Ошо - Диалог с мастером об истине, добре и красоте Страница 40

На ежегодном собрании клана Мак-Тавиш Хамиш Мак-Тавиш внезапно подбежал к микрофону, прервал пение «Голубых Колоколов Шотландии» и прокричал:

— Эй! Послушайте, вы, прекрасные и преданные Мак-Тавиши! У меня пропал кошелек! В нем сто фунтов, и если кто-то сейчас принесет его сюда, я верну ему из них пятнадцать!

Тут из толпы раздался голос:

— Я верну двадцать пять.

В реальных ситуациях вы будете вести себя в соответствии с вашим ментальным возрастом. Обычно вы можете притворяться умудренным опытом взрослым человеком, но все ваши мудрые старцы — такие же незрелые, как и все остальные.

Сидя на балконе, Мулла Насреддин вдруг закричал своему слуге:

— Принеси мне очки, скорее!

Слуга принес очки, но спросил:

— К чему такая спешка?

— К чему такая спешка? — ответил Мулла. — Ты кретин! Мимо проходила красавица, и я не мог даже разобрать, мужчина это или женщина. Мне срочно нужны были очки. Но ты опоздал, и ее больше нет, она скрылась за углом!

Мулла Насреддин прогуливается по дороге. Его волосы совсем поседели. Он видит прекрасную девушку и щипает ее за зад. Девушка вскрикивает:

— Вы старик, годитесь мне в дедушки. Ваши волосы все белые — что вы делаете?

— Это верно, — отвечает Мулла Насреддин, — волосы белые, но сердце мое по-прежнему черно. Я следую за сердцем, а не за волосами.

Очень хорошо, что ты принимаешь ответы на вопросы, заданные другими, как свои собственные. Это правильный подход. Неважно, кто спрашивает, — важно то, что это также и твой вопрос, который скрыт где-то в твоем подсознании. Кто-то другой задает его, и он выходит на поверхность. Мой ответ настолько же адресован тебе, насколько и тому, кто задал этот вопрос.

Я разговариваю с вами со всеми почти так же, как если бы я говорил с одним-единственным человеком. Я не отвечаю на вопросы разных людей — в моем понимании все вопросы отражают природу человека, и те, у кого достаточно понимания, возьмут для себя из ответа столько, сколько смогут, не думая о том, кем был задан этот вопрос.

И я снова повторюсь: ответ легче понять тогда, когда вопрос задан не вами, потому что тогда вы расслабленны; ответ не имеет отношения к вам, это проблема кого-то другого; вы можете слушать более внимательно, более тотально. Человек, который на свою голову задал этот вопрос, не может расслабиться, пока я отвечаю.

Вы можете ощутить это прямо сейчас. Вы будете чувствовать напряжение, потому что я ненадежен. Иногда я хороший, иногда нет; иногда я могу быть абсолютно безумным. Если вы спровоцируете меня своим вопросом, я могу повести себя очень жестко.

Когда я сижу рядом с тобой, я чувствую, что во мне работают две части, и одна противоречит другой. Одна часть любит тебя и доверяет тебе больше, чем кому-либо из всех, кого я знал. Другая откровенно тебя боится — твоей непоколебимой истины, того авторитета, которым она тебя наделяет... уязвимости, которую я чувствую рядом с тобой... того, что ты можешь причинить мне боль. И все же глубоко внутри я знаю, что ты никогда не смог бы причинить мне боль. Не мог бы ты рассказать о доверии ученика и его страхе перед мастером?

Это чистое недоразумение, что в тебе две части — одна, которая меня любит, и другая, которая боится. Ты разделяешь себя на двух человек, расщепляешь свою личность, просто потому, что ты не понимаешь глубокой взаимосвязи между любовью и страхом. Нужно понять психологические основы.

Любовь — это почти как смерть. Когда вы умираете, умирает ваше физическое тело, но вы этого не ощущаете, так как в большинстве случаев смерть наступает после того, как вы погружаетесь в бессознательное, и из-за этого вы не чувствуете своей смерти. Только те, чья медитация стала завершенной, способны наблюдать свою смерть, потому что они не падают в бессознательное.

Страх в том, что если вы замените слово «любовь» словом «смерть»... Любовь — это сознательная смерть, но не тела, а эго. Эго властвовало над вами на протяжении многих рождений, многих жизней. Его власть стала почти неизменной.

Любовь — единственное переживание, способное лишить его трона. Если вы не можете потерять свое эго в любви, тогда вы не потеряете его никогда. И вы не эго, помните это; эго — это ложное представление о себе, которое вы приняли из-за невежества. В любви необходимо смирение, в любви доверие возникает само по себе. Человеку, которого вы любите, вы можете открыться в полной своей уязвимости. Но вы не знаете, что рядом с любовью всегда присутствует эта тень, которая является своего рода смертью. И в особенности ваша личность чувствует сильное беспокойство, когда вы пребываете в такой глубокой любви.

