Рудольф Штейнер - Смерть как перемена жизни Страница 3

Можно сказать, что то царство, в которое вживается умерший, то второе царство, расширяется всё больше и больше. Позднее, — однако, это «позднее» всегда относительно: у одного оно наступает раньше, у другого позже, — итак, позднее к непосредственным кармическим связям добавляются связи непрямые, косвенные. Но ведь и эти души со своей стороны опять–таки имеют кармические связи, которые не являются одновременно кармическими связями умершего, подразумеваемого мною. То есть, я хочу сказать: личность А имеет кармическую связь с личностью В, но не с личностью С. В этом случае видно, как умерший распространяет своё переживание на личность В, как он вышеописанным образом живет с ней. Затем, позднее, сюда добавляется то, что В становится связующим звеном, посредником по отношению с С, но А получает такое отношение косвенно, вследствие того, что В имеет кармическую связь с С. Благодаря этому кармическое царство расширяется, хотя и медленно, но постепенно до очень, очень большого поля. Человек становится в некотором роде всё богаче и богаче такими внутренними переживаниями, переживаниями, которые представляют собой, то укрепление, то расслабление воли, и которые должны дать нам возможность вжиться в царство умерших или живых душ, если мы прошли через врата смерти.

Существенная часть жизни между смертью и новым рождением состоит как раз в том, чтобы мы как души, — если я позволю себе выразиться тривиально, — делали все более и более отдаленные знакомства. Как здесь в земном бытии мы расширяем свой опыт между рождением и смертью, как здесь мы все больше и больше знакомимся с окружающим нас миром, так и там мы испытываем все больше и больше переживаний, состоящих в том, что человек ощущает бытие других душ так, что он знает: благодаря чему–то одному в этих душах он испытывает укрепление воли, а из–за чего–то другого — расслабление воли. В этом и состоит там наиболее существенная часть переживаний.

Отсюда вы можете увидеть, что это означает для общего космического бытия. Это означает, что существует не только связь взаимного единения, срастания между всем человечеством в целом, связь, о которой мечтали и грезили пантеисты и пантеистически настроенные мистики, но что фактически в известном отношении между смертью и новым рождением происходит спиритуальное знакомство между большей частью человечества по ту сторону Земли. Глядя на то, что мы переживаем между смертью и новым рождением, мы оказываемся не так уж далеко от земного человека. Это не аберрация, но действительная, конкретная связь.

Здесь на Земле, животное царство выступает в качестве третьего царства, стоящего над минеральным и растительным царствами; так и там, по ту сторону, в качестве третьего царства выступает некое царство иерархий. Мы созерцаем его как царство существ, которые никогда не проходили земного воплощения, но с которыми мы вступаем в отношения между смертью и новым рождением. Это царство иерархий там, наверху является также тем, что между смертью и новым рождением дает нам полную интенсивность нашего «я» — переживания. Благодаря двум первым царствам мы переживаем другое царство; нас самих мы переживаем благодаря иерархиям. Тем самым сказано также и то, что человек как духовное существо переживает себя в качестве сына, ребенка иерархий. Он сознает свою связь с другими человеческими душами, как я это описывал, но он, в то же самое время знает о себе, что он — дитё иерархий. Как здесь он должен чувствовать себя слиянием внешних природных сил окружающего Космоса, когда он познает себя в этом Космосе, так и там, по ту сторону, он чувствует себя, я бы сказал, как духовное существо, организованное из взаимодействия духовных иерархий.

Рассматривая себя как человека по отношению к так называемым низшим царствам, — что, впрочем, не должно вести нас к высокомерию и тщеславию, — мы видим, что мы, как люди поставлены на вершину царств природы. Мы проходим через врата смерти и находим себя там, по ту сторону, в качестве низшего иерархического царства, как слияние иерархических импульсов. Однако, этот совместный поток, это слияние идет там сверху вниз, тогда как здесь оно идет сверху вниз. Как здесь наше «я» погружено в нашу телесность, так что оно является экстрактом всей остальной природы, так там наша духовность погружается в иерархии, в экстракт иерархий, в то, о чём можно сказать: там наша духовность, наше духовное начало, — как здесь наша телесность, — является тем, во что мы облекаемся, если проходим врата смерти.

