Артур Дойль - Пришествие фей Страница 21

В детстве я твердо считала, что феи существуют только в воображении, и мне никак не удавалось в них поверить, но лет в четырнадцать я начала их видеть, а теперь люблю всей душой. Вероятно, их привлекло то, что я так усердно занималась искусствами. Я ощущала симпатию к феям, они же в ответ дали мне почувствовать, что стали моими друзьями. У меня в жизни было много счастья и удач — быть может, в какой-то мере мне следует благодарить за это фей».

Последними примерами я обязан мистеру Джону Льюису, редактору «Psychic Gazette»[79], собравшему эти сведения. Думается, мы имеем достаточно оснований заключить, что данные свидетельства, присоединенные к тем, что уже цитировались в статье о фейри, а также рассказам и фотографиям детей из Коттингли, позволяют вполне убедительно представить нашу точку зрения публике.

Глава VIII

Теософский взгляд на фейри

За исключением древнего учения, ныне называемого теософией, ни одна из известных мне религиозных или философских систем западного мира не отводит места для элементальных форм жизни. Поскольку мы привели некоторые независимые доказательства их существования, целесообразно будет всесторонне взвесить мнение теософов и рассудить, насколько оно соответствует тем фактам, что нам удалось собрать или продемонстрировать.

Никто не обладает большим правом рассуждать об этом предмете, чем мой соратник, мистер Э. Л. Гарднер: ведь он является не только первооткрывателем фейри, но и признанным авторитетом в области теософской мысли. Поэтому я с радостью включаю в книгу его заметки, посвященные данному вопросу.

«Коммерческий дух нашего времени», — пишет он, — «повинен в том, что факт существования фейри оказался отодвинут в тень и одна из самых восхитительных и очаровательных загадок естественных наук долгое время оставалась скрытой от нас. Двадцатый век сулит нам надежду на то, что мир наконец сумеет избавиться от самых мрачных теней прошлого. Быть может, неожиданная встреча с подлинными фотографиями очаровательных маленьких созданий, издавна сосланных в царство воображения и фантазий, станет для нас первым лучом этой надежды.

Итак, что представляют собой фейри?

В первую очередь, следует четко понимать, что все доступное фотографированию должно являться физическим телом. По природе вещей, ни один объект более тонкого свойства не может повлиять на чувствительную фотографическую пластинку. Так называемые спиритические фотографии, к примеру, подразумевают определенную степень материализации, прежде чем «форма» окажется в пределах досягаемости даже самой чувствительной эмульсии. При этом и в рамках нашей физической октавы существуют уровни плотности, недоступные для обычного человеческого зрения. Глаз человека не в силах разглядеть мириады звезд, что способна запечатлеть фотографическая камера; точно так же мы можем говорить о громадной совокупности живых существ, обладающих, с нашей точки зрения, настолько разреженным и тонким строением, что обычные органы чувств их попросту не воспринимают. Этих существ видят многие дети и медиумы, откуда и происходят наши легенды о фейри — основанные на реальных, а теперь и доказанных фактах!

Фейри обладают телами, чей уровень плотности можно, не прибегая к техническим терминам, описать как нечто более разреженное, чем газообразный объект. Будет в корне неправильно, однако, соответственно приписывать им бестелесность или нематериальность. В своем духе они столь же реальны, как и мы, причем на них возложены важные и крайне любопытные обязанности, связанные с жизненным циклом растений. Намекнем на одну из сторон их деятельности: многим читателям, полагаю, приходилось замечать, что цветы, за которыми ухаживает один человек, долгое время сохраняют свою свежесть и красоту, тогда как в ведении другого они живут относительно недолго. Объяснение связано с доброжелательной заботливостью первого и сравнительным равнодушием второго; эти эмоции остро ощущаются духами природы, под чьей непосредственной опекой находятся цветы. Поэтому любовь и нежность цветовода, воспринимаемые духами, немедленно отражаются на состоянии их подопечных.

В отличие от нас, фейри не рождаются и не умирают, хотя и у них отмечаются периоды внешней активности и ухода от мира. Родственные скорее хорошо знакомым нам lepidoptera или отряду бабочек, нежели линии млекопитающих, они разделяют с первыми ряд вполне очевидных характеристик. Они не наделены или почти не обладают разумом и образом мышления как таковыми, но лишь веселой, беззаботной радостью жизни, которая так ярко подчеркивается их обворожительной ветреностью. Несомненно, крошечные человеческие формы, что они так часто принимают, полностью или по меньшей мере частично объясняются мощным влиянием человеческой мысли, сильнейшей творческой силы нашего цикла.

