Николя Фламель - Иероглифические фигуры Страница 4

Глава 2. ФИЛОСОФСКИЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ В СООТВЕТСТВИИ С МАГИСТЕРИЕМ ГЕРМЕСА

Я всем своим сердцем хочу, чтобы искатель секрета Мудрых, дух которого пропитан Идеями воскресения и будущей жизни, прежде всего извлек из этих идей пользу. Во-вторых же, что еще более важно, я советую ему глубоко изучить мои фигуры, их цвета и сопутствующие надписи; надписи в особенности, потому что о нашем Искусстве никогда не говорят вульгарным языком. Затем ему следует спросить себя, почему фигура Святого Павла расположена по правую руку, на том месте, где обычно изображают Святого Петра, а тот, в свою очередь, занял место Святого Павла? Почему Святой Павел облачен в одежду бело-желтого цвета, а Святой Петр — в желто-красное одеяние? Почему мужчина и женщина у ног этих Святых, возносящие молитву Богу словно бы в Судный День, не обнажены или изображены в виде скелетов, как подобает воскресшим, а одеты в разноцветные одежды? Почему они в день Суда располагаются у ног Святых, хотя им следовало бы находиться на земле, а не на небесах? Также почему два оранжевых Ангела, у которых на ленте написано Surgite mortui, venite ad judicium Domini mei, одеты именно в этот цвет, и находятся не на своем месте, поскольку им бы следовало быть на Небесах, вместе с другими двумя, играющими на музыкальных инструментах? Почему они изображены на сине-фиолетовом поле? И самое главное, почему лента, надпись на которой относится к мертвым, заканчивается в пасти красного крылатого Льва? Мне хотелось бы, чтобы после этих размышлений, и еще многих других, которые не менее необходимы, у нашего искателя полностью открылись глаза духа, и он пришел к заключению, что все это здесь изображено не без причины, и что, по всей видимости, за этим кроются великие тайны, о раскрытии которых следует молить Господа. Я также пожелал бы, чтобы, шаг за шагом взращивая свою веру, он помнил, что все эти фигуры и пояснения к ним не предназначены для людей, не знакомых с наукой о металлах и трудами Философов, и, таким образом, не заслуживших права именоваться Сынами Доктрины. Если же таковые поймут все, что зашифровано в этих иероглифах, но не будут знать, каков первичный агент, они без сомнения потерпят неудачу, и в итоге их понимание не будет истинным. Пускай же никто не осуждает меня за то, что ему не удалось понять меня с легкостью, потому что в этом случае он заслуживает большего осуждения, чем я, так как, не будучи посвященным в сакральные и тайные интерпретации первичного агента (каковые суть ключ к воротам всех наук), он все же хочет понять наиболее тонкие концепции ревнивых Философов, пишущих лишь для тех, кто знает первичные принципы, которые нельзя найти ни в одной книге, так как они могут быть даны лишь Богом, который дает кому пожелает, или же переданы устно мастером Кабалистической традиции, что бывает крайне редко[17]. Итак, сын мой, я обращаюсь к тебе, потому что я уже дожил до глубокой старости, и, к тому же, ты можешь оказаться истинным Сыном Доктрины, да поможет тебе Бог понять ее, и да откроет тебе славу свою; слушай же меня весьма внимательно, но не двигайся далее, если только ты не принял того, что сказано выше.

