Андрей Шамин - Танец на лезвии бритвы Страница 4

— Добро пожаловать в Хлябь, дорогой Евгений Павлович, — демон ухмыльнулся — Как толковать будем: по-хорошему или?

— Мне с тобой говорить не о чем, пошёл прочь, нечистый!

— Айяяй, Евгений Павлович, Евгений Павлович, — нехорошо. Так порядочные люди деловых разговоров не ведут.

Маг снова поднял жезл.

Из-под ног демона вырвался столб огня.

— Катись на свою историческую родину, урод.

Асмодей взвыл. Песок тихо журчал, стекая по оплавленным стенам в бездну.

— Пора и мне.

Маг начал читать заклинание возвращения.

Вдруг земля задрожала. Он судорожно сжал жезл и пристально оглядел пустыню.

— Никого…

Песок разлетелся в стороны. Внутри круга стало темно. Нечто, чернее самой ночи метнулось к нему. Ледяной вихрь вырвал жезл и отшвырнул в сторону. Маг почувствовал, как его горло сжали стальные пальцы и беспомощно задрыгал ногами. Из мрака полыхнуло красным. Асмодей бросил полузадушенную жертву оземь и подплыл к защитной стене. Что-то пробормотав, он ударил обеими руками. Зазмеились трещины. После второго пламя разделилось. От концов дуги оно побежало к центру и там, свернулось клубком.

— Неплохо сработано.

Асмодей взял шипящий клубок и положил на ладонь, — Никогда не видел такой преданности. Вы, Евгений Павлович счастливчик. Вас любят. Вы знали об этом?

Маг выплюнул песок. И нарочито медленно сел. Жезл торчал всего руку протянуть.

— Нет.

— Эй, протянешь руку — протянешь ноги!

Демон отбросил саламандру и взвился в небо. Ловко уклоняясь от зелёных вспышек прошёл на бреющем прямо над головой.

— Как же ты мне надоел!

Из указательного пальца метнулась угольно-чёрная змейка. Смешавшись с зелёной вспышкой она распалась на множество змей. Грозно шипя, они поползли к магу.

Зелёные вспышки разрывали гадин на клочки, но остальные упрямо двигались вперёд. Пришлось отступать. Мал помалу он оказался возле пробоины. И тут камнем упал демон.

— Не хотите ли взглянуть на место вашего будущего пребывания?

Рука демона вытянулась, так что маг оказался висящим над дырой. Он только взглянул вниз и выронил жезл.

— Аккуратнее, — недовольно проворчал демон, подхватывая отшлифованную палочку, — Всю преисподнюю взбаламутишь.

Ловко воткнул жезл в песок. Следом пала чёрная змейка и принялась пожирать остальных.

Демон поставил трясущегося мага. Сдул невидимые пылинки.

— Чито, чтто вы от меня хотите?

— Дорогой мой Евгений Павлович, вот с этого и надо было начинать.

Из пролома поднялась раскалённая глыба. Капли, оставляя синие дорожки, сыпались в спекающийся песок. Асмодей сосредоточился. Глыба зависла. Лицевая сторона её стала плоской. Демон повёл рукой и произнёс несколько слов. Грань налилась светом.

По серебристой дороге шёл человек в сером плаще. Из глаз демона выплеснулась ненависть. От зеркала отпал кусок и растёкся в лужицу.

— Ваш друг?

Асмодей осклабился.

— Давний знакомый.

— В гости?

— Как там у вас говорят — незваный гость хуже татарина? Так вот — этот гость хуже незваного!

— У нас любых гостей встречают хлебом-солью.

— Конечно! Вы правы, Евгений Павлович. Вот и окажите ему достойный приём. И учтите — не препятствуйте ему.

— Почему?!

— Почему? — Асмодей скрипнул зубами, — Это Верхний!

— Верхний? С визитом?

Демон не ответил. Он злобно смотрел, как человек в сером плаще дошёл до перекрёстка, некоторое время постоял на нём и двинулся по одной из дорог.

— Дорога в лабиринт отражений. Что-то не похоже, что он рвётся вниз. Ага, удаляется.

— Господин демон…

— Господин Асмодей.

— Господин Асмодей, в чем будет заключаться моя помощь?

— Я знал что вы, Евгений Павлович, деловой человек. Надеюсьчто и умный. Поговорим в следующий раз. Оставляю зеркало в вашем распоряжении. До свидания.

Демон подмигнул — на крыльях с вороньим отливом заиграли багровые отблески, и бросился в дрожащее над пробоиной марево.

— Благодарствую за ворота.

Из бездны поднялся хохот и растворился в недвижном небе.

— Пора возвращаться, — подумал маг.

Он подобрал жезл и направил его в сторону. Ставший привычным туман салатного цвета окутал его и несколько мгновений спустя он был в комнате. О происшедшем напоминал лишь оплавленный край курильницы. Прочитав защитную мантру Евгений Павлович лёг спать. Ему приснился хороший сон — как и обещал Князь в их первую встречу.

