Сергей Лазарев - Диагностика кармы. Книга 1. Система полевой саморегуляции Страница 4

С этого момента я стал исследователем и только исследователем. Проявление вампиризма в процетее лечения подтолкнуло меня к пониманию того, что возникновение болезни связано с нарушением законов этики, поэтому и лечение должно быть направлено на осознание этих нарушений, изменение мировоззрения человека. Болезнь есть один из механизмов развития духа. Информация об этом давно известна, мы только на какое-то время забыли ее, и изложена она много веков назад в Священных книгах. Главное – понять свои ошибки, осознать их и через покаяние выйти на гармонию с Вселенной, с Божественным.

Имея возможность видеть кармические структуры человека, я могу оценить любое лечебное воздействие. Я вижу, как меняется физическая и полевая структура человека при осознании им своих поступков, поскольку тело зависит от духа. Но одновременно и тело влияет на дух, поэтому лечение должно воздействовать и на тело и на душу. В первую очередь – на душу и дух, ибо они первичны.

Устранение деформаций полевых структур через осознание и покаяние дает прекрасные результаты в плане восстановления здоровья людей на физическом уровне. А коль скоро между появлением полевых деформаций и болезнью на физическом уровне существует определенный временной интервал, то метод незаменим для ранней диагностики.

Каждый случай лечения был попыткой проникнуть в суть болезни, попыткой достичь понимания того, что такое болезнь, откуда она пришла и какую роль играет в жизни человека. Я исследовал поле человека руками, рамкой, маятником.

В 1986 году я познакомился с В. Б. Поляковым, который заведовал лабораторией биодинамических измерений. Одно из достоинств школы Полякова состояло в том, что он успешно использовал для медицинской диагностики метод пондеромоторного письма и добился высокой степени точности как в дистанционной, так и в контактной экспресс-диагностике физических полей объекта. В методе работы Полякова я нашел то, что было для меня главным: на первом месте стояла диагностика, а воздействие было на втором.

Овладев пондеромоторным письмом, я еще некоторое время пытался исследовать все-таки саму болезнь, а не причины ее возникновения, и настойчиво занимался поиском информационных полей. К концу 1990 года у меня сложилось мнение, что причиной заболеваний является нарушение полевых структур и лечить нужно не больной орган, а поле. Философские учения Востока давали подтверждение тому, что основой информационно-энергетической системы под названием «человек» являются тонкие полевые структуры, которые связаны с нашим духом; я всегда это чувствовал подсознательно.

Я видел полевые деформации, влияющие на физическое состояние человека, видел информационные структуры, возникающие при различных болезнях, и, воздействуя на них, проводя коррекцию, добивался изменения не только физического состояния, но и других параметров информационно-энергетической системы человека. Постепенно формировались элементы системы, которая позволяет оказывать мощное воздействие, лечить не только уже существующие, но и будущие болезни, так как деформация полевых структур начинается за пять-десять лет до появления болезни на физическом уровне.

Убедившись в том, что деформации поля приводят к различным отклонениям на физическом уровне, я запретил себе воздействовать энергетически. Моя задача заключается в точности диагностики, умении проанализировать ситуацию и найти первопричину. Болезнь – это сигнал о том, что человек «не туда идет». Мы всегда рассматривали болезнь как катастрофу, пытались убрать ее, а болезнь, фактически, является предупреждением об ошибках и работает на спасение. Человек, болея и мучаясь, должен осознать допущенные нарушения, совершенствовать себя духовно, искать новые пути развития. Это подтолкнуло меня к изучению параметров духовности человека.

Мой метод исследования кармы можно назвать «графическим ясновидением». Я вижу не столько сами события, сколько нарушения законов, вижу в некой абстрактной форме то, что произошло. Зная о зависимости человека от полевой структуры, я анализировал связи между поведением, этическими установками, здоровьем, формой деформации полевых структур и лечил человека через осознание им этих нарушений. Я пользовался классическим понятием кармы, считая, что в этой или в одной из прежних жизней человек что-то нарушил – и теперь болеет. Поскольку отсмотр предыдущих жизней человека очень сложен, я довольствовался отсмотром одной жизни, и эффект был лучше, чем при воздействии руками.