Глиняный сосуд, используемый в Делании, Философы называют тройным Сосудом, потому что в нем посередине имеется платформа, или подставка, а на ней блюдо, наполненное теплой золой, на которой располагается Философское Яйцо, представляющее собой стеклянную колбу, наполненную объектами Искусства (такими, как пена Красного Моря и жир Меркуриального ветра)[18], каковые ты видишь изображенными в виде письменного прибора. Итак, этот глиняный сосуд открывается сверху, чтобы можно было поместить внутрь блюдо и колбу, под которыми размещается Философский огонь, как тебе это известно. Таким образом, у тебя есть три сосуда, или тройной сосуд, ревниво называемый Закрытым Атанором[19], Навозом, Водяной Баней[20], Плавильной Печью, Сферой, Зеленым Львом, Тюрьмой, Гробницей, Писсуаром, Пиалой, Ретортой; в моем Кратком Изложении Философии, которое я сочинил четыре года и два месяца тому назад, я назвал ее домом и обителью Цыпленка, а блюдо с золой — соломой для Цыпленка. Печь — ее обыденное название, чего бы я никогда не смог выяснить, если бы Авраам Еврей не нарисовал ее, а также огонь, соблюдая пропорцию, в чем заключается весьма важная тайна. Потому что печь эта подобна утробе, в которой сокрыт истинный природный жар, необходимый, чтобы вдохнуть жизнь в нашего молодого Короля. Если огонь не ограничен, как при хлебопечении, говорит перс Халид, сын Язиха[21]; если он зажжен клинком, говорит Пифагор; если ты нагреваешь свой сосуд огнем, говорит Мориен[22], и позволяешь ему ощутить силу пламени, такой огонь может сорвать крышку и сжечь цветы до того, как они успеют распуститься из сердцевины твоего сосуда, став скорее красными, чем белыми, и это значит, что твоя работа разрушена. Точно так же, если ты сделаешь огонь чересчур слабым, ты никогда не придешь к успешному завершению по причине охлаждения природных сущностей, которые не смогут совершить достаточно сильного движения для того, чтобы между ними возникло взаимодействие.

Итак, жар твоего огня в этом Сосуде, как говорит Гермес и Розин[23], будет поначалу соответствовать Зиме, или же, как говорит Диомед[24], соответствовать температуре Птицы, начавшей летать под знаком Овна, и продолжающей вплоть до знака Рака, поскольку следует знать, что ребенок поначалу полон холодной флегмы и молока, и слишком сильный огонь является врагом нашего прохладного и влажного Эмбриона, и что двое врагов, то есть наши Стихии тепла и холода, лишь очень постепенно могут соединиться совершенным образом, предварительно пробыв вместе долгое время в бане, при умеренной температуре; тогда после варки они превратятся в огнестойкий Сульфур[25]. Управляй же осторожно, соблюдая баланс и пропорцию, высокомерными природными сущностями, опасаясь того, что если ты отдашь одной из них предпочтение, они, будучи врагами, обратятся против тебя самого по причине ревности и гневливого нрава, и еще долго заставят тебя вздыхать о своей ошибке. Кроме того, тебе следует постоянно поддерживать этот умеренный жар, и днем, и ночью, до того момента, пока не закончится зима, то есть период влажности материй, потому что они пребывают в мире, соединив руки, лишь будучи нагреваемыми; стоит оставить их хоть на полчаса без огня, и сущности эти станут непримиримыми. Вот почему в книге Семидесяти Предписаний[26] сказано: «Сделай так, чтобы твой огонь горел неустанно и не ослабевая, и ни на один день не забывай о нем». Разес же говорил, что поспешность, следствием которой является чрезмерно сильный огонь, всегда от Дьявола, и является заблуждением. Когда золотая Птица достигнет созвездия Рака, как сказал Диомед, и станет двигаться к Весам, тебе следует слегка усилить жар. И подобным же образом, когда эта прекрасная Птица полетит от созвездия Весов к созвездию Козерога, наступит долгожданная Осень, время жатвы, когда плоды созрели.

