Михаил Роттер - Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть II: Тай-Цзи-Цюань Страница 3

А может, бумага и подействовала, но как-то не так, как я привык. Может, не будь ее, этот самый Мо меня вообще бы не заметил. Как бы там ни было, я согласился: в наших кругах отказываться в таких случаях считалось просто неприличным. Свое согласие я выразил в самых почтительных словах, потому что не хотел лишний раз нарываться (зная своего деда и Вана, я никогда не считал подобных «стариков» легкими противниками). Мало того, желая выразить гостю свое уважение, я перешел с английского языка на китайский.

Тому это явно понравилось и он разулыбался еще шире. Вообще для мастера (которым он, скорее всего, был) Мо что-то слишком много улыбался. Ничего похожего на строгость моего деда или на каменную суровость учителя Вана. Он похвалил мое произношение, сказал, что я говорю, как китаец (а я и есть китаец, только на четверть, «по деду», так сказать), в общем, всем остался доволен и, не меняя тона, предложил мне приступить к делу. Подраться меня никогда уговаривать не надо было: мастер он там или не мастер – это еще проверить надо, а даже если и мастер, то мне только интереснее.

Правда, в его поведении меня удивили две не совсем «мастерские» детали: благодушное настроение перед поединком и то, что он позволил себе выпить целый (пусть и небольшой) чайник горячего чая, заранее зная, что ему предстоит драться. И это в его-то возрасте. Или он совсем дурак (но не похож), или настолько в себе уверен. А может, ему, как и мне все равно: в чем драться (хоть голым), где драться (хоть на камнях) и на голодный или сытый желудок. «Тогда в этом смысле он совсем такой, как я», – мелькнула у меня неожиданная мысль.

А Мо, так и не переставший улыбаться, уже стоял точно посредине зала. Был он совсем невелик ростом (еще меньше, чем я) и весьма плотного телосложения. Чем-то он напоминал упитанного немолодого кота.

– Я бы не хотел, чтобы моя техника стала для тебя сюрпризом, – неожиданно заговорил он. – Поэтому я покажу, с чем тебе сейчас придется иметь дело. Называется это Тай-Цзи-Цюань и, скорее всего, ты уже видел что-то подобное.

«Какой культурный дедушка, – подумал я. – Это, если я правильно его понял, он мне сейчас покажет, каким именно способом он собирается меня отделать. Причем делает это заранее, чтобы я сумел приготовиться. Или нахал, или дурак, или мастер. Впрочем, какие там или-или. Точно мастер!»

А Мо, уже забыв про меня, делал какую-то форму. Делал он ее очень медленно и плавно, двигаясь мягко, как кошка. Казалось, он перетекает из одного положения в другое, не обладая при этом собственной формой. Он оказался прав: нечто подобное я уже видел. Очень похоже двигался учитель Ван, делая то, что я называл (не вслух, разумеется) старушечьим Гун-Фу. Помнится, тогда в движениях Вана я сразу же и без труда узнал технику змеи из его (а теперь и моей) школы «Счастливый Путь», только выполняемую очень медленно. Что это такое, Ван мне не объяснял – говорил, что мал еще. Вот все, что мне удалось от него добиться: эта практика способствует накоплению энергии, улучшает ее циркуляцию и, соответственно, очень полезна для здоровья. С воинской же точки зрения это вершина школы, которую обычно изучают старые мастера. Могут, конечно, и молодые (но все равно мастера), но только в исключительных случаях. Начинающим же эту технику в принципе не передают: слишком она сложная, слишком внутренняя, слишком много секретов в нее «зашито». В общем, «вершина школы».

То, что делал Мо, было явно чем-то подобным, только его техника внешне была заметно проще, чем техника «Счастливого Пути», которую я видел у Вана. Однако уровень исполнения был просто потрясающим: все просто, даже скупо, но доведено до совершенства, наполнено энергией и пронизано духом. Хотя мне это по-прежнему напоминало скорее изысканный и утонченный танец, чем боевое искусство, но мастерство Мо не вызывало никакого сомнения. Так что я явно не ошибся, выразив всеми доступными мне способами свое к нему уважение.

А Мо тем временем завершил свой танец и сделал приглашающий жест, указывая мне на место напротив себя. Выглядело это примерно так: «Посмотрел спектакль, а теперь будь добр, прими в нем участие». Я охотно принял приглашение. Судя по поведению Мо, он не собирался устраивать настоящую «мастерскую драку» с выяснением, чье мастерство чище и выше. Он оказался настолько предупредителен, что даже спросил меня, хорошо ли я умею падать. Но несмотря на его явную благожелательность, я, как всегда, был готов ко всему. Однако так мне только казалось, потому что мощь Мо меня поразила. Неожиданно он оказался чудовищно силен. И куда только девалась его мягкая, вкрадчивая кошачья техника. Что бы я ни делал, он или просто отбрасывал меня в ближайший угол, или швырял на пол, как тряпичную куклу. Вот, оказывается, почему он спрашивал, хорошо ли я умею падать.

