Джеймс Эндреди - Шаманизм и сила Природы Страница 24

Тропа оленей. Самым глубоким уроком, который мне дала эта небольшая территория между Дорожкой енотов и Посевным полем, где нередко было можно встретить оленей, стал урок смирения. Хотя я видел оленей достаточно часто и знал, как они передвигаются и где любят бывать в разное время года, многие следы их пребывания, в том числе следы чистки рогов и экскременты, говорили о том, что все-таки я недостаточно хорошо знаю свою местность, а животные знают ее не в пример лучше. Это понимание, хотя и на подсознательном уровне, делало меня смиренным и почтительным к загадкам дикой природы и всегда подпитывало мое желание изучать и познавать леса и поля, флору и фауну, учиться у животных и у растений.

Горка для катания на санках. По крутому лесистому склону холма, рядом с тропой оленей проходила широкая дорога, расчищенная газовой компанией для нужд их подземного газопровода. Когда я был ребенком, мне казалось, что эта высокая, крутая горка создана специально для того, чтобы мы катались с нее зимой на санках. Я злился на газовую компанию за то, что они вырубали мои кустарники с ежевикой на другой стороне долины, но был счастлив от того, что они расчистили этот участок большого холма.

Посевное поле. На этом поле поочередно засевались кукуруза, соевые бобы и люцерна, и поэтому именно здесь установились мои отношения с белохвостым оленем, который часто приходил на поле ночью. Поле вызывало у меня чувство глубокой гармонии, когда я бывал здесь днем и, сидя на земле, смотрел, как тракторы взрезают землю, будто нож проходит по мягкому маслу, поднимая столб пыли. Я зажимал уши руками, пока механизированные монстры со скрипом разъезжали туда-сюда, но когда они исчезали – воцарялась такая тишина, что я подолгу оставался здесь, чтобы послушать ветер и пение птиц, скрип веток на деревьях, и за всем этим недавний грохот сельскохозяйственной техники становился пережитым кошмаром.

Тропа гремучих змей. Я всегда с особым чувством относился к тропе за Посевным полем: чтобы попасть в Тенистую рощу и потом выйти к горам, мне нужно было пересечь поле, а оно казалось мне таким неестественным, особенно когда вырастала кукуруза, что я старался поскорее его миновать, чтобы выйти на другой стороне, к деревьям. Сначала роща была редкой, и первые метров сто на тропе то и дело попадались огромные валуны. На этой открытой местности часто грелись на солнце разные змеи, чаще – гремучие, и поэтому даже в то время года, когда остальные змеи не показываются, я был особенно внимателен и готов к встрече с ними, проходя через эту местность. Я тысячу раз встречал гремучих и медноголовых змей – оба эти вида очень ядовиты, – но только однажды, когда проявил невнимательность, оказался в опасности. Вообще-то я всегда относился к этим поразительным существам с чувством глубокого почтения и уважения; мы словно заключили негласный договор: при встрече мирно расходиться по своим делам разными дорогами. Хотя иногда, заметив большую гремучую змею, я не мог побороть любопытства и садился на валун. Я просто наблюдал за тем, как она лежит без движения и греется на солнце. Свернувшиеся в клубок, но продолжавшие бодрствовать, эти змеи были моими первыми учителями медитации; они также научили меня ощущать вибрации земли и воздуха, лежа неподвижно на земле. Это необъяснимо, но я заметил, что моя связь со змеями стала ослабевать, когда начала укрепляться связь с другими животными, но до сих пор, по несколько часов подряд лежа на земле, рядом с теми змеями из моего детства, я знаю, что чувствую то же, что и они; они всегда знали о моем присутствии и понимали, что я учусь у них, а потому принимали и меня, и то, что я делал. Такая связь – суть моего экошаманского проекта. Я мечтаю о том, чтобы люди установили подобную связь с птицами, китами, ветром, деревьями и змеями, чтобы все мы, люди, стали, наконец, служить природе, а не наоборот.

