Армандо Торрес - Загадка пернатого змея Страница 3

Тема пристального взгляда являлась знаковой в работах Карлоса. Это была техника, с помощью которой маг умел своей волей останавливать внутренний диалог собеседника в одно мгновение.

После того как я пришел в себя, я сказал ему, что буду счастлив помочь ему, чем смогу. Его лицо оживилось, и широко улыбаясь, он ответил мне:

— Так как ты собираешься стать журналистом, — сказал он, имея в виду мою учебу, — то я хочу, чтобы ты посетил мир древних магов и убедил их рассказать тебе свои истории. Репортаж силы, вот что я от тебя хочу.

Его предложение было полной неожиданностью, и я не знал, что ответить. Я даже подумал, что это была шутка. Он говорил очень серьезно, но его глаза подозрительно блестели.

Я попытался расспросить его об этом задании, но он сказал, что сейчас не лучшее время и место для обсуждения данного вопроса. Мне оставалось только теряться в догадках, размышляя о том, что он имел в виду.

В другой раз, когда мы сидели на скамейке в парке Аламеда, я воспользовался появившейся возможностью и снова заговорил о задании, которое он мне поручил. Он ответил:

— Я хочу, чтобы ты посетил мир, где находятся древние видящие, и задал им несколько вопросов, список которых я подготовлю и дам тебе позже.

Но тебе придется быть очень осторожным, — продолжал он, — потому что они испорченные темные маги, живущие в состоянии перманентной войны, и они захотят тебя убить. Чтобы выжить, ты должен будешь предложить им что-то, что заинтересует их. Единственной возможностью остаться невредимым будет добиться, чтобы они тебя выслушали.

— И что же я могу им предложить? — спросил я, стараясь не выдать своего испуга.

— Они заинтересованы только в дальнейшем укреплении своего эго. Они настолько поглощены своей личной важностью, что все их магическое искусство сосредоточено исключительно в этой направлении. Это позволяет им проникать в особые миры, которые характерны тем, что в свою очередь вынуждают их любой ценой искать специальную энергию, позволяющую подпитывать свое ненасытное эго.

Чтобы заинтересовать их, ты должен будешь предложить им что-то, что поднимет эту их важность до невообразимых высот. Что-то вроде разновидности поклонения или культа, чем они гарантированно смогли бы подпитаться. Тебе нужно убедить их, что они только выиграют от того, что отпустят тебя и позволят тебе сохранить твою энергию.

Следовательно, ты можешь пообещать им такой репортаж, в котором они и их истории играли бы центральную роль. Если ты сделаешь это, ты мог бы с ними договориться.

— А почему именно разновидность культа? — спросил я. — Это единственный способ их заинтересовать?

— Да, — ответил он. — Тебе нужно поймать их на этом!

Эти маги развили нездоровые аспекты своих личностей, такие как приверженность ритуалам, фиксацию, самосожаление и жажду преклонения. Склонность их характера мы бы назвали «мистической», потому что они все время отчаянно борются за поддержку целостности своего существования.

Единственный способ вызвать их живой интерес — это предложить им целое нагромождение болезненных пристрастий, которые они любят даже больше, чем какую-нибудь временную жертву энергии, потому что это означает для них непомерное увеличение их будущих возможностей.

Ритуализованное и религиозное поведение является единственным способом произвести то количество энергии, которое требуют их наклонности для реализации их темных намерений.

Его слова потрясли меня. Мной вдруг овладел глубокий страх, но в то же время я был весьма заинтригован. В те дни мои взгляды колебались между тремя различными мировоззрениями: христианскими верованиями, унаследованными моей семьей, научным подходом, которому я научился в школе и которому придавал большое значение, а так же определенными восточными концепциями, которые всерьез меня заинтересовали.

Я пошутил, что у меня нет машины времени, чтобы выполнить его задание.

Он терпеливо пояснил, что необязательно путешествовать во времени, чтобы встретиться с древними видящими. Видя мое замешательство, он объяснил:

— Называть их «новыми» или «древними» — это только способ указать на различие между типами магов. Дон Хуан называл новыми видящими тех, кто предан исключительно борьбе за свободу.