Глава 2. Клоун-одиночка

Мне открыло существо с причёской "взрыв на макаронной фабрике" и вращающимися в разные стороны глазами.

— Ты чего на стрелку не приехал?

— Да, понимаешь — пошло наперекосяк! День тянулся как гондон — вроде бы и что-то делал, но всё — так себе. Припёр четыре литра крутки. Выпил с мужиками в честь примирения с самим собой. После обеда перетаскивание грузов на короткие и длинные дистанции. Помылся и нах хауз.[8] Заебись.

Часов в семь стучат — Дед. Попросил разобраться с «Запором». Скачет как козёл и всё тут. Ну, я сел, завёл. Вроде ничего. Поехали — точно, — дёргается. Ничего не понять. Покатались. Вылезли, ну я с досады бац по колесу, а оно так: дзиииинь. Думаю — что-то не то. Взял манометр у Эдика — зашкаливает. Попросил другой. Шесть атмосфер! В чём дело?

— В чём?

— Оказалось, Деду самому тяжело было качать, так он поставил спирту ханурям. Ну, те ему и накачали.

— Ну, дают!

— Я ему стравил. Дед и мне пузырь. Сижу, пробую. Слышу за стеной треск, мат-перемат и… тишина. Подождал немного и решил глянуть — что случилось — сосед как никак! Дверь не заперта. Смотрю, — Паточник стоит, держится за лестницу. Ведро сверху. Обтекает. Хорошо, масляная была. Лил ему масло подсолнечное на башку, отмывали. Пять перекладин сломал!

— А почему Паточник? Патоку любит?

— Да нет, — самогонку из неё гонит…

— Ааа — протянул я — Всё это, конечно, прикольно, но спать то ты лёг или как?

— Каком кверху! Около девяти притопала Чумовозка, она же Мальвина — как всегда умирающая, с охуенным ковром. Соседка снизу налила ей стакан вина, и мы пошли домой, к ней. С ковром. Ничего смешного. Вернулся — ну, хоть топор вешай. От бедолаги навоняло так, что никакой насморк не спас.

— А как с палочкой чая?

Вася мотнул головой.

— В полночь какой то мудак скатился по лестнице — я выглянул, думал — шею себе сломал, а он дверь головой распахнул и выпал в улицу.

— От соседа с отмытой головой?

— Ага.

— Так ещё ночь впереди!

— Потом она ещё раз пришла — просила купить у неё уксус.

— Ну и купил?

— Нет, не купил! А, ну вот. Часа в три приполз ещё один ханурик и попросил шамурлы на десять сантиков.

— И как?

Я начал тихо давиться смешинками.

— Паточник покрыл его в несколько слоёв матом, а я опять не мог заснуть.

— В общем, заснул ты через час, так?

— В том то и дело что нет — в пол пятого вернулся твердолобый и стал колотиться в двери. Почему-то в мои! Потом они ещё выясняли, куда делось пять латов!

— Сочувствую…

— А потом я заснул. И ни хрена не слышал!

Я уже не смог удержаться.

— Ты чего?

Отсмеявшись, я сделал таинственное лицо.

— Ничего. Всё нормально. Я тут решил погулять, раз сорвалось. Вот на барахолке книжку прикупил — дёшево. Глянь, может и тебя заинтересует.

— "Тайны сновидения" — и чо? — на его лице ярко отпечаталось недоумение.

— Как что! Нам нужна информация, и неважно как её достать.

— Ты думаешь — он показал на брошюру — это поможет?

— Не знаю.

— Попытка — не пытка, как говаривал товарищ Берия?

— Вот-вот.

— Когда приступим?

— Разумеется, когда хорошенько её изучим. Там ещё про открытие третьего глаза была.

— Тебе, Шура, этот третий глаз нужен как собаке пятая нога.

— В жизни может всё пригодится — и третий глаз, и пятая нога и искусство сновидения. На книжку и чао.

Глава 3. Про теплое и пушистое

Сквозь сон мне послышались голоса.

— Гляди, гляди — вставать собирается!

— Спорим, не встанет?

— Это почему же?

— Побоится.

Кто-то хихикнул.

Я резко открыл глаза — никого. Наверное, соседи любятся. Мой тоже был на взводе, но по другой причине. Я спустил ноги, сунул их в тапочки и направился в туалет. Как ни странно отправление естественной надобности не состоялось, по причине неожиданного облегчения. Сон есть сон. Я подтянул трусы и потопал обратно в кровать. И тут то меня поджидал сюрприз.

Сначала я подумал, — негр. Потом, разглядев его пристальнее понял, что ошибся. У сидящего за столом не было ни глаз, ни рта — только силуэт. Силуэт человека. Сам для себя я назвал его Черномордин или покороче — Чёрным.