Чарльз Форт - 1001 забытое чудо. Книга проклятых Страница 27

Лондонская «Таймс» от 14 апреля 1837 года: В приходе Брэмфорд Сник, Девоншир, во время метели упало большое количество черных червей около трех четвертей дюйма длиной.

B Time's Year Book, 1977 г., 26, говорится, что зимой 1876 года в Христианин, Норвегия, были найдены черви, ползающие по земле. Это событие считается великой загадкой, поскольку черви не могли вылезти из почвы, так как в это время года она замерзла и, кроме того, о появлении червей сообщалось и из других мест, находящихся тоже в Норвегии.

Огромное количество насекомых во время пурги отмечено в населенном пункте Пакров (Paki-off), Россия, в 1827 году (Scientific American. 30, 193).

Падение вместе со снегом в Оренбурге, Россия, 14 декабря 1830 года множества мелких черных насекомых, одни говорили, что это комары или мошки, другие отмечали характер их движения — как у блох (American Journal of Science, 1-22, 375).

18 ноября 1850 года на снегу глубиной 4 дюйма близ Сангерфилда, штат Нью-Йорк, во время метели найдено большое количество червей (Scientific American, 6-96).

Автор думает, что эти черви были вымыты на поверхность почвы дождем, который прошел перед этим. Scientific American, 21 февраля 1891 года: «Этой зимой в некоторых частях района Вэлли Бэнд, округ Рэндолф, штат Вашингтон, часто наблюдалось загадочное явление. Снежная корка два или три раза покрывалась червями, напоминающими обыкновенных озимых червей (гусеница озимой совки). Откуда они появились, если только они не выпали вместе со снегом, необъяснимо». В журнале Scientific American от 7 марта 1891 года редактор говорит, что похожих червей видели на снегу близ Утики, штат НьюЙорк, и в округах Онейда (Oneida) и Херкимер. Экземпляры червей были посланы в Вашингтон в Департамент Сельского хозяйства. Снова два вида или полиморфизм. Согласно профессору Райли, это не полиморфизм, «но два разных вида», в чем, в силу наших данных, мы сомневаемся. Один вид был больше другого, отчетливо зафиксированы цветовые различия. Один назван личинками обыкновенного жука-солдатика, а второй — «видимо, является разновидностью бронзовой озимой совки». Никакой попытки объяснить, как они оказались в снегу, не сделано.

Падение больших количеств личинок жуков близ города Мортань, Франция, в мае 1858 года. Личинки были неживыми, словно от холода (Proceedings of the Royal IrishAcademy, 1858 г.).

Transactions of the Entomological Society of London, 1871 г., 183, отмечают «снегопад с личинками» в Силезии в 1806 году; «появление большого количества личинок в снегу» в Саксонии в 1811 году; «личинок, найденных живыми на снегу» в 1828 году; личинок и снега, которые «падали вместе», в Эйфеле 30 января 1847 года; «падение насекомых» 24 января 1849 года в Литве; находку личинок, число которых оценивается в 300 000, на снегу в Швейцарии в 1856 году. Составитель списка говорит, что большая часть этих личинок живет под землей или в корнях деревьев; что смерчи вырывают деревья с корнями и уносят личинок, забывая о том, что их удерживают массы замерзшей земли, словно их так легко отделить, как ягоды коринки в какой-нибудь смеси. B Kyp Heuie Revlleet Magazinde Zoologie, 1849 г., 72, есть сообщение о падении 24 января 1849 года в Литве — что черные личинки падали в огромных количествах.

20 января 1850 года в Варшаве после пурги были найдены копошащиеся в снегу личинки насекомых. Их считали личинками жуков, но описывали как гусениц, и никто не видел, как они падали (All the Year Round, 8,253).

Фламмарион (The Atmosphere, стр. 414) рассказывает о падении личинок, которое произошло 30 января 1869 года во время метели в Верхней Савойе, Франция: «Они не могли вывестись в окрестностях, так как в предшествующие дни температура была очень низкой»; говорят, что это был вид обычный для юга Франции. bLa Science Pour Tous, 14-183, говорится, что из этих личинок развились взрослыенасекомые. L'Astronomie, 1890 г., 313:

Что в последних числах января 1890 года в Швейцарии во время сильной бури упали на землю неисчислимые количества личинок: одни из них черные, другие желтые. Количество их было столь велико, что они привлекли множество птиц.

В целом, мы рассматриваем это падение как одно из яснейших свидетельств в пользу внешнего происхождения и против объяснения с помощью смерчей. Если эксклюзионисты говорят, что в январе личинки насекомых могут быть точно и старательно извлечены из промерзшей почвы, в неисчислимых количествах, они думают об огромной силе, пренебрегая ее утонченностью: ведь если бы источник и место осаждения не были бы удалены друг от друга, что стало бы с бесконечным количеством других обломков, учитывая почти полное отсутствие времени для сегрегации?

