Мэнли Холл - Двенадцать учителей человечества Страница 23

Нетрудно понять, что хилый большеголовый философ нашел элементы своей великой метафизической системы в архивах третьего кабинета министров. Мыслитель с белыми волосами, облаченный в простой темный балахон, скользил почти как призрак по огромным коридорам библиотеки. По-видимому, он был женат, потому что у китайских историков записаны имена его сыновей и внуков, и на его потомках, как и на потомках Конфуция, лежал отблеск славы его имени.

Именно на широких ступенях библиотеки Чжоу он встретился с Конфуцием. В то время даосскому философу было около восьмидесяти лет, а Конфуцию намного меньше. Эта встреча мистика и моралиста, хотя исторически и не достоверная, вполне могла произойти. Конфуций искал первоисточник китайской метафизики и нашел его в лице сутулого, одетого в темное человека, для которого вся материальная жизнь была иллюзией, все формальности и церемонии — суетой, все почести — эфемерными, и вообще ничего не существовало, кроме не имеющей названия неизвестной причины всего сущего. Удаляясь после беседы, Конфуций никак не мог осознать абстракции мудреца-даоса. Конфуций настолько любил человечество, что для него не существовало большей заслуги, чем создание условий, в которых все люди могли бы благоденствовать при соблюдении действующих законов и мудром правлении. И все же было бы неправильно утверждать, что он не испытал влияния загадочной привязанности даосской точки зрения. Он осознавал возвышенность внутреннего пути, и это повлияло на его более поздние произведения, но он никогда не переставал быть гуманистом.

Ныне даосский мастер известен всему Китаю и цивилизованному миру под именем Лао-цзы, однако сомнительно, что он носил это имя при жизни. Слово «Лао-цзы», означающее «умудренный годами младенец», конечно, навеяно его внешностью в младенческом возрасте, но на протяжении жизни он, вероятно, был известен под своим прозвищем Ли, означающим сливу, а сливовое дерево в Китае является символом бессмертия. Благодаря широкому употреблению, содержание понятия «Лао-цзы» постепенно расширилось, включив в себя достойного почитания философа или древнего мудреца.

Было бы ошибкой признать Лао-цзы основателем даосизма. В действительности эта доктрина представляла собой более или менее разработанное учение уже за несколько столетий до его рождения. Первыми даосами почти наверняка были летописцы и астрологи из крупных китайских библиотек. В силу своего особого положения компиляторов всех полезных знаний эти люди были хорошо знакомы с метафизическими спекуляциями индусов, а истоками даосизма, по общему признанию, являются аскетические философские системы Индии. Основной догмат, проистекавший из собранных летописцами и астрологами сведений, совершенно отчетливо просматривается во всей концепции даосизма. В основе более очевидных аспектов даосской доктрины лежат астрология, алхимия и сравнительная метафизика, отчасти ведического толка.

Эпоха правления династии Чжоу была в китайской истории одним из многочисленных периодов войн. Борьба и философия несовместимы, и Лао-цзы весьма откровенно осуждал теорию войн и агрессии. Наконец, устав от распрей правителей и нестабильности в обществе, он снова возмечтал о мире и покое, сохраняющихся среди холмов. Приведя в порядок все свои должностные обязанности, он испросил привилегию навсегда исчезнуть из поля зрения людей. Таковая привилегия была дарована ему. Он был очень стар и немощен и, взобравшись на спину своего любимого быка, медленно поехал прочь, к границам между Китаем и огромными горами. В конце концов он прибыл к северо-западным воротам Китая. Была осень, когда он достиг Ханькоуского перевала и именно там повстречал Иня Си, смотрителя ворот.

Инь Си, видимо, был великим астрологом и мистиком. Ночами он часами изучал движения звезд и во время одного из таких бдений заметил странное тело, перемещавшееся в небесах, какой-то источник света, который поднялся над Китаем, постепенно сместился к северо-западу и исчез среди далеких пиков Гималаев. Он обратился к древним книгам и с их помощью и в результате собственных размышлений сделал открытие, что некое благороднейшее живое существо скоро проследует этим путем, скользя, как свет, вдоль дороги, ведущей через Ханькоуский перевал. Поэтому Инь Си соорудил себе хижину из травы и, усевшись в дверях, стал ждать прибытия великого учителя.

Наконец он заметил приближающегося огромного зеленого вола с тщедушным седым старичком на спине, закутанным в широченную накидку. Сердце быстро забилось в груди Иня Си. Одаренный внутренним зрением, он понял, что это и есть тот, кого он ждал. Когда Лао-цзы подъехал к хижине стража ворот, Инь Си пал ниц перед мудрецом, умоляя его ненадолго задержаться и наставить его в секретах Дао — пути жизни. Лао-цзы удовлетворил эту просьбу и, когда Инь Си помог ему сойти с вола, оставался со стражем ворот в его хижине так долго, что этого времени хватило, чтобы подготовить его единственное литературное произведение «Дао дэ цзин». Рукопись была короткой и состояла из пяти тысяч иероглифов. Этот труд отличается такой сжатостью стиля и такой абстрактной терминологией, что его глубина и основная идея оказываются выше понимания среднего читателя.

