Лоллий Замойский - Масонство и глобализм. Невидимая империя Страница 26

Несмотря на мистицизм, взгляды Бёме, а до этого швейцарского алхимика и врача Парацельса оказали большое влияние на умонастроения эпохи, подготовленной Реформацией к дальнейшим общественным сдвигам.

Немалая роль принадлежит в этом и Яну Амосу Коменскому (Комениусу). Выдающийся мыслитель-гуманист, он был воспитанником общины «чешских братьев». Община была протестантского толка и обладала большим влиянием как на территории Чехии, так и в ряде других государств. Крупный реформатор системы образования, Комениус после превращения Чехии в провинцию империи Габсбургов жил и работал в изгнании во многих странах— Польше, Швеции, Англии. Остаток жизни провел в Голландии.

По взглядам Коменский был весьма близок к общественным и теологическим построениям Иоганна Валентина Андреа, которого считают инициатором возрождения движения «Розового креста» («розенкрейцеров»), явившегося прямым предшественником масонства.

Протестантский священник, теолог из Вюртемберга, Андреа подобно Комениусу много путешествовал по Европе, учительствуя и работая воспитателем в семьях аристократов, которые ему покровительствовали. Андреа переезжает сперва в Австрию, затем во Францию и Италию, ведет постоянную переписку с Амосом Коменским, а также сколачивает кружки единомышленников на основе доктрины, которая должна была объединить «братьев-розенкрейцеров» в различных точках Старого Света.

Ведет он эту деятельность осторожно, анонимно публикуя трактаты этого общества, которые оповещают о существовании «братства» и излагают его историю. Таковы приписываемые Андреа «Весть о Братстве, или Публикации общества достохвального Ордена розенкрейцеров» (1614), «Исповедь Братства» (1615). Высмеивая догматы Ватикана, призывая правителей Европы вступать в «братство», автор, видимо, опасается мести иезуитов и Святого престола, жестоких расправ с еретиками, перерастающими в религиозные преследования и войны, подобные той, которая обрушилась на «чешских братьев» и привела к подавлению национального восстания чехов в 1620 году.

Может быть, поэтому, признаваясь позже в своем авторстве одного из подобных манифестов, носившего странное на первый взгляд название — «Химическое венчание Кристиана Розенкрейца» (1616), Андреа толкует его как насмешку над философскими умствованиями и ритуалами сторонников «розенкрейцерства», с которым он якобы уже порвал. История инквизиции полна примеров подобных отречений, поэтому важно хотя бы то, что Андреа признает, что был ранее согласен с «братством».

Что же это все-таки за таинственный орден, популяризации которого за короткий период между 1614 и 1620 годами было посвящено более 200 (!) произведений?

Как и в генеалогии масонства, пришедшего на смену движению «розенкрейцеров», в истории ордена немало чисто мистических моментов, мифологии, достоверность которой сомнительна. Таковы утверждения некоторых историков движения, будто орден рожден в Древнем Египте за полторы тысячи лет до нашей эры. Более близким по времени, но отнюдь не более вероятным является тезис о рождении общества «розенкрейцеров» в окружении короля Артура из числа рыцарей его «Круглого стола». Далее идут ссылки на крестоносцев, орден «храмовников» и легенды, связанные с «чашей Грааля», обладающей чудодейственной силой, и ее «хранителями».

Достоверно лишь то, что роза и крест, от которых можно произвести название «розенкрейцеров», весьма широко встречаются в символике древних и средних веков, имея самое обширное толкование. В гербе самого Андреа розы расположены по четырем углам принятого у «розенкрейцеров» Андреевского креста (в форме X). Роза как воплощение тайны и женственности (начала начал), крест как символ союза — лишь одна из возможных вариаций. У христиан подобный крест связывают с Андреем Первозванным, апостолом, братом апостола Петра, неутомимым путешественником, крестившим в I веке ряд народов Северной Европы и, по преданию, совершившим путешествие вверх по Днепру до реки Ильмень. По пути он предсказал тому месту, где позже был основан Киев, великую славу во имя христианской веры. Он был распят и принял мученическую смерть на кресте в форме Х в городе Патры (Греция). На Руси его имя было очень популярным, а при Петре I в качестве высшей награды был введен орден Андрея Первозванного, и Андреевский флаг с диагональным голубым крестом стал символом русского флота. Петр лично нарисовал и определил его символику. Андрею Первозванному, первому, кто уверовал в Христа, приписывали магические свойства: он выдерживал всяческие муки, у него восстанавливались отрубленные пальцы и т. д. А смерть он принял уже добровольно, после того как горожане освободили его от креста. Часть его мощей находится в городке Амальфи, в Южной Италии, который входил в число четырех морских республик на заре нашей эры (остальные — Пиза, Венеция и Генуя). Так что популярность святого распространялась по многим местам Европы.

