Идрис Шах - Знать как знать. Практическая философия суфийской традиции. Страница 31

Все живые организмы при обычных обстоятельствах связаны между собой невидимой силой.

Все сообщества наполнены этой силой и сами становятся организмами.

Все человеческие сообщества можно рассматривать как единый организм и соответственно обращаться с ними.

В этом смысле нет никакой разницы между теми, кто клинически жив, и теми, кто «мертв», кто — здесь и кто — там.

Существует иной сущностный диапазон взаимоотношений.

Пытаясь инстинктивно найти или «доказать» это, человек все еще совершает очень глупые поступки.

Повышение чувствительности отдельного индивида и расширение общей восприимчивости целых организмов может привести индивидов и организмы к трансформации — конструктивного, деструктивного или же мутационного характера.

Мнение является как наилучшим, так и наихудшим из того, что у нас есть. Если у вас верное мнение, все в порядке. Если же оно ошибочно, вы можете заблудиться.

Уязвимость структуры мнения состоит в предположении, что под рукой всегда окажется нечто или некто, кто поможет человеку поменять или уточнить его взгляд.

Люди не осознают хрупкости или временной природы большинства мнений и поэтому придают им слишком большое значение.

Большинство мнений используется как суррогат знания. Если мнение слишком устойчиво, то, будучи по своей природе грубее знания, оно заблокирует действие последнего.

Ценность алхимической формулировки состоит в фиксации того особого внимания, которое уделяется правильным материалам, правильному обращению с ними и правильным условиям.

Это можно назвать сущностью алхимии, равно ее химической разновидности или «духовной». В последней из данных ипостасей алхимия, разумеется, сохранила доктрину о специализированном изучении людей, мест и процессов, которую организованная религия отбросила в тот момент, когда взялась себя «популяризировать».

Вот чем заплатила за этот процесс упрощенная религия, не сумев обеспечить своих практикующих последователей искомой самореализацией, она, в попытках удержать позиции, стала все больше и дальше отступать в софистику и догматизм.

Концепция «Время, место, люди» возвращается на свое место, но ее считают теорией для еретиков.

В человеческом мышлении существует некоторая цикличность. Отметьте для себя следующую особенность мышления: к тому, что считается «новым», даже если это современная форма хорошо забытого старого, люди поначалу относятся враждебно; затем они приспосабливаются как-то поддерживать это «новое», после чего оно становится «полученной и проверенной» доктриной или практикой.

Доктрина к этому времени прижилась. На данном этапе самыми энергичными ее сторонниками становятся противники всяческих «изменений». Внешне они важные, выдающиеся люди. Однако их функциональная важность равна нулю. Эволюционную работу выполняют другие.

К этому моменту наступает стадия вторичной вспышки Учения. Те, кто должны бы быть его наиболее непримиримыми врагами, становятся восторженными сторонниками, хотя, будь это на более ранних стадиях, они, ради того чтобы воспрепятствовать «новой форме», легли бы трупом на ее пути.

Единственное, в чем варьируется подобная модель, так это в масштабе времени.

Некоторые мероприятия ментального характера распадаются или атрофируются быстрее других. Никакая земная организация или индивид не могут противостоять тенденции затухания в цикле мышления. Поэтому люди знания устанавливают институты, эффективное существование которых возможно лишь в течение ограниченного времени.

Я говорю прямо, потому что это отвечает целям коммуникации. А также из-за того, что традиционная терминология, изобретенная для высших изучений, была узурпирована поверхностными мыслителями и, таким образом, ее коммуникационная ценность снизилась. Более передовая фразеология оказалась перегруженной банальными ассоциациями.

Основную оппозицию откровенному языку можно обнаружить сегодня среди тех, чьим интересам подобный язык угрожает. Вот их версия: «Это грубо, здесь нет ничего духовного, высшего».

Вам решать, кто прав.

Добродетель вознаграждается в замкнутых системах, в системах социальных, где к одним мыслям и поступкам относятся как к хорошим, к другим — как к плохим.