Правда, бывали нюансы. Когда ко мне приносили двух-трехмесячного ребенка с тяжелой болезнью, конечно, проще всего было сказать, что в прошлой жизни он нагрешил и теперь расплачивается. Но я видел, что деформация полевых структур ребенка совпадает с деформацией полевых структур матери, и поэтому напрашивался вывод, что полевые структуры передаются детям от родителей.

Это было открытием нового механизма передачи наследственной информации. Когда я корректировал деформации поля матери, ребенок выздоравливал на глазах. Я понял, насколько здоровье ребенка зависит от поведения матери, особенно за несколько последних лет до его рождения. Сильная ненависть, испытанная во время беременности, как правило, является причиной травм у ребенка или заболевания органов, расположенных на голове: могут развиться нарушения зрения, слуха. Сильная обида матери делает ребенка обидчивым человеком. Поступки матери определяют судьбу и здоровье будущего человека. Отцовской линии я сначала не придавал значения, только потом понял, что и мать, и отец в равной степени ответственны за тело и дух ребенка. Родители передают детям абсолютно полную информацию о своем поведении и поведении своих предков, и из этой информации складываются судьба ребенка, его тело, характер, духовность.

Исследования, которые я провожу, с каждым фактом все нагляднее подтверждают единство окружающего мира, живой и неживой природы, низших и высших организмов. Надо сказать, что я чувствовал это всегда, а все, что происходило вокруг, часто подтверждало это единство. Мое детство прошло на берегу Азовского моря. Я наблюдал, как на отмелях резвились мальки рыб, стайками выныривая из воды и исполняя свои танцы, скользя в вертикальном положении по поверхности воды на кончике хвоста. Так резвиться могут дети разумных существ, незнакомых и непонятных нам.

Однажды, когда я был на рыбалке, мне довелось наблюдать за рыбой-«самоубийцей». Подойдя к берегу, я увидел неподалеку от воды небольшую рыбку, которая тяжело дышала. Я хотел положить ее в воду, но она вдруг подпрыгнула, сверкнула чешуей и исчезла в реке. Через несколько минут прыжок на берег повторился, потом – опять в воду.

Я был удивлен и стал наблюдать за нею. Это была одна и та же рыбка, которая таким странным способом что-то узнавала для себя в окружающем мире. Она упорно прыгала на берег, а потом – обратно в речку, делая это с риском для жизни, – ведь у нее могло не хватить сил вернуться в воду или она могла ошибиться и прыгнуть не в ту сторону. Но рыбка продолжала и продолжала свои прыжки, ни разу не совершив ошибки.

А кто из нас не встречался хоть раз в жизни с предупредительностью животных? Когда я работал экскурсоводом на озере Рица, однажды увидел на тропе избитую камнями змею. Мне стало жаль ее, и я положил ее в полиэтиленовый пакет, чтобы выпустить где-нибудь в лесу, подальше от людей. Змея была небольшая, с беловатой кожей, я почему-то решил, что она не ядовита. Она вяло лежала в мешке, не проявляя активности, я начал к ней привыкать и, забывая, что это опасно, иногда дотрагивался до нее пальцем. Она долго оставалась безучастной, а потом вдруг, с легким поворотом головы, прокусила полиэтиленовый мешок.

Я понял, что это предупреждение, унес ее в сторону от тропы и выпустил на траву. Змея начала медленно двигаться, уползая под камни, а я, играя, стал придерживать ее хвост. Она терпеливо оглядывалась и ждала, пока я ее отпущу. Я продолжал ее придерживать, и вдруг, с быстротой молнии, змея свернулась, и ее голова оказалась рядом с моей рукой. Она смотрела на меня, не пытаясь укусить, но предупреждая.

Каково же было мое удивление, когда через несколько дней нам показали на инструктаже фотографию моей знакомой змеи, – это оказалась смертельно ядовитая гадюка Казнакова, обитательница Кавказских гор.

Один из первых случаев, когда я сумел изменить не только физическое, но и психологическое состояние человека, был следующим. Девушка очень любила молодого человека, но они не могли быть вместе и потому расстались. Несколько лет после разлуки ее терзала эта любовь, – даже не столько любовь, сколько что-то непонятное, очень мучительное. Она понимала, что не должна быть к нему привязана, но привязанность эта существовала и просто уничтожала ее. Это больше походило на заклятье, чем на любовь. Девушка знакомилась с молодыми людьми в надежде на то, что кто-то ей понравится. Ничего подобного…