Новые видящие отбросили все отклонения в традиции и устремились к самому источнику. Но это не значит, что поблизости не обитают те маги, которые все еще идут старыми путями, и ты можешь многому у них научиться. В мире магов ничего не дается даром. Если тебе нужны истории силы, то отправляйся за ними!

Он легко подтолкнул меня, как бы приглашая отправиться вниз по улице, затем похлопал по плечу и добавил:

— Только тот, кто готов рисковать, сможет раскрыть тайны, ожидающие нас в этой Вселенной.

Я был полон мрачных предчувствий, думая о том, что он пошлет меня в какое-то опасное путешествие, чтобы встретиться с какими-то зловещими магами, но в действительности прошло еще много лет, прежде чем мы опять заговорили на эту тему. Я практически забыл об этом. Только гораздо позже, во время одного из своих занятий перепросмотром, я обнаружил, что в тот день Карлос, фактически, указал мне направление. Это был тот самый момент, когда он представил меня намерению.

Я познакомился с работами Карлоса в решающий период своей жизни, когда только собирался определиться с ее главной направляющей идеей. К нашей первой встрече я уже прочитал несколько его книг, но многие из описанных в них концепций ускользали от меня, хотя несмотря на это, их значения были одновременно неясными и провокационными.

У него был уникальный стиль обучения — он был способен разжечь у других личную важность с помощью одного только взгляда. Некоторые люди приходили в такое замешательство от контакта с ним, что испытывали взрывы эго, доводящие их до расстройства желудка.

У нас с ним всегда были очень хорошие отношения, хотя были периоды, когда мы подолгу не виделись и не разговаривали. Таким образом нагваль давал мне временные перерывы — периоды отчуждения, достаточные, чтобы я мог усвоить его уроки.

Карлос буквально требовал от меня соблюдения абсолютной секретности относительно наших отношений, вплоть до угроз прекращения наших встреч в том случае, если я нарушу это условие. Его позиция была предельно ясной:

— Никому не говори об этом ни слова.

В то время, хоть я и не понимал причин его требования, мне было довольно легко ему следовать, потому что моя склонность к уединению создавала мне идеальные условия для этого.

Другим его требованием было вести систематические конспекты наших бесед. Он утверждал, что однажды они могут мне пригодиться, что удивляло меня, поскольку несколько раз на его лекциях я слышал от него, что мы не нуждаемся в руководствах. В данном случае мне сильно помогал мой академический опыт.

Я помню, как он подшучивал над людьми, утверждая, что все мы являемся неизлечимыми эгоманьяками, взрывающимися от малейшего раздражения. Он рассказывал, что некоторые были настолько задеты его словами, что приходили в бешенство и наговаривали ему совершенно бессвязной чепухи. Было весело наблюдать, как он умирает от смеха, комментируя все те глупости, которые ему доводилось слышать.

Одна из проблем, которая всерьез его волновала — это те люди, кто, по его словам, занимается искажением учений. В качестве примера он привел мистера Санчеса, который бесстыдно эксплуатировал его имя и организовывал курсы по своим книгам вплоть до штата Идальго, с целью извлечения прибыли. Ему даже пришлось нанять адвокатов, чтобы по закону преследовать тех, кто некорректно использовал его имя, либо без разрешения цитировал его книги. Он утверждал, что идеи являются магией тех, кто ими владеет, и поэтому их нужно уважать.

Он говорил, что мы должны быть благодарны за то, что он так терпеливо и методично изложил знание магов, и что если бы мы попали в руки дона Хуана, то он не колеблясь засунул бы нас в мешок и колотил бы до тех пор, пока бы мы не выучили главный урок: у нас совершенно нет времени.

Что меня особенно интриговало, так это то, что временами он комментировал различные слухи с такими подробностями, что меня начинали одолевать сомнения — откуда он мог все это узнать? Когда я спросил, были ли у него шпионы среди его поклонников, он ответил, что на самом деле многие люди и так рассказывают ему о том, что происходит, но его уверенность приходит из другого источника. Он рассказал, что может воспринимать мысли других людей, и что эмиссар в сновидении рассказывает ему все о каждом человеке, на котором он фокусирует внимание.

Я спросил, известно ли ему о чем я думаю. Глядя на мое встревоженное лицо, он улыбнулся и весело сказал, что я — влюбленная душа. Я покраснел как ребенок, которого поймали за каким-то запрещенным занятием.