Григорий Климов - Князь мира сего Страница 37

– Не пиво, а сплошная вода. По простым дням они на бочку пива вливают ведро воды. А сегодня по случаю праздника, видно, дна вкатили.

– Везде, брат, обман, – добродушно утешил его случайный сосед, по виду веселый неудачник, смахивающий на Чарли Чаплина.

– А ты знаешь, почему пиво такое теплое? – продолжал мрачный. – Это сын его в задней комнате специально на примусе подогревают. Чтоб пены побольше было. А потом тебе эту пену продают.

– Так вся наша жизнь – пена, – покачал головой веселый неудачник.

Мрачный дядя мрачно заключил:

– В наше время одним жуликам хорошо живется. Недавно арестовали одного заведующего пивной. Знаешь, сколько у пего под матрасом денег нашли? Полмиллиона! Это он на пене заработал. Да не сумел, дундук, спрятать. Теперь сидит в тюряге.

– Тюрьма – это как университет, – сказал весело неудачник. – Я в этом университете пять лет отсидел.

– А за что?

– За политическую безграмотность. Следователь мне так и сказал: «Иди, дурак, поучись уму-разуму».

– А за что именно?

– За обрез.

– О-о, я когда в партизанах был, так тоже из обреза постреливал…

– Не-ет, это не тот обрез. Я, понимаешь, уродился с маленьким таким дефектиком. Кончик не открывается.

– Какой кончик?

– Ну, какой – самый главный. А когда подошло мне время жениться, тут я и забеспокоился: как же мне женихаться, если женилка не работает. Пошел я к доктору. А тот и говорит: «Это у вас чепуха. Просто фимозис, то есть незалупа. Мы это сейчас…» Не успел я оглянуться, как он чик-чирик и обрезал меня.

– Э-э-э, – сказал мрачный, – так вот почему они все обрезанные…

– А я после этой операции так обрадовался, что теперь женихаться могу, что хожу, показываю всем свой обрез и говорю: «Эх, смотрите, путевка в жизнь! Как новенький партбилет!» – Веселый неудачник тяжело вздохнул: – А потом забрали меня в НКВД. А следователь, товарищ Катценельсон, мне и говорит: «Ну, гражданин Кузнецов, покажи-ка твой партбилет». И сразу пришивает мне 5 лет за антисемитизм. Это он намекает, что после революции обрез был вроде партбилета. А я ему и говорю: «Извините, какой же я антисемит, ежели я сам еврей? Просто после революции мои родители переменили фамилию с Гольдшмидт на Кузнецов. И не обрезали меня вовремя тоже из-за этой революции». Ах так, говорит товарищ Катценельсон, – так ты еще против революции агитируешь?! Выбирай: 10 лет за контрреволюцию или 5 лет за антисемитизм, я подумал-подумал и, выбрал антисемитизм. А потом в тот же лагерь и мой следователь попал – товарищ Катценельсон. Ему дали 15 лет не то за сионизм, не то за семитизм. А начальник лагеря меня вызывает и как специалиста по антисемитизму спрашивает:

«Послушай, коли вы теперь оба тут сидите, скажи, в чем разница между семитизмом и антисемитизмом?» Я и говорю: «Так вы же сами видите: за одно дают 5 лет, а за другое – 15 лет».

По другую сторону стола расположилась компания людей с некоторой претензией на интеллигентность, что не мешало им, однако, ругаться, как биндюжникам. Пили они ерша, то есть пиво, смешанное с водкой. Интеллигент в очках и засаленной фетровой шляпе, что в московской пивной является вызывающим признаком интеллигентности, рассуждал о высоких материях:

– В свое время товарищ Ленин писал, что когда мы построим коммунизм, то деньги будут не нужны. Поскольку каждый будет заходить в открытый магазин и брать все бесплатно. А золото станет ну как мусор. Тогда отовсюду соберут все золото и, идя навстречу нуждам трудящихся, построят на Красной площади из этого золота общественный нужник. И такой величины, чтобы этот золотой сортир соответствовал величию нашей коммунистической эпохи – сразу на тыщу человек.

– Неужто Ленин так и прописал? – усомнился второй интеллигент, в пальто с воротником из собачьего меха.

– Факт! – сказала шляпа, – Только Сталин это потом вычеркнул.

– Вот бандюга, – сказал собачий воротник. – Золота пожалел.

– Причем Ленин обязательно хотел, чтобы этот золотой сортир был самый культурный в мире, – развивал свою идею интеллигент в шляпе. – Чтобы в этом сортире трудящиеся не торопились, как при капитализме, а культурно отдыхали. Чтобы заодно кино посмотреть или музыку послушать.

– Вот благодать, мать твою перемать! – восхитился третий интеллигент, с галстуком, повязанным на старую солдатскую гимнастерку.

Четвертый компаньон, без шляпы, без очков и без галстука, – судя по всему полуинтеллигент, реалистично заметил:

– В таком сортире очередь бы стояла – больше, чем в Мавзолее Ленина.

