Александр Горбовский. - Тайная власть. Незримая сила Страница 4

Не к числу ли подобных воздействий, производимых кем-то, относится и феномен, замеченный недавно в Португалии и собирающий с некоторых пор не только недоумевающих местных жителей, но и не менее недоумевающих репортеров газет. Каждый день ровно в четыре часа на склоне одного из холмов начинается дождь. Через час он прекращается. Это происходит ежедневно с регулярностью часового механизма. Но самое непонятное – это происходит при совершенно ясном небе. Нет ни облачка, а идет дождь.

Ученые, приглашенные из Лисабона, смогли только подтвердить, но ни объяснить, ни как-то хотя бы прокомментировать этот странный и регулярно повторяющийся феномен.

«Облакогонители», о которых упоминали древнерусские тексты, судя по некоторым сообщениям, не перевелись в нашей стране и сегодня. Один из них – украинский экстрасенс Альберт Игнатенко. Как-то киевское телевидение, прослышав о том, что он может якобы воздействовать на многотонную массу туч и менять погоду, скорее в порядке вызова предложило ему провести такой эксперимент. День, когда съемочная группа приехала за ним, подходил для этого как нельзя более: все небо было покрыто хмурыми тучами, моросил мелкий, беспрерывный дождь. Исследователи феномена рассказывают, как проходил этот опыт: «Сотрудники телевидения вежливо, но скептически улыбались. И тогда Игнатенко сел в машину: эксперимент начался. Они приехали на Октябрьскую площадь. Дождь прекратился, камера зафиксировала плотный слой облаков. До начала выступления осталось семь минут. Альберт Игнатенко вытянул перед собой руки ладонями вверх…»

Что произошло потом, рассказывали работники съемочной группы. «Через минуту, не больше, темно-серая завеса туч стала светлеть, облачность таяла прямо на глазах… и вдруг засияло солнце. Оператор оказался не из нервных и полностью заснял этот эпизод на пленку. А вот режиссера еще более получаса била нервная дрожь».

Другой, более ранний эпизод рассказал сам Игнатенко. Он работал тогда психологом при команде по академической гребле. Команда проводила тренировку на олимпийской базе в Литве, в Бирштонасе.

– Должны были проводиться соревнования, – вспоминает Игнатенко. – А погода напрочь испортилась. День идет дождь, второй, третий… Спортсмены и тренеры нервничают все больше. Тогда-то я и попробовал разогнать тучи. И в течение пятнадцати дней держал в радиусе пяти-шести километров солнечную погоду, можно сказать, ладонями. Я представляю себе, что ладонь моей руки излучает энергию. До тех пор, пока не увижу мерцающие точки, поднимающиеся в виде толстого луча к облакам. Пучок энергии я посылаю именно в то место, где в данный момент должно находиться солнце. Когда луч доходит до облаков, мысленно представляю происходящую там реакцию. И постепенно начинаю ощущать тяжесть, словно держу на весу ядро. Затем появляется легкая вибрация…

Очевидно, не так уж наивны и легковерны были наши предки, когда полагали, что молебен, сильный волевой импульс множества людей, способен воздействовать на тучи, менять погоду.

Обычно только крайние, экстремальные ситуации понуждают прибегать к такому воздействию. Такие обстоятельства диктуют, соответственно, и сильный эмоциональный настрой. Он необходим, чтобы само такое воздействие состоялось. Такая практика до последнего времени хорошо известна была в Поморье, на побережье Белого моря и Ледовитого океана. Здесь не только улов, сама жизнь рыбаков нередко зависит от произвола ветра. Находившиеся в море рыбаки, а чаще жены, ждавшие их на берегу, собравшись вместе, хором читали заклинания, чтобы подул попутный ветер, ветер с Севера. Самое успешное, считалось, творить такие заклинания на вечерней или на утренней зорьке.

Всплески и выбросы

Впрочем, сколь ни велика, ни исключительна эта сила, возникающая внезапно, меняющая ветер или движущая огромные массы облаков, даже она представляется менее значимой и впечатляющей по сравнению с другими, которым имеются свидетельства. Я имею в виду способность не просто двигать и перемещать объекты, воздействуя на них, как на некую компактную массу, а способность оказывать влияние на глубинные, субатомные свойства самой материи.

В годы правления Святополка Изяславовича (XII в.) во время очередной междуусобицы, когда в Киев не смели приезжать купцы, в городе и в окрестностях стала кончаться соль. Те же купцы, которые имели ее в запасе, тут же подняли цену на соль ради обогащения. Многим из бедных соль оказалась не по карману.

