Дж. Робертс - Природа личной реальности. Часть 2 Страница 23

Итак (громче), конец сеанса. Мои сердечные пожелания вам обоим.

(«Спасибо. Спокойной ночи, Сет». 23:49.)

Сеанс 651, 26 марта 1973 года, понедельник, 21:46

(Мы проводили сеанс в кабинете Джейн, чтобы она могла сидеть перед двойными микрофонами новой стереосистемы. Пока, однако, нам не удалось получить от этого устройства приемлемых результатов.)

Итак, добрый вечер...

(«Добрый вечер, Сет».)

...И мы возвращаемся к книге... Ваши представления о возрасте, как и все остальное, будут формировать вашу жизнь, а массовые убеждения воздействуют на цивилизацию. Современное общество придерживается таких взглядов, что мужчины и женщины с юности боятся старости. Если молодая зрелость считается вершиной жизни, периодом благословения и успехов, то старость рассматривается как противоположность — время неудач и лишений.

Если пользоваться вашими понятиями, отчасти это связано с искаженными представлениями и сознательного, и бессознательного разума. В общем и целом в западном обществе сознательный разум считается обретшим независимость в раннем зрелом возрасте, когда «Я» поднимается с основ детского бессознательного в критическое восприятие и проведение различий. Умение замечать различия и отличительные детали считается одним из основных достижений сознания, эти его аспекты высоко ценятся. С другой стороны, вы пренебрегаете не менее важными способностями сознания к ассимиляции, сочетанию и соотнесению. В научных кругах, не все из которых действительно научные, интеллект отождествляется только с критическими способностями. Чем больше вы способны к диагностике, тем умнее вас будут считать.

На Западе во взрослый период сознание прежде всего фокусируется на одной конкретной области деятельности и физических манипуляций. Разум с детства обучают использовать прежде всего аргументативные и разделяющие способности. Творчество может выражаться только по очень ограниченным приемлемым каналам.

Когда человек становится старше и, допустим, уходит на пенсию, фокус такой концентрации перестает быть доступным по первому требованию. Фактически, разум становится больше самим собой. Он волен шире использовать свои способности, выходить за рамки ограничений, ассимилировать, узнавать и творить.

Однако именно в этот момент человеку внушают, что всего этого надо опасаться. Такое поведение считается симптомом психических отклонений. Те, кто придерживается массовых убеждений, замечают, что изменились их представления о себе. Они боятся, что их возраст, существование во времени, предает их. Они кажутся себе остатками, смутным подобием прежнего «Я». В их системе оценок они выносят себе приговор просто за то, что продолжают существовать во времени. Если раньше они доверяли целостности своего тела, то сейчас — нет. Они начинают играть спектакль по чуждому сценарию, с которым соглашаются сами.

Может показаться, что все это никак не связано с вашими взглядами на цвет. На самом деле, связь тесная.

Сделайте перерыв и послушайте свою запись.

(22:05. Мы прослушали пленку и внесли изменения в настройки. Сеанс возобновлен в 22:23.)

Итак, белый цвет вы приравниваете к блестящему сознанию, добру, молодости. Черный цвет — к бессознательному, старости и смерти.

В этой системе ценностей чернокожие народы вызывают страх, как, по сути, и старики. «Черные» считаются примитивными. Например, они обладают творческими музыкальными способностями, но эта их деятельность долгое время шла в подполье. Они создавали приемлемую музыкальную продукцию, но их не впускали в концертные залы уважаемой нации.

То есть в вашем обществе черная раса символизировала ваши представления о хаотических, примитивных, необузданных, жестоких, бессознательных частях «Я», обратную сторону «правильного американского гражданина».

Тогда чернокожих с одной стороны подавляли, а с другой — баловали как детей. Постоянно существовал сильный страх, что черная раса выйдет за свои рамки: дайте им палец — они руку откусят. А дело в том, что белые так сильно боялись природы внутреннего «Я» и видели в них силу, которую отчаянно пытались подавить в себе.

Нации, как и отдельные люди, тоже могут страдать от расщепления личности. Поэтому шел своего рода взаимообмен, когда черные выражали за всю страну одни склонности, а белые — другие.

