вы можете все больше и больше углубляться, сужаться, становиться все более и более нацеленными, но пространства для передвижения у вас нет. Поэтому ученые – и вам это покажется удивительным – очень ограниченные люди.

Многие думают, что ученые – это люди неограниченного ума. Это не так. Что касается предмета их исследования, они совершенно непредвзяты: они готовы с абсолютной беспристрастностью выслушать все, что идет вразрез с их теорией. Но в остальном у них еще больше предрассудков и нетерпимости, чем у обыкновенных простых людей, – по той простой причине, что они никогда не интересовались ничем, кроме предмета своего исследования: они просто приняли все, во что верит общество.

Многие религиозные люди хвалятся этим: «Смотрите, он такой великий ученый, Нобелевский лауреат, – и все такое, – и все же он каждый день ходит в церковь». Они совершенно забывают, что в церковь приходит вовсе не Нобелевский лауреат. Не ученый приходит в церковь, в церковь приходит человек без своей учености. И этот человек, за исключением его ученой части, гораздо доверчивее других – другие люди открыты, доступны, думают о разных вещах, сравнивают: какая религия лучше? Иногда они читают и о других религиях, у них есть здравый смысл, которого нет у ученых.

Чтобы стать ученым, необходимо пожертвовать несколькими вещами – например, здравым смыслом. Здравый смысл – обычное качество заурядных людей. Ученый – незаурядный человек, он не обладает обычным здравым смыслом. Со здравым смыслом нельзя открыть теорию относительности или закон земного притяжения. Со здравым смыслом можно делать все остальное.

Например, Альберт Эйнштейн был, пожалуй, единственным человеком во всей истории, который имел дело с такими большими цифрами, что всего одна цифра могла занять всю страницу – за ней следовали сотни нолей. Но он так увлекся большими цифрами, что незаурядно, – он думал только о звездах, световых годах, о миллионах, биллионах, триллионах звезд и считал только их, – что совершенно забыл о повседневных мелочах.

Однажды он вошел в автобус и заплатил кондуктору за проезд. Кондуктор дал ему сдачу. Эйнштейн подсчитал сдачу и сказал: «Верните мои деньги. Вы меня обсчитали».

Кондуктор взял сдачу, снова ее пересчитал и сказал: «Мистер, кажется, у вас плохо с арифметикой. Вы не умеете считать».

Эйнштейн вспоминал: «Когда он сказал: „Мистер, кажется, у вас плохо с арифметикой“, – я просто молча взял сдачу обратно. Я сказал себе: „Лучше уж промолчать. Если еще кто-нибудь услышит, что у меня плохо с арифметикой, да еще от кондуктора автобуса…“ Чем я занимался всю свою жизнь? Одними цифрами – больше ни о чем не думал. Одни цифры – ни женщин, ни мужчин. Я думаю цифрами, мне даже сняться сны в цифрах, а этот идиот мне говорит: „Вы не умеете считать“».

Когда он вернулся домой, он сказал жене: «Пересчитай эту сдачу. Сколько здесь?» Она посчитала и сказала: «Все верно».

Он воскликнул: «Боже мой! Значит, кондуктор был прав! Наверно, у меня действительно плохо с арифметикой. Наверно, я могу иметь дело только с громадными цифрами и сложными вычислениями. Простая арифметика совсем выпала у меня из головы».

Ученый просто обязан потерять здравый смысл. Точно так же и философ. Созерцание шире, но все же оно привязано к определенному предмету. Например, однажды ночью Сократ о чем-то думал, – никто не знает, о чем, – стоя у дерева, и он был так поглощен своим созерцанием, что совершенно не заметил, как пошел снег. Утром его нашли почти насквозь промерзшим. Он стоял по колено в снегу с закрытыми глазами. Он был на волосок от смерти, даже кровь его чуть не застыла.

Его принесли домой, растерли, напоили спиртным, и он кое-как пришел в себя. Его спросили: «Что ты делал там, стоя под открытым небом?»

Он ответил: «Понятия не имею, стоял ли я или сидел, и где я вообще был. Предмет размышления был настолько увлекательным, что я погрузился в него полностью. Я не заметил, что начал идти снег и что прошла целая ночь. Я бы умер, но не пришел бы в себя, потому что предмет был таким интересным. Я еще не закончил, это была целая теория, а вы меня разбудили на середине. Теперь я не знаю, смогу ли я снова уловить эту незаконченную мысль».

Это точно так же, как когда вам снится сон, и вас будят. Как вы думаете, удастся ли вам снова уловить этот сон, если вы закроете глаза и попытаетесь заснуть? В тот же самый сон очень трудно вернуться.

Созерцание подобно логическому сновидению. Это очень редкое явление. Но философия полагается именно на него. Философия может применять концентрацию для особых целей – чтобы способствовать созерцанию. Если какие-то фрагменты в нем требуют более сконцентрированного усилия, тогда можно использовать концентрацию – нет проблем. Философия – это в основном созерцание, но иногда она может использовать концентрацию как инструмент.

Но религия не может использовать концентрацию; религия также не может использовать и созерцание, потому что ее не интересуют объекты. Находится ли объект во внешнем мире или в вашем уме – мысль, теория, философия – не важно: это – объект.

Религию интересует тот, кто концентрируется, тот, кто созерцает.

Кто это?

Вы не можете на нем сконцентрироваться.

Кто на нем сконцентрируется? Вы – это он.

Вы не можете созерцать его, потому что кто будет созерцать? Вы не можете разделить себя на две части, чтобы поставить одну часть перед своим умом, а вторую заставить созерцать первую. Сознание нельзя разделить на две части. И даже если бы такая возможность и была – ее нет, но просто ради аргументации я говорю, что если бы и была возможность разделить сознание на две части, – тогда та, что созерцает другую, это вы. А другая – не вы.

Другой никогда не может быть вами.

Другими словами: объект – это не вы.

Вы – неделимый субъект.

Вас совершенно невозможно превратить в объект.

Это как зеркало. Зеркало может вас отражать, зеркало может отражать все что угодно, но можете ли вы заставить зеркало отражать самого себя? Вы не можете поставить зеркало перед самим собой – как только вы поставите его перед самим собой, его там больше не будет. Зеркало не может отражать себя самого. Сознание в точности как зеркало. Вы можете использовать его как концентрацию на каком-либо объекте. Вы можете использовать его как созерцание какого-либо предмета.

Английское слово «медитация» – это тоже неправильное слово, но поскольку другого слова у нас нет, нам придется им пользоваться до тех пор, пока слово «дхьяна» не будет принято в английском языке так же, как оно принято в китайском и японском. В этих странах была аналогичная ситуация. Когда две тысячи лет тому назад буддийские монахи пришли в Китай, они изо всех сил пытались найти слово, которое бы передавало смысл их слова «джхана».