Владимир Шмаков - ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ Страница 3

Только что приведенное разделение философских систем на три группы несомненно заключает в себе некоторый элемент условности, ибо все исторически известные системы могут быть в большинстве случаев отнесены одновременно к двум, а иногда и ко всем трем группам. Но тем не менее на пути всей истории философии мы с отчетливостью можем наблюдать три основные тенденции: в первой человек основополагает внешний мир, во второй — свой разум, а в третьей — выше него лежащее Безусловное Начало. Исторический опыт с достаточной очевидностью показал, что каждая из этих тенденций, взятая в своей исключительности, одинаково оказывается несостоятельной, а потому цельное знание, долженствующее объединять в себе все относительные точки зрения и соответствующие им системы и в силу этого абсолютное, должно объять в своем целом все эти три тенденции. Именно в этом полагает его сущность В. С. Соловьев11: «Мистицизм по своему абсолютному характеру имеет первенствующее значение, определяя верховное начало и последнюю цель философского знания; эмпиризм по своему материальному характеру служит внешним базисом и вместе с тем крайним применением или реализацией высших начал, и, наконец, рационалистический, собственно философский элемент, по своему преимущественно формальному характеру является как посредство или общая связь всей системы. Из сказанного ясно, что свободная философия, или цельное знание не есть одно из направлений или типов философии, а должна представлять высшее состояние всей философии, как во внутреннем синтезе трех ее главных направлений: мистицизма, рационализма и эмпиризма, так равно и в более общей и широкой связи с теологией и положительной наукой».

Таким цельным знанием и является эзотерическая философия. Она представляет собой синтез всех трех мировоззрений: материализма, критицизма и метафизики, ибо, по ее учению, каждое из этих трех мировоззрений возникает из целого при соответствующем сужении сознания и исключительном утверждении таким образом лишь одного определенного вида восприятий. Человек по своей духовной сущности относится к миру ноуменов, но для реализации потенциально присущего ей целостного самосознания его актуальное сознание эманируется в феноменальный мир и здесь последовательно выявляет и утверждает одну потенцию за другой. В этом состоянии человек является оторванным от мира первообразов, но в то же время он не отождествляется с феноменальной природой. От первого актуальное сознание отделяется своей относительностью, от второй же наличием способности к иерархическому развитию и самосознанием. Благодаря этой обособленности актуальное сознание обладает свободой признания, какой из этих миров является первенствующим, другой же оно может или поставить в соподчиненное положение, или даже вовсе отрицать, как иллюзию. Признавая за абсолютную достоверность окружающий внешний мир в согласии с «непосредственной» видимостью, человек тем самым приписывает феноменальному опыту первенствующее значение. Так рождается эмпиризм, в своей гипертрофии приводящей к материализму. Здесь бытие ноуменального мира отрицается вовсе, а человеческое самосознание объясняется простым центрированием опытных данностей. Во втором случае человек признает абсолютной достоверностью только свое собственное существование, а потому начинает считать свой разум, как начало образующее и реализующее сознание, первенствующим. Рождающийся таким образом рационализм в своей гипертрофии также отрицает ноуменальный мир как нечто недоказанное, а за миром явлений хотя и признает право на самобытное существование, но ограждает его от себя таинственными ширмами «Ding an sich». Наконец, в третьем случае человек приходит к убеждению, что истинной первоосновой может быть только перманентно совершенное в противовес относительным преходящим формам бытия, к которым одинаково относится и внешняя природа, и собственный мир человеческого сознания. Так рождается метафизика, утверждающая, что все непосредственно наблюдаемое является лишь раскрытием идеального мира ноуменов. В своей гипертрофии метафизика также начинает отрицать другие два мира, считая их бытие лишь иллюзией, Майей, затуманивающей истинную Реальность.

