Друнвало Мельхиседек - Любовь, Эрос и духовный путь Страница 2

В своих гостиных и спальнях мы обнаруживаем Великую Школу Мистерий Космоса. В любви, равно как и во гневе, мы становимся друг для друга зеркалом. Все наши недостатки становятся вызывающе очевидными, а спасает положение то, в чем мы достигли мастерства. Мы учимся так, как не может учиться никакой другой вид живых существ.

Вступая в романтические отношения, мы создаем одну из величайших возможностей для глубокого постижения тех духовных уроков, ради которых мы все сюда приходим. Легко быть духовным учителем и жить, удалясь от мира, в пещере высоко в Гималаях. Никаких проблем. И совсем другое дело быть духовным учителем, полностью погруженным в любовные отношения. Время разворачивает перед двумя влюбленными все новые и новые возможности и по самой своей природе обнажает малейшую духовную неуравновешенность, заставляя ее проявляться неуклюжим динозавром, готовым растоптать самое сильное эго.

В нежном взгляде удовлетворенного любимого человека проявляется торжество жизни. В цикле влечения, любовного слияния, зачатия детей, их рождения, воспитания и выпуска в большой мир, старения и смерти жизнь обретает завершенность. Мы обнаруживаем, что в земной повседневной жизни, которой многие из нас хотели бы избежать, сокрыто нечто очень глубокое и могущественное. Самыми простыми действиями, если они совершаются в чистом сознании, можно изменить ход истории. Такой выбор всегда присутствует, но его редко осознают.

В этом выпуске нашего журнала мы хотели бы показать, как важно быть человеком и искать свое завершение в другом человеке.

Мы рассмотрим все стороны треугольника любви, эротики и духовности и постараемся понять, что такое человеческое сердце, каковы его глубочайшие желания и возможности. Между двумя душами всегда присутствует Святой Грааль слияния в Единое Сердце, Единую Душу и Единое Тело, и через это единение создается вселенная новых возможностей. Если эти двое воистину видят друг в друге Божественное, то они способны достичь Вознесения, и путь к нему может указывать даже ранимая человеческая любовь.

Любовь, Эрос и духовность — какая необъятная тема! Утонченные порывы сердца Руми, великая мудрость семьи Иисуса и Марии, удивительная красота тантрического союза — одновременно физического и межпространственного… Давайте же начнем.

В любви и служении,

Мастерство любви

Интервью с Доном Мигелем Руисом

Дайан Купер: «Ты есть Жизнь, пронизывающая твое тело, твой разум и твою душу. Как только постигаешь это — не логикой, не рассудком, а благодаря самому ощущению Жизни, — сознаешь и то, что ты есть та сила, которая заставляет лепестки цветов открываться и смыкаться, а колибри — порхать с цветка на цветок. Ты сознаешь, что ты в каждом дереве, в каждом животном, в каждой травинке и камешке. Ты — та сила, что направляет ветер и дышит в клетках твоего тела. Вся вселенная — живое существо, движимое этой силой, которая есть ты. Ты — сама Жизнь».[2]

Дайан: Дон Мигель, мне известно, что вы родились в семье целителей — ваша мать была курандерой, а дед — нагвалем.[3] Как вы вступили на путь толтеков?

Дон Мигель Руис: Всю жизнь меня окружала магия. С раннего детства она была для меня чем-то обыденным. И все же я был настроен очень скептически. И еще больше сомнений возникло, когда я решил стать хирургом и пошел учиться в медицинский институт.

На последнем курсе я попал в автомобильную аварию и пережил внетелесный опыт. Тут-то все и изменилось. После этого я начал искать ответы. Поиски начались сразу, потому что переживания мои были совершенно невероятны, я не в силах описать их словами. Моя жизнь полностью изменилась. Я просто понял, что повседневная жизнь не совсем такая, какой казалась мне прежде.

Дедушка говорил мне, что жизнь — это сновидение. Еще он говорил, что, когда люди наконец-то поймут это, сновидение можно будет изменить, и тогда изменится все человечество. После той аварии все, что я видел в детстве, начало обретать смысл.

Мы знаем, что лучше пережить самому, чем услышать сотни рассказов. После аварии все, о чем говорил мой дедушка, перешло для меня из разряда теорий в категорию бесспорных фактов. Я понял, что я — не мое материальное тело, и осознал себя как силу, которая движет этим телом. Силу эту трудно описывать словами, но мы можем видеть ее проявления и последствия во всем вокруг. Именно эта сила раскрывает лепестки цветов, заставляет двигаться звезды и атомы. Вот кто я. И вот кто мы все. Нет никакой разницы между теми силами, что раскрывают цветок, заставляют нас взрослеть или стареть. Это жизнь!

