Игорь Шумейко - Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России Страница 39

«Свобода ОТ выбора»… то, что я назвал запасным клапаномФомы Аквинского… — да, признаем, что у нас и большинство агрегатов, узлов нашей российской машины — запасные (второстепенные) в сравнении с тем, запасным клапаном Фомы Аквината. Вот такой нюанс. Но, отнюдь, не предмет гордости.

Постоянное внимание, контроль, выявление конфликтов, формирование групп по политическим интересам, проверка отчетов политиков, все это — утомительные для нас вещи. Три партии говорят об одном факте совершенно разное — и сопоставление их справок, речей, чтение публикаций с результатами проверок, вплоть до финансовых… тут, не дойдя еще и до половины перечня необходимых хлопот, россиянин начнет зевать или рассеяно оглядываться…

Помню, как в школе мы заучивали это:

Лишь тот достоин жизни и свободы,Кто каждый день идет за них на бой!

Более того, припоминаю: был у нас такой утвержденный перечень великих фраз, которые рекомендовалось брать «эпиграфами» к сочинениям.(Может из опасений, что какой-ни-будь умник шарахнет что-нибудь из Шопенгауэра, а то и из Ницше?) И в том списке (выверенные отечественные авторы, плюс Маркс и Энгельс), сия цитата Гете возвышалась гордою скалой.

Наверно, и я брал это звучное: Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день идет за них на бой!(эпиграфом к какому-нибудь сочинению… «Как я провел лето»), и вместе со всеми зазубривал…

И только теперь… столько лет, генсеков, и уже президентов спустя, теперь-то я хорошо представляю настоящее, не выспренное, наше, российское отношение к той гетевской дилемме:

Лишь тот достоин свободы? — Кто… ну еще ладно: «на бой»… Но — «каждый день»… «каждый»?!!

Или, еще более страдальчески заведя глаза: «Что, и так — каждый божий день»?!

Все же надо это сказать. Поверх всех инсинуаций… бжезинсинуаций последних десятилетий о «рабской России». По части того: «на бой… за свободу» — Россию грех не то что упрекать — грех даже сравнивать с вами… (Если, правда, это бой настоящий, не натовская бомбежка Сербии, а, допустим, Наполеон или Гитлер на пороге).

Но! Ох уж эта наша великолепная, само-свободная, но и… нетехнологичная свобода!!И по части, «каждодневности», равномерно-аккуратного поддержания политического механизма обеспечения свободы выбора — здесь русские точно уступят европейцам.

После подобного признания мне так и видится примерно следующий допрос.

— Это ведь, получается, противоречие русских с европейцами, по части понимания свободы?

— Да!!! — ответим.

— А может, это еще и «антагонистическое противоречие»? (Продолжат у нас выпытывать Гегель и все гегельянцы, младогегельянцы, включая Карла Маркса, все коммунисты, все сторонники «диалектики, развития и прогресса»).

…А вот тут уже можно вместо ответа смело посылать этих, пытающихся «расставить все точки» — на все знакомые буквы.

Ведь сегодня, как мы прекрасно уже видим, «исторические противоречия» не «разрешаются», не «снимаются» по-гегелевски, а просто… «заслоняются» другими противоречиями.

Просто вообще — забываются.

Две армии, советская и американская полвека стояли нацеленные друг на друга, стояли, переминаясь с ноги на ногу, ожидая приказа: разрешить, наконец, их «противоречие», воспринимавшееся как главное противоречие эпохи, как диалектический источник развития всего мира. И вот вылезли откуда-то сбоку, какие-то эти… Бен Ладены да Басаевы, и то самое главное противоречие испарилось… Просто стало как-то «не до него».

А противоречие католицизм — православие? Девятьсот пятьдесят лет, от анафем и контр-анафем, войн, крестовых походов — к печатным и теле— радио спорам, диспутам. И все столетия блюлась строгая граница между «каноническими территориями» и царило твердое понимание, что прибыль одного — это убыль другого, вспомните кровавую историю «униатства»!.. И вот теперь, в эти «наши дни», на обоих «строго соблюдаемых канонических территориях» пролезли, словно черви эти секты, расползающиеся по законам сетевого маркетинга. И, например, я, выразивший свое отношение к этому «противоречию», в том числе в главе «950 лет НЕ вместе», с огромнейшим сожалением читаю статьи о жутком продвижении сектантства, например в Бразилии. Оплот католичества. Гигантский Христос, раскинувший руки над Рио-де-Жанейро, великие бразильские футболисты, скромно стоящие в очереди благословиться у римского папы, все это, действительно, так красиво… и тут «эти».