Обе группы согласились на такую роль. Конечно, в глобальном смысле каждый в других местах в другие времена принадлежал к другим расам. Если говорить более точно, в одновременных существованиях каждый играет другую роль.

Применительно к старости черный цвет означает возвращение к бессознательным силам. Все это очень далеко от американских и западных убеждений. Это просто реальность, в которой участвуют многие мои читатели. Однако в других «подпольных» системах убеждений черный цвет считается символом огромных знаний, власти и силы. Если довести это до крайностей, у вас возникают культы дьявола, которые позволяют в искаженной форме выражать плохо понятые силы творения и процветания. Тогда изнанка сознания возвышается за счет других, белых, «сознательных и объективных» ценностей.

Но и в той, и в другой системе старости отказано в уникальных способностях, силе и мудрости. Это ущемляет и цивилизацию в целом, и ее людей.

(С юмором.) У моего друга Рубурта кончилось пиво, поэтому я дам вам краткий перерыв.

(22:37–22:48.)

Все это также связано с вашими представлениями о состояниях бодрствования и сна — белый ассоциируется с днем, а черный с ночью. Это все те же древние связи с Богом Света и Князем Тьмы, или Сатаной, — различия, которые проводились на разных этапах развития и связаны с природой источника настоящего сознания.

Повторяю: подпольная философия на протяжении веков пыталась совместить обе концепции, обычно кидаясь из крайности в крайность в борьбе с текущими концепциями на протяжении всей истории. Например, в некоторых системах дневной свет считается бледным по сравнению с подлинным сиянием знания, которое освещает сны. А черный — символ тайных знаний, которые невозможно найти в обычном сознании и рассмотреть под светом дня.

Отсюда берутся истории о темных (черных) магах, и здесь тоже упоминается возраст, поэтому в фольклор входят истории о мудрых стариках и старухах. Смерть рассматривается с позиций оценок добра и зла, черного и белого: уничтожение сознания считается черным, а воскрешение — белым.

Свет озарений ощущается как белый, но зачастую он очерчивает черноту души или сияет во тьме ночной. Поэтому в вашей системе понятий эти две вещи зависят друг от друга и изменяют свое значение в зависимости от ваших убеждений.

Многие древние цивилизации почитали ночь и ее черноту. Сознание исследовало ночные тайны. Устанавливались связи, и эти знания сознательно использовались при свете дня. Два якобы различных аспекта сознания сливались, и расцветали искусства и цивилизации, которые, в ваших теперешних представлениях, почти невозможно себе вообразить. В таких цивилизациях все расы радостно гармонировали, а стариков уважали за совершенно особый вклад в жизнь.

В таких обществах не применялись ограниченные суждения, описанные в этой главе. Личности — и расы — не должны были играть конкретную роль, ограниченную частичным набором человеческих качеств. Каждый имел право быть уникальным — со всем, что из этого следует.

Это не значит, что человечество лишилось той благодати, опустившись до якобы низшего уровня. Но это значит, что вы приняли решение разграничивать функции и способности, можно сказать, изолировать их, чтобы изучить, понять и развивать их своеобразные качества.

Существуют способы ассимилировать внутреннее знание, противоречивые ценности света и тьмы, хорошего и плохого, молодости и старости и использовать эти критерии, чтобы на практике сделать свою жизнь лучше. При этом вы усовершенствуете не только себя и свое общество, но и мир в целом. Вы также заметите состояние благодати, в котором должны жить. Давайте рассмотрим некоторые из этих способов.

Можете сделать перерыв, пока Рубурт проверит свою машинку.

(23:01–23:19.)

Необходимо попытаться связать кажущиеся различными аспекты существования, совместить идеи света и тьмы, сознания и бессознательного и т. п., не только в личном, но и в массовом опыте.

Как я уже говорил в другой книге, «Говорит Сет», состояния бодрствования и сна сильно различаются между собой (см. сеанс 532 в главе 8 названной книги). Они искусно разделены, и вы почти не пытаетесь объединить их. Многим из вас кажется непрактичным менять время сна из-за расписания работы. Однако некоторые могут это сделать — и если вас действительно интересует то, что я предлагаю, вы можете временами вносить некоторое разнообразие, что позволит вам эффективнее связать деятельность во сне и наяву.