– И пускали бы только по партбилетам, – с сожалением добавил собачий воротник.

Человек в шляпе нахмурился и переменил тон.

– Я этот золотой сортир часто вспоминал, – глухо сказал он. – Поверил я когда-то в ленинский золотой сортир и даже в партию записался. А потом, во время голода 33 года, стали люди снимать с себя золотые обручальные колечки и сдавать в Торгсин, чтобы своих детей от голодной смерти спасти. А я на заседании партячейки возьми и задай вопрос: «А как же насчет того золотого сортира, что Ленин обещал?» В общем, вместо ленинского золотого сортира попал я в сталинский концлагерь. Десять лет отбухал. Чахотку заработал.

– Ничего, я тоже сидел, – сказал собачий воротник, – За расхищение социалистической собственности.

– А что ты спер?

– Да кругом трезвонят, что заводы теперь, мол, принадлежат рабочим. Ну я и взял с моего завода горсть гвоздей, чтоб забор починить. И получил за это 8 лет… А в лагере я за каждый этот гвоздь по зубу заплатил – от цинги повыпадали.

– Кто в тюрьме не сидел, тот не человек, – авторитетно заявил галстук.

– Я на таких людей смотрю с недоверием.

– А ты сам-то за что сидел?

– За диалектику. Я председателем колхоза был. Быки план приплода не выполнили. А поскольку быков в тюрьму не посадишь, то по диалектике загребли меня. Почему, говорят, ты быкам сам не помогал. И дали мне 5 лет за саботаж.

– А мне только полгодика дали, – с некоторым смущением признался полуинтеллигент в кепке. – Чтобы на работу не опаздывал.

– Концлагерь – это школа коммунизма, – поучительно сказала шляпа, подливая себе водки в пиво. – Ведь там со мной вся ленинская гвардия сидела, мозги революции, орлы. Ну и вспоминали они там про своего товарища Ленина. Например, товарищ Ленин учил, что лучше уничтожить 100 невинных, чем упустить одного виноватого. Вспоминают ленинские гвардейцы эти золотые ленинские слова – и переглядываются: а кто же из них во всем этом виноватый?

– Неужто Ленин так и сказал?

– Точно. На заседании ЧК 14 января 1918 года. А потом товарищ Ленин еще писал, что если для дела коммунизма нужно уничтожить 9/10 всего народа, то есть таких пентюхов, как мы с вами, то они, то есть большевики, не должны задумываться ни на минуточку. Если не верите, то поглядите в Собрание сочинений товарища Ленина, том 11, страница 702.

– Ты там ленинизм действительно назубок выучил, – удивился собачий воротник.

– Потом товарищ Ленин еще говорил, что на Россию ему совершеннейше наплевать.

– Эх, ляпнул бы он такое теперь, – сказал галстук, – так загудел бы он в тюрягу как безродный космополит: 10 лет с присыпочкой.

– Потом товарищ Ленин еще жаловался, что в России умников мало. А если и есть умники, то почти всегда это еврей или человек с примесью еврейской крови. Посмотрите воспоминания Горького о Ленине, издание 24 года, страница 20. Н-да, а я смотрю кругом: сидят все эти ленинские умники вокруг меня в концлагере. Я работал на лесоповале, а всех этих умников почему-то записали в каменщики и гнали работать на кирпичные заводы. Вместо того чтобы мир перестраивать, таскают бедолаги кирпичи на собственном горбу.

– А в бригадиры к политическим ставили урок-уголовников. Помню, был там одни бандюга Федька Косой, настоящий артист по мучительству. Поймает он какого-нибудь ленинского орла и допрашивает: «Эй, ты, контрик, а ну-ка угадай, какой у меня глаз стеклянный – правый или левый? Ну, чего молчишь? Ты, дурень, посмотри, где у меня взгляд гуманный – там и глаз стеклянный!» И дрыном но спине шах-шарах. – Рассказчик зябко передернул плечами, словно вспоминая сибирские морозы. – А особенно Федька Косой допекал наших каменщиков: «Эй, контрики, ведь это вы с товарищем Лениным в красные звездочки игрались. А скажите-ка мне, что такое голубая звезда? Я есть честный бандюга, а мне на следствии пришили еще какое-то грязное политическое дело – „Голубая звезда“… И дали мне 10 лет за бандитизм и 10 лет за „Голубую звезду“. А я даже и сам не знаю, что это за чертова „Голубая звезда“. А потому обида у меня сидит во всех нутрях, в печенках и селезенках. Просто плакать хочется!» И опять дрыном по спине шах-шарах. Каменщики таскают свои кирпичики и молчат. А Федька Косой свирепствует: «Ух контрики! Тут балакают, что кой-кто из вас тожить за эту „Голубую звезду“ сидит. Так вы, звездочеты, хоть знаете, за что сидите. А я сижу без вины виноватый. Ну скажите мне, что это за „Голубая звезда“? Что вы, языки проглотили?» И опять дрыном шах-шарах.