При всем при этом он был весьма аккуратен. Видимо, зная свою истинную мощь, он вначале бросал меня не слишком жестко, иногда даже слегка подстраховывал. Потом, видимо, поняв, что я действительно умею падать, он перестал стесняться и я начал летать по-настоящему – от одной стены зала до другой. Однажды, когда я бросился на него уж очень ретиво (мне тоже стало интересно, достану ли я его хоть раз), он, используя инерцию моего движения, подхватил меня и перебросил через себя на вытянутых руках (потом он показал мне эту технику и сказал, что она называется «железный веер появляется из-за спины»). Представить себе такую силу в этом небольшом толстеньком человечке было просто невозможно.

Помню, когда я учил язык в Союзе, мое внимание привлекло выражение «медвежья сила». Кто такой (или что такое) медведь, я тогда еще не знал, но не поленился сходить в зоопарк и посмотреть на этого зверя. Зверь показался мне весьма благодушным, толстым, достаточно медлительным и не слишком страшным. Не то что тигр, в каждом движении которого сквозила опасность. Пока я стоял у клетки, ко мне подошел человек, от которого остро пахло перегаром и животными. Позднее выяснилось, что он ухаживает в этом зоопарке за зверями, что у него сегодня выходной, что делать ему дома нечего и что он пришел проверить, правильно ли его «бездельник напарник» кормит его подопечных. Само собой, ничего проверять он не собирался, ему явно было скучно и хотелось поговорить. Увидев меня, он обрадовался и завел беседу.

– Вы, молодой человек, как я вижу, иностранец. Скажите, а такие звери, как этот красавец, у вас водятся?

Поговорить я тоже был не прочь, так что ответил очень вежливо: мол, таких зверей у нас нет, у нас все больше тигры да обезьяны.

– Ну, – снисходительно протянул человек, – этот намного опаснее тигра будет.

Поверить в то, что этот огромный неуклюжий ком грязного бурого меха может быть страшнее тигра, я никак не мог.

Видя мое недоверие, человек продолжил:

– До того, как попасть сюда, я много лет работал служителем в цирке, тоже состоял при животных. Так вот, дрессировщики рассказывали, что медведь значительно опаснее тигра. По полосатому сразу видно, что у него на уме, когда он не в духе и готов броситься на человека. А предсказать поведение этого, – тут он указал на медведя, – очень трудно. Мало того что он кажется медлительным (хотя на самом деле он настолько быстр, что бьет лапой рыбу прямо в потоке), так у него еще и вид такой благодушный, что кажется, что он и мухи не обидит. Но так только кажется, его показное благодушие может мгновенно смениться яростью и тогда уже мало никому не покажется.

Историю эту я вспомнил по вполне понятной причине. Плотный, сохраняющий добродушный вид даже во время поединка Мо, с его совершенно непредсказуемой силой и манерой ведения поединка, и я, обученный «в стиле тигра», пытающийся достать его, используя свою молодость, ярость и преимущество в скорости.

Оказалось, однако, что преимущества в скорости у меня тоже нет. Мо только казался медленным. На самом деле он успевал повсюду и мне никак не удавалось даже коснуться его. Кроме того, все без исключения его броски были построены так, что во время любого из них он легко мог «поломать» меня, если бы каждый раз вовремя не разжимал руки, отпуская меня на кувырок.

И еще: он все время улыбался. Он играл со мной, как кот с мышью, и мне казалось, что все происходящее этому коту очень нравится. В общем, все отличалось от того, к чему я привык: начиная от техники и заканчивая настроением, в котором пребывал Мо во время поединка.

Наразвлекавшись вдоволь, Мо очень вежливо мне поклонился и отправился в «мастерский угол» зала, где снова тут же уселся пить чай. Это тоже меня удивило – железное правило «не есть, не пить до и после занятий» я знал с самого детства. А этот пьет горячий чай целыми чайниками до и после поединка, вроде так и надо.

Заметив мой удивленный взгляд, Мо утвердительно покачал головой:

– Конечно, ни в коем случае. Никой еды и питья до и после занятий. Минимум час должно пройти. Иначе это плохо для энергии, плохо для тела. Та Ци, которая должна участвовать в процессе пищеварения, выходит из середины тела на поверхность, в мышцы и сухожилия. Это совсем нехорошо для желудка. – При этих словах он ласково погладил себя по округлому небольшому животику.