Закончив свой труд и преподнеся его Иню Си, Лао-цзы взобрался на зеленого быка и, миновав ворота, в одиночестве и без запасов провизии продолжил путь по дикой пустынной местности, расстилавшейся за ними. Далее в этой истории содержатся одни выдумки. Согласно одним рассказам, он отправился дальше, чтобы умереть; по другим оказывается, что он держал путь в некую таинственную долину, где жили вместе все мудрецы прошлого. Известно только, что, достигнув девяностолетнего возраста, он исчез из Китая, и больше от него не было никаких известий.

Память о нем продолжает жить, и, хотя его учение никогда не пользовалось такой популярностью, как учение Конфуция, маленький седовласый старичок и его зеленый вол вечно странствуют по дорогам Китая, снова и снова воплощаемые в зримые образы каждым новым поколением благочестивых даосов. Государство тоже не забыло о нем. В VII веке н. э. он, возведенный в ранг божественных созданий мира с титулом Великого Вседержителя, бога-императора туманной первопричины, был канонизирован правящим императором из династии Тан. К этому позднее добавилось еще одно почетное звание, звучавшее просто и проникновенно — древний мастер.

Доктрина даосизма

Основу даосизма составляет «Дао дэ цзин». Слово «дао» в вольном переводе означает путь, образ действия, способ и даже более того, принцип, истину, или реальность, лежащую в основе всех вещей. «Дэ» означает добродетель, просвещение, действие, совершаемое в соответствии с принципом. Таким образом «Дао дэ цзин» — это «Книга о пути добродетели», или книга, раскрывающая кодекс духовного поведения по отношению к Принципу.

Несмотря на необычный образ жизни Лао-цзы и его чрезвычайную приверженность к метафизическим спекуляциям, его взгляды, вероятно, не сохранились бы, если бы остались без комментариев и пояснений. Он раскрывал принцип, а двум великим китайским ученым, Ле-цзы и Чжуан-цзы, оставалось развить и завершить традицию и представить ее принципы таким образом, чтобы мир мог их усвоить. Об этих людях говорили, что они олицетворяют высший уровень мистических знаний в Китае. Ле-цзы и Чжуан-цзы жили около 400 г. до н. э., и большинство даосских текстов, сохранившихся до настоящего времени, дошли до нас через них, а не непосредственно от Лао-цзы. Так же, как и их учитель, эти отцы даосизма жили незаметной, простой жизнью, поэтому почти ничего неизвестно о той обстановке, в которой они распространяли догму даосизма. Ле-цзы, по-видимому, жил в крайней нищете, а Чжуан-цзы, хотя и жил несколько лучше, добровольно выбрал безвестность, чтобы освободить время для размышлений о тайне Принципа. Поэтому, обсуждая даосизм, не всегда можно разделить мастера и этих двух его ревностных последователей. Эти трое вместе и есть даосизм, насколько это касается его литературной стороны. Преддаосские летописцы и астрологи Чжоуского царства не оставили никаких литературных фрагментов, имеющих отношение к доктрине.

Доктрину даосизма следует рассматривать как с теоретической, так и с практической точек зрения. Теория даосизма сводится к пониманию природы Дао, или Принципа. Практический аспект — это способ простой, или незаметной, жизни; к этим двум основным правилам постепенно добавилась сложная структура сверхъестественных факторов, которые, если и были действительно известны Лао-цзы, отражения в «Дао дэ цзин», безусловно, не нашли.

Дао, Принцип, прежде всего следует понимать во всех его подразумеваемых философских смыслах. Принцип есть абсолютная, существующая в природе движущая сила. Принцип называется сущностью и описывается как самосущий, вечный, законченный и бесконечный. Он представляет собой общее качество, из которого все формы проявляются и в которое они в конечном итоге должны вернуться. Принцип не увеличивается и не убывает, ибо все формы, в которые он вливается, являются продолжением его самого, и в нем невозможно никакое действительное разделение. Принцип вездесущ. В одном из даосских трактатов ученик говорит о ничем не примечательных местах, где Принципа, возможно, и нет, а мастер каждый раз уверяет его, что Принцип вездесущ и пребывает всегда и повсюду. Принцип представляет собой не только предельное простирание формы в бесформенность; он также есть предельное расширение мышления до абстрактного, недумающего источника. Интеллект, сознание и сила — все уходит в Принцип и благодаря этому уходу становится универсальным. Принцип есть единственная безусловная и неизменная действующая сила во вселенной. При наличии Принципа даосу уже не требуется правитель мира или личный бог. Принцип также обладает атрибутами абсолютного закона в том смысле, что в самом его существе коренится замысел и назначение всех существующих созданий.