Глава 3. ДВА ДРАКОНА ЦВЕТА ЧЕРНОГО, СИНЕГО И ЖЕЛТОВАТОГО, КАК ПОЛЕ

Внимательно рассмотри этих двух Драконов, потому что они являются истинными началами философии, каковые Мудрецы не отваживались показать даже собственным детям. Тот, который снизу, без крыльев, является фиксированным, или мужским; тот, который сверху, представляет принцип летучий и женский, черный и непрозрачный, и он пытался взять верх над первым в течение многих месяцев. Первый называется Сульфуром, или теплотой и сухостью, а второй Живым Серебром, или холодом и влажностью. Это Солнце и Луна Меркуриального источника и Сульфурного родника, которые в ходе постоянного нагревания украшают себя Царскими одеждами; будучи соединенными вместе и превратившись в квинтэссенцию, они способны победить вещи металлические, твердые, крепкие и нерушимые. Это Змеи и Драконы, которых древние Египтяне изображали в виде кольца, то есть кусающими себя за хвост, что означает их происхождение из одной вещи, каковая является самодостаточной, и, благодаря круговороту и циркуляции, способной совершенствовать саму себя. Это те самые Драконы, которых древние поэты описали как всегда бодрствующих стражников, охраняющих золотые яблоки в саду дев Гесперид[27]. Это именно против них Ясон во время похода за Золотым Руном применил снадобье, приготовленное прекрасной Медеей; их описаниями заполнены все труды Философов, и не было среди них ни одного, кто бы не писал на эту тему: правдивый Гермес Трисмегист, Орфей, Пифагор, Артефий, Мориен, — все, заканчивая мной, уделили этому много внимания. Это два Змея, принесенные Юноной, представляющей металлическую природу, которых могучий Геракл, то есть Мудрец, должен задушить в колыбели, уничтожить и победить, чтобы через разложение и разрушение они обрели способность к порождению, что является началом Делания. Это два Змея, обвившиеся вокруг Кадуцея и Жезла Меркурия, благодаря которым он обладает могуществом и трансформирует себя в соответствии с желанием. Тот же, говорит Гали[28], кто захочет убить одного из них, убьет также и другого, поскольку два брата могут умереть только вместе. Эти двое (которых Авиценна называет Корассенской сукой и Армянским кобелем), будучи помещены в Сосуд Гробницы, вступят в жестокую битву, и благодаря страшному яду и неистовой ярости, не отстанут один от другого, начиная с момента начала схватки (если только холод им не помешает), пока оба не истекут кровью от своей ядовитой слюны и смертельных ран, и, убивая друг друга, не захлебнутся в собственном яде, который после их смерти превратит их в воду живую и постоянную[29], и они не потеряют свою первичную природную форму в ходе разложения и распада, чтобы впоследствии принять новую, лучшую и благородную. Это две Спермы — мужская и женская — описанные мной в начале моего Краткого Изложения Философии, порождаемые во чреве и внутренностях четырех Стихий (что согласуется с Разесом, Авиценной и Авраамом Евреем). Это коренная влага металлов, Сульфур и Живое Серебро[30], но не вульгарные, которые продают торговцы и аптекари, а те, что способны дать нам два прекрасных и драгоценных тела, которые мы так любим[31]. Эти две Спермы, учил Демокрит[32], нельзя найти на нашей земле. То же говорил и Авиценна, но собирать их следует, указывал он, среди навоза и нечистот Солнца и Луны. О, как счастливы те, кто знает, как надо собирать их, потому что затем они делают из них Эликсир, имеющий власть над всеми горестями, печалями, болезнями, недугами и слабостями, который успешно борется со смертью, продлевая жизнь до момента, положенного и определенного Богом, и торжествует над всеми несчастьями этого мира, наделяя человека всевозможными богатствами. Об этих двух Драконах, или металлических принципах, я аллегорически сказал в своем Кратком Изложении Философии, что враг своим пылом разжигает огонь врага, после чего, если они не воспользуются укрытием, в воздухе появится пламя и ядовитый и зловонный дым, каковые есть разозленная голова Змея и Вавилонского Дракона. Причина, по которой я нарисовал этих двух Змеев в виде Драконов, заключается в их страшном зловонии, не похожем ни на какое другое, и испарения, которые поднимаются в колбе темны, черны, синеваты и желтоваты, потому такими цветами представлены эти два Дракона на рисунке; их сила, и сила растворенных тел настолько враждебна, что, честно говоря, нет в мире большей отравы. Они способны своей мощью и зловонием убить всякое живое существо. Философ никогда не услышит этот запах, если только он не разобьет свои Сосуды; судить же о происходящем следует по изменению цветов в ходе гниения и разложения веществ[33].