Елена Блаватская - Разоблаченная Изида. Том I Страница 31

«И он не совершал там много чудес из-за их неверия».

Каждый из этих изложенных взглядов имеет свое отражение в философии Шопенгауэра. Наши «исследующие» ученые могли бы с пользою заглянуть в его труды. Они найдут там много странных гипотез, обоснованных на старых идеях, размышления по поводу «новых» феноменов, которые могут оказаться такими же разумными, как и всякие другие, ученые таким образом избавились бы от бесполезного труда по изобретению новых теорий. Психические и эктенические силы, и даже теория «бессознательной мозговой деятельности» – могут быть сконденсированы в два слова: каббалистический АСТРАЛЬНЫЙ СВЕТ.

Смелые теории и мнения, высказанные в трудах Шопенгауэра, широко расходятся с мнениями большинства наших ортодоксальных ученых.

«В действительности, – говорит этот смелый мыслитель, – нет ни материи, ни духа. Тенденция гравитации в камне насколько же необъяснима, насколько необъяснима мысль в человеческом мозгу. Если материя может (никто не знает – почему) падать на землю, то она также может (никто не знает – почему) – думать… Как только, даже в механике, мы преступаем границы чисто математического, как только мы доходим до загадочного, сцепления, тяготения и так далее, мы стоим перед лицом явления, которое является для нашего рассудка столь же таинственным, как ВОЛЯ и МЫСЛЬ в человеке – мы находимся перед непостижимым, ибо такова каждая сила природы. Где же тогда та материя, на хорошее знание которой вы постоянно претендуете и из которой (будучи так близко знакомы с ней) вы выводите все ваши заключения и объяснения и приписываете их всему?.. То, что можно полностью понять охватить рассудком и чувствами – только поверхностное; они не в состоянии постичь внутреннюю сущность вещей. Такого было мнение Канта. Если вы считаете, что в человеческой голове присутствует какой то дух, вы обязаны думать то же самое о камне. Если ваша мертвая и совершенно пассивная материя может проявлять тенденцию к тяготению, или, подобно электричеству, может притягивать и отталкивать, искриться, тогда точно так же как мозг – она может также и думать. Короче говоря, каждую частицу так называемого духа мы можем заменить эквивалентом материи, и каждую частицу материи можем заменить духом. Таким образом декартовское разделение всего сущего на материю и дух нельзя назвать философски точным; но только если мы разделим их на волю и проявление, каковая форма разделения не имеет никакого отношения к прежнему делению, ибо она одухотворяет все то, что в первую очередь реально и объективно (тело и материя), она преобразует каждое проявление – в волю» [95, II, с. 111—112].

Эти взгляды подтверждают то, что мы говорили о разных названиях одного и того же. Спорщики спорят только о названиях. Назовите феномен силой, энергией, электричеством или магнетизмом, волей или духовной силой, – он всегда будет частичным проявлением души, будь она развоплощенной или на время заключенной в свое тело, частицы той разумной, всемогущей и индивидуальной ВОЛИ, наполняющей всю природу и известной, вследствие неспособности человеческого языка к правильной передаче психологических представлений, под названием – БОГ.

Идеи о материи некоторых наших ученых являются, с точки зрения каббалистов, ошибочными во многих отношениях. Гартман называет их взгляды «инстинктивным предрассудком». Далее он наглядно показывает, что никакой экспериментатор не может иметь дела с именно материей, а только с силами, на которые он делит ее. Видимые воздействия материи есть только воздействия сил. Поэтому он заключает, что то, что называют материей, есть ничто другое, как совокупность атомических сил, для обозначения которых употребляется слово «материя»; вне такого применения для науки слово материя лишено смысла. Несмотря на многие честные признания со стороны наших специалистов – физиков, физиологов и химиков – что они ничего не знают о материи [54], они обожествляют ее. Каждый новый феномен, который они не в состоянии объяснить, растирается ими в порошок, превращается в благовонное курение и сжигается на алтаре богини, которая покровительствует современным ученым.

Никто не может лучше трактовать этот предмет, чем трактует Шопенгауэр в своих «Виньетках». В этом труде он со всеми подробностями обсуждает животный магнетизм, ясновидение, симпатическое целение, прозрения, магию, предчувствия, духовидение и другие спиритуалистические явления.

