Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 17 Страница 27

Я уверена, что Вам интересно, спросила ли я его, кто он и как долго будет находиться со мной. Конечно, я спрашивала его, и он ответил, что он дух мертвого Александра, но мать его всегда называла Шура, и это ему нравилось, потому-то он и представился мне как Шура. Еще он мне сказал, что до меня он пребывал в теле Павла, того самого мужчины, которому стало плохо на улице. Шура рассказал мне о том, что мать Павла обратилась за помощью к знахарке и та переселила дух в меня.

Я никому никогда не говорила об этом, так как прекрасно понимаю, что подобные разговоры могут закончиться психушкой. Но Вам, Наталья Ивановна, я решила написать. Вы именно тот человек, который мне поверит. Я пишу Вам не для того, чтобы попросить изгнать дух Шуры. Я уже и не представляю, как смогу жить без его советов и предостережений.

Пишу лишь для того, чтобы Вы опубликовали мое письмо в своей книге, тогда другие люди, столкнувшиеся с подобной проблемой, прочитав его, перестанут бояться и думать, будто с ними что-то не так.

Наталья Ивановна, я говорила с духом Шуры о Вас, и он сказал, что Вы действительно обладаете редким и сильным даром.

Мое письмо получилось длиннее, чем я ожидала. Простите меня за потраченное на него время и спасибо Вам. Ирина».

Порча, наведенная в стенах храма

Из письма:

«Пишет Вам девушка по имени Женя. Извините, что я отнимаю у Вас время, но для меня очень важно получить Ваш совет.

Дело в том, что сегодня утром я пошла в церковь, хотела поставить свечи святым, чтобы они мне помогли при сдаче экзаменов. Но когда я покупала свечи, продавщица, давая мне сдачу (сдачу в два рубля она дала копейками, хотя я видела, что у нее были и рубли), схватила меня за кончик большого пальца на левой руке и скороговоркой что-то произнесла. Из всех ее слов я запомнила только эти: “Давай поиграем, реши задачу с двумя неизвестными. На девяти пальцах сидело по бесу, всех бесов девять. Сколько бесов на двух руках?…” Или что-то вроде этого. Потом она сказала, что бесы улетели и еще что-то, я не запомнила. В конце она мне сказала: “Пусть тебе повезет с женихами”.

Но я думаю, Наталья Ивановна, что это она мне сказала уже для отвода глаз. И как это вообще можно так себя вести в храме с незнакомыми людьми? Взять и схватить чужого человека за палец, зачем?»

Я абсолютно уверена, что в этом случае на вас навели порчу. Вообще, пребывая в храме, не следует терпеть такие выходки. Нужно сразу же найти батюшку и рассказать ему о произошедшем.

Вот, кстати, еще одна похожая история.

Родители Репешковой Маргариты приехали из Казахстана. Мама Маргариты, человек верующий, послала дочь в церковь, чтобы она пригласила батюшку для освящения нового дома. Придя в храм, девушка подошла к служительнице и спросила ее, где можно найти батюшку.

Женщина, к которой Маргарита обратилась за помощью, повела ее через какую-то дверь вниз по лестнице, а потом сказала: «Постой тут, я его сейчас позову». Через минуту она вернулась с еще одной женщиной. Взявшись за руки, они обежали вокруг растерявшейся Риты. Потом женщины быстро выскочили из комнаты и больше к Рите не возвращались.

Девушка неожиданно почувствовала сильное сердцебиение, у нее закружилась голова, и она, так и никого не дождавшись, вышла на воздух.

Придя домой, она сильно заболела и пролежала в постели долгих шесть лет, не вставая.

Ее мать ходила в ту церковь, но, когда она попыталась все выяснить и найти виновных в болезни дочери, ее выгнали чуть ли не взашей.

Риту я вылечила, но она до сих пор боится ходить в церковь.

Я уже писала о том, что в храме могут навести порчу не только прихожане, но даже служительницы, которые, возможно, именно для этого и поступили на работу в церковь.

Вас должно настораживать, если поставленные вами свечи тут же гасят или убирают с подсвечника.

Не позволяйте никому ругать Вас в церкви – это тоже своего рода метод перебрасывания негатива на другого человека. Божий человек никогда не будет кричать в храме на прихожан и постоянно делать им замечания, стараясь намеренно вывести Вас из себя.

Не забывайте перед походом в храм читать специальные обережные заговоры, которые я печатаю в своих книгах.

Колдовство старого таджика (случай с читательницей)

Из письма:

«Однажды я возвращалась из магазина и увидела во дворе нашего дома нескольких таджиков, наряженных в толстые стеганые халаты. Среди них крутились дети и хватали всех подряд за руки, выпрашивая денег.