Словно два профессора готовились к историческому диспуту, оттачивали контраргументы, представляли реакцию зала, репетировали жесты. И вот, приехав в назначенный исторический день, видят на дверях корявое объявление: «Диспут отменен по технич. причинам. В аудитории протравка мышей»

— Позвольте, а как же ждавшая нас публика? И, кстати, где она?

— Эвона, публика! Да сегодня ж, полвосьмого, по второй программе, семнадцатая серия! Бягите, сердешные, может еще и поспеете.

Наше с Западом противоречие по пониманию свободы и так-то хромало на обе смысловые ноги. Вспомните. Главными критериями, а по сути-то, приманками! — были объявлены: экономическое соревнование, уровень производства, потребительские стандарты, достижения.

Я прекрасно помню, как 4 июля 1982 года президент США Рональд Рейган и 45 000 официальных гостей и полмиллиона туристов наблюдали посадку первого космического шаттла на базе ВВС «Эдварс». Миллиардная телеаудитория и сама дата этой космической победы — все подогнано как раз к главному празднику: Дню независимости, дню рождения США. И едва дождавшись первой благополучной посадки первого в мире шаттла, президент Рейган объявил: «Мы сделали это — потому что мы были…(далее шла шикарная пауза, голивудских киноковбоев, наверное, тоже учили системе Станиславского)… потому что мы были… СВОБОДНЫМИ!!»Намек на СССР был кристально понятен. Весь мир (кроме, понятно, СССР) транслировал тогда эту рейгановскую фразу, но и наши перестроечные публицисты, производя свои прикидки, уровня своей аудитории, помните, часто повторяли: «Да-да. Учтите, граждане. Без свободы — не бывает и колбасы!»

И вот уже вырос целый сонм стран, без «западных свобод», но с «западными достижениями». Да и ту жесткую рейгановскую «философскую» привязку свободы к первому же удачно приземлившемуся шаттлу… ну как ее вывернуть на другой шаттл, взорвавшийся на второй минуте полета? Или на следующий шаттл, сверзнувшийся огненной кометой? «Это потому что мы — что…?»Но обнявшиеся господа Рейган и Альцгеймер — уже не ответят на этот контрвопрос. Проехали.

И то, что сейчас на Международную космическую станцию американцы предпочитают летать российскими «Союзами» — это как «обфилософить»? Опять принять фатоватую рейгановскую позу и объявить: «Мы делаем это, потому что мы… СВОБОДНЫЕ!!! но и осторожные тоже…»?

Во второй части этой книги я уже говорил о важнейшем измерении в эпоху холодной войны — о гонке потребления и ее весьма своеобразных последствиях, вырастающих в полный рост только сейчас… Здесь же я, не повторяясь, позволю себе небольшой шутливый экскурс к истокам «гонки прогресса» — вообще. Ведь за свободой, которую сейчас мы обсуждали, тянется, согласно Гегелю — прогресс. Выражаясь точнее, свобода и прогресс увязаны в одной гегелевской формуле.

Прогресс и Пруссия

Как известно, идею непрерывного мирового Прогресса дал нам Гегель: «Прогресс — это развитие абсолютного духа, познающего свою свободу!» И гениально выявив все эти «законы диалектики», «переходы количества в качество», «отрицание отрицания», впервые разобрав все источники мирового развития, (те самые «противоречия»), наш Георг не споткнулся даже и на самом главном вопросе, коварном вопросе, выраставшем по мере расписывания всех законов и обстоятельств развития. На вопросе «куда?». Если весь мир существует только в развитии, движении, то ведь интересно же: «В движении — куда?»

«Ну, так это ж самое простое! — отвечал Гегель, — Исторический прогресс, как я вам говорил, есть развитие абсолютного духа, познающего свою свободу! И тот мировой абсолютный духупорно развивал свою свободу все три мировых исторических периода, в каковые я выделил: Восточный, Античный и Германский. И достиг высшей цели своего прогресса, а именно: «создания конституционного Прусского королевства».

Именно так — проверьте. ИБрокзауз: «Философия истории» в школе Гегеля, превратилась в теорию прогресса». И советские философы, да и вообще все марксисты это (гегелевский прогресс) единодушно признавали. Соглашались, получается и с тем, что у Гегеля после Античногопериода был только Германский, то есть: славяне, с прочей негерманской мелочью — вне прогресса. И что вершина мирового прогресса по Гегелю — конституционное королевство Пруссия….