Между тем с точки зрения эзотеризма вражда между этими тремя мировоззрениями основана на недоразумении, ибо их ошибочно считают рядоположными, а потому и подлежащими оценке путем простого сравнения. В самом деле, всякое мировоззрение есть сложная совокупность весьма многоразличных факторов во всех трех областях: чувства, разума и воли, равно как и областей подсознательного и сверхсознательного. Всякое мировоззрение можно выразить'в формах разума, но это есть лишь насильственная и. почти всегда бесполезная стилизация. Ни сообщить свое мировоззрение другому человеку, ни. тем более выразить его таким путем нельзя: чтобы только понять действительно иное мировоззрение, нужно вжиться в него, воссоединить в себе самом его пафос, тональности бытия и тяготения. Если сказанное безусловно справедливо даже для, вообще говоря, родственных между собой мировоззрений, то вышеупомянутые три основные разветвления философии вовсе несоизмеримы между собой методом рядоположно-го сравнения. Хотя эти мировоззрения одинаково получают выражение в интеллекте, но их внутреннее естество, вызывающее их к бытию устремление человеческого духа, — глубоко различны, относятся к разным иерархическим поясам12. Не ведая закона синархии и гипертрофируя собственную ценность и пределы, интеллект воспринимает эти мировоззрения исключительно по логическому содержанию их словесного выражения, а потому естественно считает их равноценными и рядоположными интеллектуальными же величинами. Он начинает их сравнивать и оценивать не только не считаясь с различием их природ, но и не подозревая о нем. И здесь он убеждается, что они совершенно противоречат друг другу, т. е., говоря о тех же проблемах, дают не только различные, но и прямо противоположные решения. Представляется совершенно ясным, что интеллект не может в таком состоянии ни выйти из затруднений путем разрешения противоречий, ни принять их во всем целом, и должен пойти по единственному возможному пути — оказать предпочтение одной системе и попросту отвергнуть другие. На пути истории умственного развития человечества интеллект и поступал согласно сказанному, последовательно склоняясь то в одну, то в другую сторону, чтобы рано или поздно убедиться в относительности выбранного пути, после чего вернугься к исходной альтернативе, вновь выбрать и т. д.

Здесь именно и приходит на помощь человеку эзотерическая философия. Она не только ничего произвольно не отвергает, но принимает все относительные теории и решения в их полном развитии: она указывает каждому из них надлежащее место в целом, с присущей которому точки зрения данная относительность и имеет право на бытие13. Эзотерическая философия рассматривает мир с точки зрения вечной и абсолютной, ибо «мысль вечна, поскольку она воспринимает вещи в облике вечности (sub specie aeternitatis)»14. Она утверждает, что строить здание можно только на непоколебимом фундаменте, т. е. на таких истинах, которые вполне безусловны и всеобщи. В противоположность всем относительным системам она стремится дать общее решение всем мировым вопросам, найти те абсолютные уравнения, которыми определяется вся космическая жизнь. Каждому математику хорошо известно, что общее решение не только не устраняет частичные, но, наоборот, сводит все их многообразие в единое гармоническое целое. Когда общее уравнение хотят применить к какому-нибудь частному случаю, то некоторые параметры обращаются в нуль или заменяются постоянными, а общая формула видоизменяется в сепаратный закон, соответствующий данному случаю. Именно таким должен быть всякий синтетический метод: отходя от частностей к общему, он не должен забывать их существования, и все его общие выводы должны обнимать все частные случаи. Эзотеризм обращается прежде всего к идеальному миру не потому, что он пленяется его гармонической красотой, а потому, что, разрешив проблемы в их самом общем виде, он тем самым предопределяет разрешение всех конкретных задач. Адепт эзотеризма всегда должен стремиться к такой мудрости, которая, как говорит Плотин15, «не складывается из теорем, но есть единое целое; она не получается путем сочетания многого в одно, а, наоборот, предлежит, как единое, для анализа на многое». Именно в этом заключается и классический метод европейской позитивной науки. Встречаясь с мировым многообразием, наука стремится отбросить сопутствующие второстепенные факторы и выявить главенствующие направления процессов. Лабораторный опыт потому и имеет такое могучее значение, что он позволяет очистить процесс от всех привходящих обертонов. То же самое мы видим и в отвлеченных науках. Прежде чем обратиться к изучению действительно совершающихся в мире, например, механических явлений, мы предварительно рассматриваем простейшие случаи кинематики, деформации тел и т. д., а затем убеждаемся, что наблюдаемые в мире явления представляют собой сложное сочетание простых процессов и законов. В гармонии с этим, переходя в идеальный мир, мы тем самым сразу освобождаемся от всего второстепенного, очищаем законы от всех относительных покровов и тем впервые получаем возможность подвергнуть их анализу. В силу этого вполне справедлива мысль, что если бы идеальный мир не существовал в действительности — его бы необходимо надо было выдумать. Впрочем, мир, где планеты движутся по эллипсам, где существует равномерное прямолинейное движение и т. д., и является именно этим общепринятым «идеальным» миром по отношению к физическим явлениям, но этого соответствия некоторые упорно не желают допустить по отношению к явлениям психическим.