Я заметила старика, сидевшего на лавочке возле нашего подъезда. Я молча прошла в дом и вошла в квартиру. Не успела я еще разобрать сумку с продуктами, как в дверь позвонили. Я решила, что это мой внук вернулся раньше времени из школы, и, не спросив, кто там, открыла дверь. На пороге стоял тот самый дед-таджик. Он протянул руку и попросил кусок хлеба. Я хотела прикрыть дверь, чтобы пойти за булочкой, но было как-то неудобно, поэтому я скрепя сердце предложила ему войти.

Из кухни я ему принесла булку и пакет молока. Но он мне сказал:

–  Давай так. Я тебе помогу в том, в чем ты никогда не сможешь себе помочь, а ты мне за это отдашь то, что я попрошу.

Я вытаращила на него глаза, поражаясь его наглости. Ну что он может мне дать и что может взять?

Золота у нас не было отродясь. В кошельке – последние сто пятьдесят рублей, оставшиеся от моей пенсии.

Я одна воспитываю внука (моя дочь и зять разбились на машине семь лет назад, когда Илюшечке было всего полгода).

Я смотрела на него молча, и меня душила злоба.

“Сволочь, – подумала я, – понаехали к нам в город и, как паразиты, живут за наш счет, выпрашивают еду, одежду и деньги. Нет чтобы идти работать”.

Мне нестерпимо захотелось вытолкать его за порог, ведь я, дура, от внука оторвала это молоко и булку, а деду все мало, еще и хитрить начал.

Все это быстро промелькнуло у меня в голове, и я сказала:

–  Знаешь, дед, давай-ка топай отсюда.

Но он усмехнулся и тут же слово в слово повторил все, что я только что подумала. Правда, говорил он с небольшим акцентом.

Я так и остолбенела:

–  Откуда ты, дед, знаешь, о чем я думаю?

В ответ он сказал:

–  А я все знаю. Хочешь, я тебе покажу на воде все, что ты пожелаешь?

Меня поразило то, что он прочитал мои мысли, и я уже не артачилась, а делала все так, как он говорил.

Принесла табуретку, налила в чашку воды и по его приказу села напротив чашки.

Терять мне было нечего, и я захотела поглядеть, на что он действительно способен.

Он положил в воду четки и крест и спросил:

–  Говори, что бы ты хотела увидеть в воде.

Я не задумываясь сказала, что хотела бы увидеть свою дочь.

Мне было велено внимательно смотреть на воду. На какую-то долю секунды мне показалось, что я сплю. Я видела дорогу, ведущую к кладбищу, где были похоронены мои дочь и зять. Затем я увидела их оградку и памятник. И вдруг передо мной промелькнуло лицо дочери, лежащей в гробу. Оно было отвратительного зеленого цвета, и по ее лбу ползали какие-то мелкие черви. Мне стало плохо, и я вскрикнула. Дед быстрым движением вытащил из воды свои четки и стал меня ругать за то, что я не сдержалась.

Потом я уговорила его показать будущее моего внука. И снова поверхность воды заколыхалась, и передо мной стали проплывать лица людей. Кого-то из них я знала, кого-то – нет. Неожиданно я увидела лицо моего внука: оно менялось, становилось все старше и старше. Я видела, как он идет пьяный и грязный, и снова я не выдержала, и слезы полились у меня из глаз. На этот раз дед не стал меня ругать и лишь сказал:

–  Ты отдашь мне десять лет своей жизни, а я помогу тебе и изменю судьбу внука. Он никогда не будет пьяницей, станет жить нормальной человеческой жизнью. Сама ты не сможешь изменить судьбу. Я знаю, что у тебя нет денег и драгоценностей, поэтому ты отдашь мне десять лет своей жизни. Я проживу девяносто лет, а ты всего лишь шестьдесят. Но ты сама должна этого захотеть и без сожаления отдать мне свои годы, иначе ничего не получится.

Конечно же я согласилась на все условия. Зачем мне долгая жизнь, если мой внук, смысл моей жизни, все, что осталось у меня от погибшей дочери, сопьется и загубит свою жизнь?

Потом дед читал какие-то заклинания, ходил вокруг меня раскинув руки, а я чувствовала, будто от моего тела отрывают кусочки мяса. Мне было больно, но боль была тупая и чувствовала я ее словно сквозь сон.

Позже он ушел, а я легла спать. Все, что я смогла, я сделала для своего Илюшечки. Единственное, о чем я жалею, – это о том, что я никогда не увижу его детей, не успею я, ведь скоро уже отправлюсь на тот свет».