Модным был этот символ у ученых Средневековья и периода Возрождения, нередко добавляющих к своим именам аббревиатуру Р. К. Мы уже говорили о том, насколько помыслы ученых и философов той эпохи были отмечены переплетением мистики и науки, действительных открытий и их оккультным, «герметическим» истолкованием. Известно и то, как враждебна была к таким изыскам католическая церковь, с какой готовностью разжигала костры инквизиции для вольнодумцев и «еретиков», «ведунов» и «ведьм». Отсюда легко понять и приверженность преследуемых к сохранению своих сообществ и их доктрин в тайне. Вот почему и рождение «розенкрейцеров» выглядит как смешение действительных фактов и мифов.

Наиболее устойчивым из них, с указанием датировки, является рассказ о Кристиане Розенкрейце, будто бы происходившим из знатной немецкой семьи, смолоду приобщившимся к тайнам Востока и по возвращении из скитаний приобщившим к ним членов монашеского братства, к которому он принадлежал. В его недрах будто бы и появилось инициативное ядро адептов «Розового креста». Полагают, что «великий маг» Розенкрейц умер в 1494 году в возрасте 106 лет. В «химическом венчании» (а в 1613 году целый сборник трактатов сходного содержания был окрещен как «Химический театр») слово «химия», заложенное в заглавие якобы иронического произведения Андреа, видимо, на деле было индикатором связи общества «розенкрейцеров» с ученым миром, который был занят экспериментами в подвалах и тайных лабораториях, сопровождавшимися заклинаниями и обращениями к духам и нечистой силе в поисках «философского камня», способного даровать вечную молодость, обращать в золото и серебро обычные металлы и т. д. (Утверждают, что труд Андреа и подсказал Гёте сюжет «Фауста».)

Многие из «магов» на арабский манер именовали себя алхимиками, исходя из оккультного толкования слова, которое означало в древности некое «черное царство» на берегах Нила («Хеми» или «Хами») и превратилось в символ всего темного и тайного. К одному «алхимическому» союзу приписывали Парацельса (настоящее имя — Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм).

Немецкий исследователь Георг Шустер отмечает, что в ряде немецких княжеств, а также в Австрии, Англии, Голландии и Италии существовали союзы алхимиков, включавшие многих видных ученых и просветителей того времени. Основатель «Общества алхимиков» в Ростоке Иоахим Юнгиус был видным естествоиспытателем и математиком, дружил с Амосом Коменским. Так что понятие «алхимики», которое ввиду большого числа авантюристов и шарлатанов, пригревшихся при жаждавших золота невежественных феодалах, приобрело нарицательное (и отрицательное) звучание, к большинству из них вряд ли применимо. Хотя и здесь мистики хватало. Как отмечал Шустер, «эти алхимические союзы… на самом деле представляли собой настоящие академии математиков и естествоведов», а заумный язык, которым они нередко пользовались, нужен был им, чтобы «замаскировать свои религиозные и научные убеждения… находившиеся в прямом противоречии с господствующим учением церкви».[42]

«Химия» для них «являлась лишь формой философского содержания».[43]

Причем в основе лежало убеждение, что «божественный дух… заложен во всяком человеке, как зерно вечной жизни», и что необходимо привести человечество «к истинной философии, которую познал Адам после своего падения и которой следовали Моисей и Соломон».[44]

Здесь любопытна ссылка на то, что Адам приобщился к «истинной философии» после своего «падения», когда он вместе с Евой поддался искушению змия-дьявола и вкусил плод с древа познания. «Химики» — розенкрейцеры, таким образом, дают положительное толкование «грехопадению» Адама и Евы, что, конечно, отличается от традиционного прочтения Библии.

В конце XVI либо в самом начале XVII века «алхимические союзы», «академии» ряда стран, «братства розенкрейцеров» окончательно объединяются. Г. Шустер считает, что учреждение ордена «розенкрейцеров» относится приблизительно к 1604 году.[45]