Автор Неизвестен - Черная курочка Страница 3

«Ты ощущаешь это, сын мой? Чувствуешь ли ты героический настрой — отличительный знак Детей Мудрости? Отважишься ли ты пожелать служить лишь Божеству? И готов ли доказать, что являешься человеком, а не рабом, потому что ты рождён быть Повелителем? Имеешь ли ты храбрость и силу отречься от всего, что может стать препятствием на пути обретения того величия, для которого ты был рождён?»

Он замолк и пронзил меня взглядом, глядя прямо в глаза, словно угадывая ответ, словно пытаясь прочесть его в моем сердце.

И я спросил его: «От чего я должен отречься?»

«Ты должен отречься от зла, чтобы посвятить себя добру. Всё человечество рождено страдать из-за ошибки, посредством порока мы уходим от добродетели. Ты должен отречься от желаний, которые ведут человечество к ошибкам и которые делают нас рабами наших чувств. Эти страсти мешают продвижению нашей работы и лишают возможности насладиться её плодами. Требуемая жертва поведёт тебя по новому пути, ведущему к просветлению. Ты принимаешь?»

«Да».

«Очень хорошо», — сказал старик, — «Я посвящу тебя в эти тайны. Сделаю тебя своим преемником, но прежде, чем это свершится, ты должен услышать и понять, что сам Мир — это живое существо, он наполнен на каждом уровне различными формами жизни. Сами элементы обладают живыми сущностями, совершенными как по форме, так и по замыслу. Обширное пространство между небом и землёй наполнено прекрасными сущностями, а в море есть звери мудрее, чем кит и дельфин. В глубине земли по её венам течет нечто большее, чем минералы и огонь, сам ад дышит и пульсирует жизнью. Стань мудрым, сын мой, и научись смотреть новыми глазами.

Воздух наполнен бесчисленными разумными существами — Сильфами. Они схожи с нами внешне, и они горды, но любят учиться и часто могут прислуживать Адепту, так как любя мудрость, но ненавидят глупое равнодушие. Моря и воды принадлежат Ундинам, существам эмоций, подвижности и перемен. Сама земля до сердцевины населена гномами, трудолюбивыми и старательными, которые охраняют сокровища, так часто наполняющие сердца людей жадностью. Что касается Саламандр, опасных существ огня, то они также служат философам, если ими правильно повелевать.

Также я упомяну дружественных духов, которые помогают Магу. И Сократ, и Пифагор пользовались услугами таких духов. У меня тоже есть свой, он всегда рядом, на тот случай, если он мне понадобится. Всё это должно показаться тебе странным, все эти сказки, которые я тебе рассказываю. Но ты должен вырастить новые глаза, чтобы видеть то, что тебя окружает, а пока доверяй таким мудрецам, как Сократ, Платон, Пифагор, Зороастр, Прокл, Порфирий, Ямвлих, Птолемей, Трисмегист и другим, кто посвятил свою жизнь просвещению».

Мне осталось поговорить с тобой о Талисманах, магических кольцах, которые дадут тебе силу повелевать всеми элементами, чтобы избежать любые опасности, происков врагов и помогут обеспечить успех во всех твоих начинаниях и исполнение твоих желаний».

Он встал, открыл сундук у подножия своей кровати и достал кедровый короб, обитый золотом и инкрустированный алмазами. На золотом замке были выгравированы иероглифы. Он открыл эту шкатулку, и я увидел множество талисманов и колец, которые были украшены бриллиантами и имели выгравированные магические и каббалистические символы. Они так сияли, что невозможно было смотреть на них.

«Видишь, сын мой, у каждого из них есть своё достоинство, своя особенная ценность, но чтобы пользоваться кольцами и талисманами ты должен понимать язык Магов, должен уметь произносить магические слова, выгравированные на них. Я обучу тебя этому секретному языку, и тогда ты научишься выполнять обряды, которыми мы вызываем духов и разумных существ, покорных воздействию этих мощных заклинаний». «После посвящения во все эти тайны ты поймешь ошибки, совершенные теми, кто лишь воображает себя слугами природы. Некоторые из них могли действительно любить истину, но были введены в заблуждение абстрактными идеями и верой в человеческий разум за гранью его естественных возможностей».

«Большинство людей не видят мир вокруг себя, они смотрят на мир сквозь тяжелые веки, усматривая только солнечное сияние днём и россыпь звёзд в небе по ночам. Но, сын мой, некоторые философы увидели нечто большее, и то, что они узнали, поражает воображение. Можно вечно изучать жизнь, но так и не понять её! Надень крылья восхода и вознесись к Сатурну, — ты обнаружишь ещё миры, новые бесконечные сферы, одна за другой. Или соверши путешествие вовнутрь, материя раскроется, миры вращаются и рушатся даже в камнях, на которых мы стоим. Ты найдешь бесконечность в веществе, в пространстве, в движении, в нюансах и оттенках, которые украшают Вселенную. Наши души расширяются по мере того, как наши умы обрастают идеями, поскольку мы открываем новые грани понимания, но знай, что я выделился благодаря мудрости, и ты этого тоже достигнешь».