«Все эти проявления, – говорит он, – являются ветвями одного и того же дерева и доставляют нам неопровержимые доказательства о существовании цепи существ, которая базируется на совсем другом порядке вещей, отличающемся от того порядка, который имеет в своем основании законы пространства, времени и приспособляемости. Этот другой порядок вещей значительно глубже, ибо он начальный и прямой; в его присутствии обычные законы природы, которые просто формальны, – теряют силу; поэтому при его непосредственном действии ни время, ни пространство не могут больше разделять индивидуумов, и это разделение зависящее от этих форм, более не представляет неодолимых барьеров для общения мыслями и непосредственных волевых актов. Таким образом, могут быть совершены изменения совсем другим путем, чем путем физической причинности, т. е. путем проявления воли, выявляемой своеобразно и во вне самого индивидуума. Поэтому своеобразный характер всех вышеперечисленных проявлений заключается в visioin distante et actio in distante (видении и действии на расстоянии) в своем отношении ко времени так же, как к пространству. Такое действие на расстоянии есть как раз то, что составляет характерную основу магии, ибо таково непосредственное действие нашей воли, освобожденное от причинных условий физического действия, а именно – от контакта».

«Кроме того, – продолжает Шопенгауэр, – эти проявления снабжают нас существенными и совершенно логическими возражениями против материализма и даже против натурализма, так как в свете таких манифестаций тот порядок вещей в природе, который обе эти философии стремятся изобразить абсолютным и единственным истинным, – предстает перед нашими глазами, наоборот, чисто феноменальным и поверхностным, на дне которого лежит сущность вещей, и совершенно независимая от своих собственных законов. Вот почему эти проявления (по крайней мере, с чисто философской точки зрения) среди всех фактов, с какими мы встречаемся в области эксперимента, являются самыми важными вне всякого сравнения. Поэтому ознакомиться с ними – долг всякого ученого».[73]

Переходить от философских размышлений такого человека, как Шопенгауэр, к поверхностным обобщениям некоторых из французских академиков было бы бесполезно, если бы не тот факт, что такой переход даст нам возможность оценить интеллектуальный кругозор двух школ ученых. Как разрешил германский ученый глубокий психологический вопрос – мы уже видели. Сравните это с тем, что, стараясь изо всех сил, астроном Бабинэ и химик Буссенгольт могли предложить в качестве объяснения по поводу значительного спиритуалистического феномена. В 1854-5 гг. эти крупнейшие специалисты преподнесли Академии научную статью, цель которой, как видно заключалась в том, чтобы подкрепить и в то же время разъяснить слишком сложную теорию доктора Шеврола, касающуюся столоверчения, от имени комиссии исследования, членом которой он состоял.

Вот она дословно:

«Что касается движений и качаний, которые, как утверждают, происходят с некоторыми столами, то они не могут иметь никакой другой причины, как только невидимые и невольные вибрации мускульной системы экспериментатора; продолжительное сокращение мускулов проявляются в такие моменты серией вибраций, становясь таким образом видимым дрожанием, которое сообщает предмету круговращательное движение. Это вращение, таким образом, приобретает способность проявляться со значительной силой путем постепенного ускорения или путем сильного сопротивления, когда требуется остановить его. Следовательно, физическое объяснение феномена становится ясным и не представляет ни малейшего затруднения».[74]

Ничего подобного. Эта научная гипотеза (или назовем это демонстрацией?) настолько же ясна, как одна из звездных туманностей М. Бабинэ, которую он наблюдал в туманную ночь.

И еще, как бы она ни была ясна, в ней не хватает одной важной детали – здравого смысла. Мы теряемся в догадках, признает или нет Бабинэ en desespoir de cause,[75] заставившую Гартмана заявить, что «видимое воздействие материи есть лишь воздействие сил», и что для того, чтобы составить ясное представление о материи, нужно сперва составить ясную концепцию о силе. Философия школы, к которой принадлежит Гартман, и которая отчасти принята некоторыми из величайших германских ученых, проповедует, что проблема материи может быть решена только посредством той невидимой силы, знакомство с которой Шопенгауэр называет «магическим знанием» и «магическим эффектом или действием Воли». Таким образом, мы сперва должны удостовериться, находятся ли «невольные вибрации мускульной системы экспериментатора», которые суть «действия материи», – под влиянием воли внутри экспериментатора или извне его. В первом случае Бабинэ делает из себя бессознательного эпилептика; в последнем же случае, как мы в дальнейшем увидим, он отвергает все и приписывает разумные ответы выстукивающих столов «бессознательному чревовещанию».