Тогда блаженный Прохор, игумен Киево-Печерской лавры, собрал в свою келью пепел из печей, что были в монастыре, и по его молитве, гласит предание, зола обратилась в соль. Когда игумен стал раздавать ее нуждающимся, люди потянулись в лавру и лавки торговцев солью опустели. Тогда купцы обратились к Святополку с жалобой: «Прохор, черноризец Печорского монастыря, отнял у нас большие деньги: всех неотступно привлек к себе за солью, и мы, платящие тебе подати, не можем сбыть своей соли и через него разорились». Князь, решив сам обогатиться, ответил купцам: «Ради вас пограблю монаха» – и приказал отнять соль у бл. Прохора, сложить ее на княжеском дворе и продавать за деньги. Это было сделано, мешки разгрузили, но оказалось, что в них – зола. В недоумении и гневе князь прождал несколько дней, зола оставалась золой, и он, досадуя, приказал высыпать ее за ворота. Когда же поутру князь выезжал со двора, он увидел у дороги большую кучу соли и множество людей с ведрами и мешками, спешившими к этому месту. То, что было (или представлялось) золой, снова стало солью.

Встречая явление, превышающее наш жизненный опыт и, соответственно, разумение, трудно бывает сразу вместить его, принять в себя. И хотя со временем это все-таки происходит, самое худшее – с ходу пытаться объяснить или отвергнуть его (что в известном смысле одно и то же). Избегнем соблазна такой торопливости и, постаравшись вместить услышанное, обратимся к еще одному свидетельству прошлого.

Ученик Аввы Виссариона, египетского подвижника, рассказывал: «Однажды мы шли по морскому берегу, я почувствовал большую жажду и сказал Авве Виссариону: „Отец, меня очень томит жажда“. Старец, помолившись, сказал: „Напейся из моря“. Морская вода сделалась пресной, и я от нее утолил жажду. Напившись, я налил воды в сосуд с предосторожностью, чтобы иметь при себе воду, если снова начну чувствовать жажду. Старец, увидев это, сказал мне: „Для чего ты сделал это?“ Я отвечал: „Прости меня. Я сделал это из опасения, что мне опять захочется пить“. Старец сказал: „Как здесь Бог, так и везде Бог“.»

Истинность этих слов подвижника не нуждается в подтверждении. Известной иллюстрацией их, не более, может служить эпизод, происшедший с экипажем корабля Лара, следовавшего в 1881 году рейсом из Ливерпуля в Сан-Франциско. Когда корабль находился в открытом море, на нем начался пожар. На воду спустили шлюпки. Среди покинувших объятое огнем судно был капитан Нейл Кэрри с женой и двумя дочерьми. Ближайшая земля – побережье Мексики – находилась на расстоянии двух тысяч километров. Какое-то время матросы пытались грести в сторону далекого и недостижимого берега, больше надеясь на случайную встречу с каким-нибудь кораблем, который мог бы заметить их. Но день шел за днем, океан, который окружал их, по-прежнему был пустынен. Вскоре кончились запасы воды, и потерпевшие бедствие стали испытывать муки жажды, которые возрастали с каждым часом. Из тридцати шести человек, бывших в шлюпке капитана, семеро были уже без сознания. Несомненно, они все погибли бы – одни раньше, другие позже. Кто-то отчаялся, кто-то впал в оцепенение, другие пытались молиться.

Потом, когда после трех недель мучительного скитания по морю они благополучно достигли берега, капитан в следующих словах описал то, что спасло их: «Мы мечтали о пресной воде. Кто-то пребывал в таком состоянии, что мы стали воображать, будто вода вокруг шлюпки из голубой морской превращается в зеленоватую, пресную. Я собрался с силой и зачерпнул ее. Кагда я попробовал, она оказалась пресной». Это писал человек весьма трезвого отношения к действительности, человек, лично переживший этот опыт.

Конечно, подвергнуть сообщения эти сомнению легче всего. И дело не только в том, что самый легкий путь редко бывает путем истинным. Дело в том, что при всем желании невозможно подвергнуть сомнению другие факты, имеющие лабораторное, научное подтверждение. Я не говорю «объяснение», – подтверждение. О растениях, преобразующих элементы, и других экспериментах я говорил выше. Действительно ли во всех этих случаях происходит воздействие на глубинные, субатомные свойства материи?

Зная настороженное отношение официальной науки к паранормальному и всему, что связано с ним, М. Черятьев из Ленинградского горного института решился пригласить комиссию из Академии наук только тогда, когда эксперимент удалось повторить тридцать раз подряд. В чем же заключался эксперимент? Мысленным, бесконтактным воздействием женщине-экстрасенсу удалось значительно замедлять скорость радиораспада тория. С позиций позитивного, традиционного научного знания это было невозможно, это было необъяснимо. Тем не менее, это происходило. Результат был устойчив: скорость распада уменьшалась на 30%. Когда Черятьев решился, наконец, пригласить в лабораторию комиссию Академии наук, ни у него, ни у других участников эксперимента не оставалось ни малейших сомнений: они на пороге открытия, меняющего все наши представления о физическом мире и самом человеке.