Поэтому, насколько я вижу, в тебе нет разделения; просто ты не понимаешь связи между любовью и страхом. Совершенно естественно, что каждый влюбленный испытывает страх, потому что он не знает, что любовь — это не что иное, как кладбище эго, и из-за того что он отождествлен с эго, ему кажется, что любовь станет его смертью.

Вы можете всего этого не осознавать; это может работать на подсознательном уровне, в бессознательной части вашей психики.

На сознательном уровне вам кажется, что вы расколоты на два враждующих лагеря. Но это не враждующие лагеря; это две ветви одного дерева. Но дерево спрятано в подсознании, и в сознании вы видите лишь его ветви. Естественно, кажется, что это два отдельных предмета.

Поэтому, во-первых, нужно четко понять, что любовь — это смерть эго, смерть личности, смерть фальшивого в вас. Невозможно иметь и то, и другое — и любовь, и эго. Либо у вас есть эго, либо любовь — но пусть это будет осознанным...

Двигайтесь в противоположном от эго направлении. Двигайтесь по направлению к любви, доверию, двигайтесь по направлению к истине, бытию. Эго должно быть оставлено позади. Его нужно полностью оставить, и вы можете оставить его, только если вы его осознаете.

Во-вторых, ты говоришь: «Вторая откровенно тебя боится».

Все боятся любви. Вот почему даже любовники сохраняют некоторую дистанцию, и даже любовники продолжают сражаться — и из-за этого дистанция сохраняется. Они никогда не приближаются друг к другу слишком близко, чтобы стать одним целым, потому что стать одним целым означает потерять себя. И так эго влияет на вас. Пока любовь не увеличится настолько, что вы станете одним целым со своим возлюбленным, ваша любовь останется абсолютно незавершенной, и вы будете продолжать находиться в этом расколе между любовью и страхом.

Что вам терять? Зачем вам бояться? Иногда это озадачивает меня... Вам нечего терять — что вы получили благодаря эго? Какую пользу оно принесло? Возможно, одну только борьбу, напряжение, конфликты... когда вы обидчивы, вас может оскорбить любая мелочь: если кто-то, кто всегда говорил вам «Привет!», однажды пройдет мимо, не поздоровавшись, вы можете не спать всю ночь: «Я покажу этому сукиному сыну! Он со мной не поздоровался!»

Вам нечего терять — лишь страх, которого вы не осознаете. Но сейчас настало время осознать его.

Ты говоришь: «...боюсь уязвимости, которую я чувствую рядом с тобой... того, что ты можешь причинить мне боль». Я причиню тебе боль! — не нужно этого бояться. В этом весь смысл моего пребывания здесь — причинять вам боль, до тех пор, пока вы, наконец, не отбросите свое эго; именно оно чувствует боль. Никто не может повредить, унизить, оскорбить ваше подлинное существо; это ваша ложная часть приходит в ярость, ее задевает любая мелочь.

Но в том, что касается меня, я обещаю, что буду причинять боль. Так что по крайней мере ты можешь расслабиться и перестать сомневаться: «Возможно, он меня ранит...» Я точно раню тебя. Пока я тебя не раню, я не смогу тебя изменить. Но я причиняю боль не тебе, я причиняю боль тому, что является фальшивым в тебе.

Тебе хотелось услышать какое-то другое обещание... Ты говоришь: «И все же глубоко внутри я знаю, что ты никогда не смог бы причинить мне боль». Это не так. Ты не сможешь уговорить меня не причинять тебе боли — я не собираюсь терять свою профессию!

И наконец ты говоришь: «Не мог бы ты рассказать о доверии ученика и его страхе перед мастером?» Обе эти вещи совершенно нераздельны, они едины. Когда ты доверяешь мастеру, доверие исходит из твоего истинного существа; эго не может доверять кому-либо, и этот страх исходит из эго.

Если твой страх слишком сильный, тогда ты отвернешься от мастера и начнешь осуждать его, сплетничать о нем, просто чтобы защититься от тех, кто скажут, что ты предаешь мастера. Странно, некоторые люди жили со мной десять, двенадцать лет, работали со мной... но когда каким-то образом их эго было задето, они покинули меня. Даже пробыв со мной десять, двенадцать лет, они не смогли понять: как я смогу помочь, если не сделаю операцию на вашем эго и не отделю его от вас?

Гаутама Будда, бывало, говорил: «Я врач». Двадцать пять столетий спустя я не могу сказать о себе, что я просто врач; я хирург. Двадцать пять столетий спустя необходима эволюция.