Ежедневный опыт может научить кого угодно, что подобный вид классификации действует лишь в течение какого-то отрезка времени и в очень ограниченной области. Но даже в эти короткие периоды, и даже в отдельных жизненных ситуациях, как говорит пословица, «обстоятельства меняют факты».

Предполагая, что любая система, построенная по образцу «добродетель — порок», имеет неограниченный потенциал, человек, какой бы высокой ни была ценность подобной системы в рамках присущих ей ограничений, неизбежно атрофирует свое понимание, что сопровождается лукавством в мышлении. Все мы знаем, сколь извращены мыслители, верящие, что вся жизнь может быть сведена к определенным догмам. Скрывая факт, что истина противоположна подобному подходу, или поддерживая поверхностную правдоподобность своих аргументов, они поначалу вынуждены прибегать к невероятной софистике. В завершение своей карьеры подобные люди предпочитают жить в замкнутых общинах или управлять ими.

Иначе обстоит дело с навыками, приобретенными в результате попыток практиковать добродетель. В процессе «культивирования» добродетели человек приобретает дисциплину, воздержание, терпение, правдивость.

Все перечисленное представляет собой очень действенные способности, обладающие несоизмеримо большей ценностью, чем сами добродетели, которые фактически являются структурой, обеспечивающей выполнение этих упражнений.

Например, человек пытается говорить правду, и это считается добродетелью. Если же он настолько правдив, что не уверен что, собственно, есть правда, и прямо говорит об этом, он выращивает определенную способность. Замкнутые системы, претендующие на то, что концентрируются на самой правде, останавливают развитие подобного процесса. Они не скажут такому человеку: «Прекрасно, вот сейчас ты пытаешься быть правдивым». Вместо этого они говорят: «Если бы ты знал правду, ты бы знал, что наша догма и есть правда», или: «Истина тебе не известна. Культивируй такие-то очищающие мысли или поступки и в конце концов уверуешь в нас, иначе так и останешься среди сброда неверующих».

Существуют три стадии развития человека — младенчество, юность и зрелость, представляющие адекватный аналог стадий общественного развития.

На первой стадии с очевидностью проступает грубость и разрушительность. Это детство, которое эквивалентно захвату территории в общественной жизни.

Вторая стадия характеризуется интенсивными эмоциями, мыслительной активностью и упорством в достижении поставленных целей. Эквивалентом этому является общественная фаза, представляющая «производную от феодализма». Борьба на данном этапе ведется не за завоевания национальных территорий, а за ментальное превосходство (пропаганду и известность), а также за концентрацию энергии — создание коммерческих и индустриальных империй.

Все общества, принадлежащие к различным социальным, политическим и экономическим ориентациям, действуют в русле подобных систем.

На заключительном, третьем, этапе появляется эффективная и конструктивная структура в виде организации, способной сделать вклад в такое разнообразие областей, что ее невозможно выявить как врага или даже друга, поскольку ее члены — выходцы из всех слоев любого общества. Подобная организация, обеспечивая достижение позитивных и доказуемых преимуществ в самых разных областях — литературе, коммерции, искусстве, науке, психологии, изучении человеческой мысли и социальных отношений, — проникает сквозь трещины уже существующих более грубых систем.

Чтобы действовать таким образом, данной структурой должны управлять люди, которые понимают ее так же хорошо, как феодалы — войну или финансовый магнат — бизнес. На свете мало таких мужчин и женщин, но они уже есть.

Новый шаг в развитии был предопределен попытками наций, компаний и всевозможных систем предложить своим членам широкий спектр различных преимуществ. Однако все они потерпели неудачу, поскольку не смогли контролировать своих людей (контроль — порочный метод, но подобные организации от него зависят), а также потому, что не сумели предоставить необходимое разнообразие обстоятельств для развития творческого потенциала, а это единственное, что могло бы обеспечить их организмы жизнеспособностью в рамках новой системы.