Если они думают о переносе на большие расстояния — весь путь от юга Франции до Верхней Савойи, пусть они заодно подумают и об очень тонкой сортировке по различиям удельного веса, но при столь тонком отборе личинки были бы отделены от развившихся насекомых.

Что касается различий по удельному весу, то желтые личинки, которые упали в Швейцарии в январе 1890 года, были в три раза больше черных личинок, которые упали вместе с ними. В сообщениях об этом событии факт падения не отрицается. Смерч никогда не сводил их вместе и не держал их вместе и не осадил их, и только их, и только вместе. Они прибыли из Генезистрина.

От него нет спасения. Нас будут преследовать за него. Возьмите или оставьте его.

Это понятие означает, что где-то наверху есть место происхождения жизни, обитающей на этой земле. Вопрос о том, является ли это место планетой Генезистрин, или Луной или обширной бесформенной областью, примыкающей к этой земле, или островом в Суперсаргассовом море, следует, вероятно, оставить исследованиям других супер— или экстрагеографов. Первые одноклеточные организмы могли прибыть сюда из Генезистрина, а люди или антропоморфные существа могли прибыть сюда еще до амеб. На Генезистрине могла быть эволюция, которая может быть выражена в обычных биологических понятиях, но эволюция на этой земле была — подобно эволюции в современной Японии — вызвана внешними влияниями. Эволюция, как целое, на этой земле представляла собой процесс заселения путем иммиграции или бомбардировки. Я сейчас опускаю кое-какие имеющиеся у меня заметки об останках людей и животных, заключенных в оболочку (капсулу) глины или камня, словно их запустили сюда в качестве метательного снаряда, поскольку лучше всего, кажется, рассматривать все явление как тропизм, как геотропизм, вероятно, атавистический или как бы остаточный, или как нечто все еще продолжающееся долго после того, как отпала в нем необходимость. Тогда можно считать, что, когда-то давнымдавно всевозможные существа попали сюда из Генезистрина, но сейчас только несколько их видов через долгие промежутки времени, как бы оживают.

Нет ни одного случая падения на эту землю головастиков. Разумно предположить. Что смерч мог вычерпнуть какой-нибудь пруд, лягушек и все остальное, и сбросить лягушек где-нибудь в другом месте; но все же более вероятно, что смерч мог вычерпнуть пруд, головастиков и все остальное, поскольку головастики в свой сезон более многочисленны, чем лягушки в свой сезон; но сезон головастиков относится к ранней весне, или ко времени, когда бури случаются чаще. Рассуждая в понятиях причинности, — как если бы существовали реальные причины, — можно представить себе, что если Х есть вероятная причина Y, но еще более вероятная причина для Z, но почему-то не вызывает появления Z, то Х не есть причина Y. На основе таких квазисоритов [Сорит — в логике вид умозаключения (прим. переводчика}] мы строим наше допущение о том, что маленькие лягушки, которые падали на эту землю, не связаны со смерчами: они прибыли к нам из внешнего пространства, или из Генезистрина.

Я думаю о Генезистрине в понятиях биологической механики: не в том смысле, что где-то есть люди, которые собирают козявок в январе или в последних числах января или лягушек в июле и августе и затем бомбардируют ими эту землю; это все равно, что представлять, что какие-то люди каждую осень отправляются в северные области, ловят и собирают птиц и отправляют их на юг.

Но атавистический или рудиментарный геотропизм в Генезистрине — это миллион личинок, которые начинают ползти, а миллион лягушек, который начинает прыгать, не осознавая зачем, как и мы по утрам ползем на работу, а вечером выпрыгиваем с работы.

Должен сказать, что лично я полагаю, что Генезистрин — это область в Суперсаргассовом море, и что части этого Суперсаргассова моря имеют свои ритмы восприимчивости по отношению к притяжению этой земли.

VIII

Я ПРИНИМАЮ, что когда бушуют бури, тогда самые распроклятые из исключенных, изгнанных предметов, предметов, которые для верных все равно что носители проказы, приносятся вниз — из Суперсаргассова моря — или из того, что ради удобства мы называем Суперсаргассовым морем, представление о котором никоим образом еще не получило полного признания.

Бури иногда сбрасывают вниз разные предметы так же, как бури поднимают предметы из глубины моря. Конечно, это ортодоксия, что штормы почти не влияют на состояние моря ниже уровня волн, но, конечно, иметь мнение значит пребывать в неведении относительно, или пренебрегать противоречащими фактами, или чем-либо другим, что воздействует на мнение из неразличимости.