После той аварии у меня полностью изменилась система отсчета. Я постиг, что мы привыкли к иллюзии, майе.[4] Я понял, почему мы огорчаемся и сердимся, почему мы так жестоки. Я постиг, что мы воспринимаем все ошибочно. Все беды человечества — именно от этого ложного восприятия, от этого искажения.

Затем я пошел еще дальше и попытался понять философию собственной линии преемственности. Я поставил перед собой сложную задачу: очистить унаследованную мною философию толтеков от суеверий и мифов, оставить только здравый смысл. Это можно сделать с любой философией, с любыми человеческими представлениями. Если избавить все философии и религии от суеверий и мифов, то выяснится, что в основе своей все они говорят об одном. И причина в том, что все приходит из глубин нашей души, от Духа.

Дайан: Дон Мигель, почему же людям так трудно все время жить в вибрациях любви?

Дон Мигель: Можно утверждать, что, когда мы появляемся на свет, Любовь есть наше естественное состояние. Попробуйте вспомнить, какими мы были в детстве. Посмотрите на любого ребенка, еще не научившегося говорить.

Малышам не нужны слова, чтобы описать, какие чувства переполняют их, когда они видят мать или отца, свои игрушки или домашних любимцев. Дети еще не знаю, что это называется Любовью, потому что не умеют говорить. Но для того, чтобы чувствовать, слова не нужны, а то, что чувствуют дети, намного больше, чем может сказать о Любви любой поэт или писатель.

Потом, когда мы становимся старше, нам начинают объяснять, какими нужно быть, — и мы уже боимся быть собой. Мы подавляем свои чувства, подавляем все, что было совершенно естественным. Мы начинаем стыдиться своих чувств. Нам кажется, будто Любовь сделает нас уязвимыми, и мы боимся, что нам причинят боль.

Однако боль причиняет совсем не Любовь. Бояться нас заставляет вся эта ложь. И когда мы наконец-то перестаем верить этой лжи, когда набираемся смелости и вновь позволяем себе чувствовать, к нам вновь возвращается способность Любить, которая, впрочем, никуда и не исчезала.

Приложив усилия, можно победить в войне с ложью. Мы можем стать настоящими мастерами — вот почему я называю это Мастерством Любви. Не потому что чему-то учишься, нет! Любовь — это инстинкт. Это неотъемлемая часть эволюции эмоционального тела человека. Овладеть этим искусством может каждый, если только перестанет бояться быть собой.

Дайан: Но это труднейшая задача, если человеку довелось испытать переживание, причинившее страшную боль.

Дон Мигель: Да, это происходит повсеместно. Человечество получило очень болезненный опыт, и люди уже привыкли к тому, что Любовь небезопасна. Но на самом деле все наоборот. Именно Любовь дарует силу. По существу, мы просто научились мешать ее проявлениям.

Дайан: В книге «Мастерство Любви» вы говорите, что одним из трех видов мастерства, ведущих к нашей подлинной природе, является Осознанность. И именно это мастерство позволяет осознать, кто мы на самом деле. Так кто же мы «на самом деле»?

Дон Мигель: Почти все люди убеждены, будто знают, кто они. Мы твердим: «я — человек, мужчина или женщина». Мы перечисляем такие определения исходя из своих представлений.

Но на самом деле, когда мы еще были малышами и ничего не «знали», не имели накопленных знаний, все вокруг внушали нам, кто мы. Матери говорили нам, кто мы, а мы были простодушны, мы верили и соглашались. Но наши матери лишь повторяли нам то, во что сами верили. И отцы наши внушали нам свои представления — а мы снова верили. Братья, сестры, телевидение — все вокруг объясняли нам, кто мы, и мы соглашались. Больше того, они говорили нам, какими мы должны стать, потому что еще не такие, — и этому мы тоже верили.

И мы очень старались стать именно такими, какими нас хотели видеть. Мы прилагали все силы, мы боялись, что будем выглядеть в чужих глазах не слишком достойными. Мы страшно боялись, что нас оттолкнут, что кто-то не одобрит наших поступков и нашей одежды, наших слов и поведения за столом, наших представлений. Мы вечно стараемся быть такими, чтобы нас всюду одобрили, и лишь тогда сами готовы одобрить себя. Мы создаем идеал совершенства — образ того, какими, по нашему мнению, нам следует быть. Однако мы — вовсе не этот воображаемый идеал.