Тенистая роща. Это большая роща, состоявшая в основном из дубов. Она находилась на окраине «моих владений». В ней всегда кипела жизнь. За Тенистой рощей было поле, а за ним – километры лесополосы. Эти места я тоже знал, но не так хорошо, как Тенистую рощу. С нее началась моя любовь к лесам и горам. Это чувство так глубоко отпечаталось у меня в памяти, что даже спустя тридцать лет я все еще помню это, и мое тело помнит многие деревья – как живые, так и поваленные. В этом месте особый свет, запах; здесь лежат на тропинке большие камни. Здесь – возможность получения опыта познания дикой природы. Этот удивительно глубокий отпечаток места на уровне СТОДП усилил мое уважение к моим наставникам из числа шаманов виррарика, ходивших теми же тропами по своей земле – к своим священным местам в течение не одного, а нескольких поколений. Они знают места, а места знают их на таком глубоком уровне, что они уже стали землей, а земля – ими. И разделить их уже невозможно.

Тихие сосны. Сосновый лес был для меня самым тайным и личным местом в моих «владениях». Я не помню, чтобы когда-либо замечал там следы человеческого присутствия, кроме, конечно, своих. Я приходил туда, когда мне было грустно и когда я был чем-то расстроен или просто хотел посидеть и подумать или отдохнуть. Отсутствие подлеска и густые кроны придавали этому лесу вид собора. Он всегда вызывал у меня чувство покоя и почтения.

Два пруда. Рядом с главной дорогой, пересекавшей всю местность, находились два небольших пруда. Я любил туда приходить, потому что пруды эти были поистине бездонным источником открытий и приключений. Между ними рос сосновый лес; его расположение прекрасно подходило для того, чтобы в нем прятаться и наблюдать, как животные пьют воду или как птицы ловят мелкую рыбу. Эти два пруда были словно магнитом для живой природы, а сразу за ними находился огромный яблоневый сад, где жило множество птиц и животных. Я никогда не сомневался в том, что вода в прудах священна и что она является источником жизни. Хотя дома мы пили не водопроводную воду, а родниковую, волшебная вода из прудов казалась мне совершенно другой, особенной, и должен признать: в детстве я не видел связи между священной водой из прудов и водопроводной. Но хотя я и упустил тогда эту связь, два пруда создали у меня представление о священности воды, а оно затем открыло двери многим магическим опытам со священной жидкостью жизни.

Главная часть этой практики – создание карты, представляющей место, и «оживление» связанных с ним опытов и чувств. Закончив карту и убедившись в том, что она достаточно точно отражает ваши воспоминания о прошлом, попытайтесь сосредоточиться на каждом конкретном месте в отдельности и «оживить» чувства и переживания, испытанные вами именно там.

Последний этап этой практики заключается в том, чтобы вернуться туда и навестить духов места. В зависимости от того, в каком состоянии находится место, вы либо обнаружите в нем духов, либо нет. В случае с моей картой, единственный дух, которого я встретил, приехав в последний раз, был дух верхнего леса – слабый, нервный и напуганный. Все остальные места были полностью уничтожены в результате строительства зданий и дорог, прокладки канализационной системы. Я надеюсь, что ваш опыт с этой практикой будет столь же просветляющим, как мой, и призываю вас вспомнить как можно большее число подобных мест. И знайте: если ваш опыт подобен моему и большинство дорогих вам мест разрушено – новые места также могут стать для вас священными и наполнить ваше сердце, ум и дух. Используя свой опыт, вы можете постараться их сохранить.

Питание

Все шаманы, с которыми я работал, всегда точно знали происхождение употребляемой ими пищи, поскольку принимали самое непосредственное участие и в посевной, и в выращивании урожая, а также в охоте на животных, разделке туш и благословлении того, из чего состоит еда. Это – следствие органического образа жизни и одно из главных различий в практиках коренных шаманов и неошаманов Америки и Европы.

Важным обстоятельством возникновения шаманизма была потребность в пище. Лидерами становились люди, обладавшие выдающимися способностями восприятия, – этот аспект шаманизма являлся неотъемлемой частью истории человечества на протяжении десятков тысяч лет, вплоть до расцвета сельского хозяйства. В несколько измененном виде он существует и до сих пор. Когда многие коренные народы начали выращивать зерновые, в обязанности шамана стало входить служение растениям, дождю и почве, но даже в этом, современном качестве они не утратили своей значимости и продолжают оставаться тесно связанными с пропитанием сообщества и взаимодействием людей и духов Природы. Шаман ответственен за поддержание равновесия между видимыми и невидимыми силами. На базовом уровне это означает поддержание равновесия между людьми и животворными энергиями и силами природного мира.