Он указал на несколько манускриптов, которые лежали на столе. «Эти книги — из легендарной библиотеки Птолемея. Они не погибли в великом пожаре. Они получили некоторые повреждения, страницы почернели, так что помни, как хрупок этот источник и храни его бережно. Они содержат вещи, неизвестные большей части человечества и раскрывают тайны, ключи к которым, казалось, не существуют».

«При помощи знаний, полученных из этих книг, я повелевал всеми существами, населяющими воздушные и земные пространства, известными и неизвестными человеку».

Я слушал старика с растущим благоговением и трепетом. Он умолк, но мне казалось, что я всё еще слышу его слова. Его величественные черты и его вдохновенная речь никогда не казались более ясными, чем сейчас. Он понял, что я глубоко тронут.

«Призывай Божество, о, сын мой, дабы избежать ошибок в жизни. Остерегайся невежества и предрассудков, идей, рожденных жадностью и ленью, жажды славы. Следую велению сердца, иди за теми, кто любит правду и хочет служить Божеству, явленному в Природе».

«Сын мой», — молвил он, — «всю свою жизнь ты скитался по пустыне, далеко от счастливой земли. Мудрость должна стать для тебя подобием воздуха, которым ты дышишь; ты должен осознавать её как дорогу под ногами. А пока достаточно. Твои раны заживают. Завтра я начну обучать тебя мудрости и преподам тебе первый урок. А сейчас я собираюсь накормить своих пленных».

«Что!» — воскликнул я, — «Твоих пленных!»

Я был поражен, это откровение так не вязалось с его добротой ко мне, с его любовью к правде и свободе. Он улыбнулся, глядя на моё недоумение.

«Я делаю то, что необходимо для продолжения моих таинств, но судьба моих пленных, возможно, лучше чем, если бы они наслаждались абсолютной свободой. К тому же, сын мой, если они никогда не знали о свободе, можно ли желать ее? Но на сегодня хватит. Завтра ты получишь ответы на все эти загадки».

Затем он оставил меня на несколько минут, выйдя через большой коридор. Когда он вернулся, то дал знак сесть рядом с ним за стол, на котором лежали драгоценные манускрипты. Он отодвинул их в сторону и сказал, что теперь мы будем есть. Я сел, но посмотрел на него вопросительно, так как на столе ничего не было. Он засмеялся и сказал, что не будет негостеприимным хозяином, даже несмотря на то, что ужин скромным. И он немедленно произнёс следующие слова: «Ag, Gemenos, Tur, Nicophanta» и дунул три раза на прелестное кольцо у себя на пальце. Тотчас комнату наполнил свет семи хрустальных люстр, которые возникли из темноты над нашими головами. Вошли девять красивых рабов, неся различные кушанья на золотых блюдах и вино в причудливых кубках. Ладан горел в треножниках, и заиграла небесная музыка. Всё было расставлено на столе в идеальном порядке, и внимательные рабы стояли, готовые прислуживать.

«Видишь, сын мой», — сказал старик, — «Я повелеваю, и меня слушаются. Давай, ешь, положи себе то, что хочешь».

Каждое блюдо было аппетитно. Я преподнес кубок к губам и вдохнул богатый аромат вина. Отхлебнув, я почувствовал, как божественный огонь растекся по венам и почувствовал себя обновленным. Я взглянул на слуг и заметил, что все они были молоды и с золотистыми волосами. Они были одеты в мантии из тончайшего розового шелка. Собравшись вокруг стола, они стояли с опущенными глазами, ожидая распоряжений хозяина. Старик подождал, пока я закончу свою трапезу, поднял руку и произнёс: «Osuam, Bedac, Acgos», и рабы, двигаясь как один, быстро убрали всё со стола. Когда они вынесли последние тарелки и сосуды, люстры исчезли обратно в темноту над нашими головами, и две кровати возникли по обе стороны комнаты, освещаемые лампами, которые бросали мягкий свет, мало чем отличающийся от сумерек.

«Сын мой, эти рабы будут подавать тебе кушанья каждый день. Твои часы будут наполнены бесконечными занятиями и учебой. А сейчас спи. Завтра на рассвете мы начнём твоё образование».

«Но как мы узнаем, что Солнце поднялось, лежа здесь, в этой каменной комнате без окон, глубоко внутри пирамиды?» — спросил я, — «Солнечный свет никогда не проникает сюда».