В ходе исследований в Йоркшире, Нью-Форест и Шотландии, я встречался со многими очевидцами и любителями фейри, расспрашивал их и сравнивал их рассказы между собой. Должен отметить, что в большинстве случаев моя роль в публикации фотографий из Коттингли послужила мне наихудшей рекомендацией. Мало кто из числа поклонников фейри отнесся к этому шагу благосклонно. Зато упреков, высказанных в самых недвусмысленных выражениях, было не счесть: фотографии вызывали откровенное негодование, о них говорили как о незаконном вторжении и святотатстве. Лишь после долгих и искренних уверений в чистоте моих намерений я смог продвинуться в своих поисках и получить те сокровенные свидетельства, что были затем подвергнуты проверке, сравнивались между собой и взаимно дополнялись, пока не составили картину, которую я описываю ниже.

Роль духа природы в лесах, лугах или садах и в целом в развитии растительности состоит в обеспечении жизненно важного связующего звена между стимулирующей энергией солнца и грубой материей формы. Рост цветка, который мы считаем привычным и неизбежным результатом единения факторов солнца, семени и почвы, был бы невозможен при отсутствии крошечных строителей-фейри. Нам не извлечь музыку из органа, соединив воздух, нагнетаемый мехами, нотную запись композитора и сам инструмент — жизненно важную и столь необходимую связь между ними обеспечивает органист, пусть он и остается невидим; точно так же присутствие духов природы необходимо для развития растения.

ТЕЛО ФЕЙРИ. Тело гнома или феи в обычном состоянии лишено человеческой или любой иной четкой формы; этот факт объясняет многие неясности, связанные с царством духов природы в целом. В нормальном своем состоянии они не обладают определенной формой и могут быть описаны лишь как небольшие, туманные, чуть светящиеся облачка цвета с более ярким искрообразным ядром. Поэтому к ним, как к языку пламени, неприложимо понятие формы. В таком телесном облике они и исполняют свои обязанности, действуя внутри растительной структуры. «Магнетизм» является единственным объяснением, применимым к способу их действия. Они мгновенно откликаются на любые стимулы и, насколько можно судить, подвержены влияниям как превалирующих внешних, физических условий, так и внутренних мыслительных побуждений. Оба этих воздействия в сумме определяют направление их деятельности. Некоторые, наиболее многочисленные, занимаются построением и организацией клеточной структуры; в человеческом облике такие фейри сравнительно малы и рост их составляет от двух до трех дюймов. Другие остаются под землей и заботятся исключительно о развитии корней, в то время как третьим препоручена область цвета: они «раскрашивают» цветы, окутывая их своими облачными телами. Похоже, нет никаких признаков того, что труд индивидуальных фейри обособлен или отделен от работы других. Все они, видимо, движимы постоянно действующими и общими для всех влияниями, что заставляет предположить тот же тип инстинктивного побуждения, который мы видим у муравьев и пчел.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ОБЛИК. Хотя духов природы следует фактически рассматривать как беспечных созданий, ведущих веселое, радостное и восхитительно свободное существование, в каждом из них, вероятно, периодически просыпается по крайней мере временная индивидуальность, доставляющая им немалое наслаждение. В благоприятных условиях они мгновенно принимают облик миниатюрного человечка, будь этот облик гротескным, как в случае брауни и гномов, или исполнен волшебной грации, как у воздушных фей.

Подобное состояние сохраняется на протяжении некоторого времени: совершенно очевидно, что определенность и сравнительная четкость формы приносит им колоссальное удовольствие. Но внутреннего строения, как можно было бы поспешно заключить, такая форма не имеет. Содержимое тела по-прежнему остается однородным, разве что несколько более плотным, причем «человеческая» форма обычно наблюдается у фейри лишь в свободные от работы часы. Принявший человеческий облик дух пребывает в активном движении — он прыгает, танцует и всем своим видом выражает радостный экстаз, словно этот облик приводит его в искренний восторг. Достаточно понятно, что метаморфозы духов связаны со временем отдыха и игр, пусть их работа и кажется не слишком тяжелой. Если духа в этот момент испугать или потревожить, он сразу принимает более тонкую форму магнитного облака, и это обратное превращение по своей внезапности сходно с переходом в человеческий облик. Неизвестно, чем именно определяется принимаемая форма и каким образом происходит трансформация. Можно предположить здесь влияние индивидуальной или коллективной человеческой мысли, и объяснение, вполне возможно, будет включать это влияние в качестве одного из факторов; но моя задача состоит не в теоретических рассуждениях, а в изложении результатов наблюдений. Ясно одно — форма природного духа объективна в том же смысле, в каком мы прилагаем это понятие к камню, дереву или человеческому телу.