Итак, такое имагинативное познание способно составить себе представление об основных чертах жизни между смертью и новым рождением. Было бы крайне печально для человека, если бы он не мог составить себе таких представлений. Ведь вы только представьте себе: мы с нашей эмоциональной и волевой жизнью совершенно не отделены от царств умерших. То, что удаляется из нашего поля зрения — исчезает только из наших представлений и восприятий наших органов чувств. Это означало бы гигантский прогресс в развитии человеческого рода здесь на Земле, прогресс в отношении к той части земной жизни, которую этому человеческому роду надлежит прожить здесь, на Земле, если бы люди здесь смогли допустить в свое сознание следующее: в наших эмоциональных импульсах, в наших волевых порывах мы едины с умершими! — Смерть может похитить у нас всего лишь физический облик умершего. Но мы не можем ничего чувствовать без того, чтобы в той сфере, в которой мы чувствуем, не присутствовали бы умершие, мы не можем ничего поволить, без того, чтобы в той сфере, где мы волим, не присутствовали бы умершие.

Перед этим я говорил об исключениях по отношению к минеральному и растительному царствам. Такое исключение играет роль особенно для нашего периода, для нашей эпохи. Для древних эпох это исключение не было столь актуально, не играло роли, но нам нет необходимости говорить об этом сейчас. В наше время, когда на Земле необходимым образом распространился известный материалистический образ мыслей, люди с легкостью упускают возможность усвоить спиритуальные представления в течение своей земной жизни. И вчера я даже в открытой лекции обращал внимание на то, как человек, упуская в течение своей жизни спиритуальные представления, оказывается привязанным к этой земной жизни, не может выйти за пределы этой земной жизни, и, вследствие этого, становится неким разрушительным центром. Многое из того, что внутри земной сферы содействует разрушительным силам, приходит от таких, привязанных к земной сфере умерших. По отношению к таким душам следует развивать сострадание, а не опускаться до каких–либо критических суждений. Ибо не очень легко переживается после смерти, — быть оставленным внутри того царства, которое, в сущности, не предназначено, не приспособлено для умерших. Таким царством в данном случае как раз оказывается минеральное и растительное царство, причем также и то минеральное царство, которое несут в себе животные, которое носит в себе человек. Ведь эти существа проникнуты минеральным царством. Для тех, кто не усвоил никаких спиритуальных представлений, дело обстоит так, что они с ужасом отстраняются после смерти от тех переживаний, которые повсюду вызывают ощущения; они не могу войти в то царство, которое правит здесь в животной духовности и в человеческом начале (im Menschlichen). Они могут войти только в то, что имеет минеральную природу. Я не могу обрисовать то, о чём здесь идет речь: во–первых, потому, что в речи для этого нет слов, а во–вторых, потому, что приближаться к тому, что лежит здесь в основе, следует лишь медленно и постепенно, поскольку такое сближение действительно таит в себе нечто страшное.

Не следует представлять себе, что такие умершие потом совершенно устраняются от той жизни, которую я описывал перед этим; однако они приближаются к этой жизни лишь с известным отвращением, с некоторым страхом, они всё снова и снова обрушиваются назад, в растительное и минеральное царство, так как они по преимуществу развивали представления, имеющие значение лишь для последнего царства, царства мёртвого, царства физических механизмов.

Сегодня я рассматриваю как самую главную из моих задач: посредством таких представлений снова вызвать в сознании то, как содействуют умершие человеческому развитию, эволюции. Такие вещи сегодня хотелось бы сообщать даже на открытых лекциях; и этого нельзя делать лишь потому, что люди пока не впускают в себя такие представления, если они не ознакомились с ними в наших ветвях. Но если кто–то описывает жизнь между смертью и новым рождением, описывает связь той жизни с земным миром, он, тем самым, удовлетворяет потребности именно нашего времени, удовлетворяет, или, лучше сказать, ощущает эти потребности. Ведь наша эпоха уже относительно давно отбросила старые инстинктивные представления, где речь шла о царстве умерших; человечество должно усвоить новые представления. Оно должно выйти за пределы абстрактных представлений о высших мирах и говорить о духовности не только в общем, нет, человечество должно подойти к тому, чтобы действительно увидеть то, что действует как духовность. Оно должно уяснить себе то, что умершие не являются отмершими, нет, они и дальше живут в процесс исторического становления человечества, они действуют и дальше; человечество должно уяснить себе, что те силы, которые духовно окружают нас, с одной стороны представляют собой силы высших иерархий, но они являются также и силами умерших. Величайшей иллюзией, которой человечество может предаться в будущем, было бы то, если бы захотели поверить, что все развиваемое здесь людьми как социальная жизнь, как совместная жизнь здесь на Земле, с её чувствами и волей, что все это происходит помимо участия умерших, на основе чисто земных установлений и учреждений. Но на самом деле это не может происходить посредством чисто земных установлений и учреждений, ибо в чувствах и волениях умершие действуют совместно с нами.