Юрий Мухин - Мы бессмертны! Научные доказательства Души Страница 41

Это сочувствие, по-видимому, ярче всего проявляют образцы живого вещества, взятые из одного источника.

3 декабря 1972 г. Бакстер вживил серебряные электроды в живой человеческий сперматозоид. В 8.52 сидящий в сорока футах от него донор разбил ампулу с амилнитритом и вдохнул едкое содержимое. Двумя секундами позже, когда химическое вещество повредило чувствительные клетки слизистой оболочки носа донора, изолированный сперматозоид дал ответную реакцию. Контрольные опыты показали отсутствие у него реакции на других людей. Я сам проводил подобные эксперименты с образцами крови и с клетками нёбного эпителия. Если разделить полученные образцы на две части и воздействовать на одну из них концентрированной азотной кислотой, другая часто дает реакцию, которую можно зарегистрировать с помощью чувствительного электрооборудования.

Фикусы, морских рачков, ястребов, яйца и сперму объединяет одно: все они состоят из клеток, поэтому нетрудно догадаться, что подобные реакции происходят на клеточном уровне. Если, как я предполагаю, один и тот же сигнал понятен на всех уровнях жизни, тогда он должен производиться и восприниматься на уровне низшего общего знаменателя. Я полагаю, что сначала этот сигнал был сравнительно простым способом связи между отдельными клетками одного и того же организма, возможно, еще до развития настоящей нервной системы. У растений нет координирующей нервной сети, и тем не менее некоторые из них способны организовать такую гармоничную работу своих клеток, что тысячи из них мгновенно отвечают достаточно быстрым движением, чтобы поймать муху. Механизм этой реакции еще не ясен, но Бакстер, возможно, нашел разгадку.

…Если у всех живых существ действительно существует единая система коммуникаций, то правомерно сделать вывод, что наиболее ярко она проявляется в критические моменты. У людей спонтанные телепатические контакты чаще всего происходят, когда один из них находится в опасности или умирает. Сигнал о смерти, возможно, «самый громкий» в этом универсальном языке и, следовательно, первым привлекает наше внимание. Факты свидетельствуют о том, что он представляет собой нечто большее, чем просто включение и выключение системы тревоги.

Проводя опыты с рачками, Бакстер заметил, что растения постепенно перестают реагировать на животных. Ему показалось, что растения, «поняв», что участь рачков им не грозит, привыкли к сигналам и перестали к ним прислушиваться. С точки зрения биологии это разумно. Другие опыты Бакстера показали, что растения склонны положительно или отрицательно относиться к другим организмам в зависимости от поведения последних.

…Дальнейшие опыты Бакстера помогают нам составить некоторое представление о сложности универсального языка и сфере его действия. Открыв наличие связи между двумя яйцами, Бакстер попытался исключить возможность воздействия собственных эмоций, автоматизировав эксперимент. Он построил вертящийся стол, на котором располагалось восемнадцать яиц. Когда стол медленно вращался, то через определенные промежутки времени яйца одно за другим падали через люк в кипящую воду. Он обнаружил, что присоединенное к электроэнцефалографу яйцо, принимающее сигналы, давало внятный ответ только в момент падения первого яйца, падение других семнадцати яиц не вызывало никакой ответной реакции до тех пор, пока интервал между падениями не был увеличен до пятнадцати и более минут. Повторив этот эксперимент, я обнаружил, что связь блокируется не на конце воспринимающего яйца, которое способно отвечать на сигнал уже через пять минут, если новое яйцо принести из другого помещения. По-видимому, что-то неладное происходит с яйцами, находящимися на вращающемся столе: после падения первого яйца они перестают подавать сигналы. В этой связи на ум приходит только одно объяснение: когда первое яйцо падает в кипяток и испускает сигнал тревоги, остальные семнадцать яиц в ожидании своей очереди «падают в обморок» и приходят в себя только через пятнадцать минут.

Когда я пишу эти строки, я вижу, как от одной этой мысли у ученых всего мира волосы дыбом встают от ужаса. Я знаю, что мои слова звучат абсурдно и фантастично, и понимаю, как опасно делать подобные далеко идущие предположения на основании не столь уж многочисленных фактов, однако чем глубже погружаешься в эту область, тем труднее становится удержаться на ногах. Каждое новое исследование приоткрывает ящик Пандоры чуть шире, выпуская на волю клубок маленьких демонов, каждый из которых враждебен научной традиции и требует радикально нового подхода»[26].

Повторю, автор биолог по профессии, посему на описанные им факты стоит обратить внимание.

Как и чем живые организмы в описанных Уотсоном экспериментах передавали друг другу информацию? (А то, что они ее передавали, трудно опровергнуть, если не опровергать вообще все эти опыты как фальшивку.) Ни электрическое, ни магнитное поля в данном случае не могли быть носителями информации. Трудно представить себе в неоплодотворенном яйце (а это всего лишь одна клетка живого организма) радистку Кэт, окруженную температурным гестапо, которая бы, умирая, передавала сигнал тревоги с помощью уцелевшей рации, а в фикусе на окне представить радиста Центра, принимающего эту радиограмму.

Для передачи описанных сигналов от яйца к фикусу остается только что-то типа гравитационного поля, либо некое биополе, которым я ранее и объяснял жизнь. Но, так или иначе, за десяток лет я не получил никаких дополнительных фактов к существованию именно биополя, а гравитационное поле это факт. И этот факт приходится принимать во внимание. Поэтому не спешу отказаться от биополя, но прекращу пользоваться этим термином «до лучших времен» — до случая, если еще что-то подтвердит, что тут действует именно биополе. Как требуют умники — не буду «плодить сущности без необходимости», тем более что и без биополя гравитация прекрасно обеспечит вопросы кодирования и передачи информации — вопросы, без которых невозможно моделирование и конструирование жизни личности человека вне тела.

Влияние на гравитацию химии

К этому сообщению Лайелла Уотсона нужно добавить эксперименты В.А. Ацюковского. Он их описывает так.

«Измерительным прибором в данном эксперименте являются специально изготовленные крутильные весы с деревянным коромыслом и уравновешенным на одном его конце парусом — легкой металлической пластиной площадью порядка нескольких десятков квадратных сантиметров. Коромысло подвешивается на металлической нити, позволяющей поворачиваться ему вокруг вертикальной оси.

В середину коромысла приклеивается небольшое площадью 1–5 кв. мм зеркальце, от которого отражается лазерный луч (лазерная указка), освещающий неподвижную шкалу, установленную на стене. Парус через высокоомное сопротивление порядка десятков мегом соединяется с нитью подвеса, нить заземляется. Тем самым исключается влияние электростатических наводок. Вся конструкция весов помещается в футляр, выполненный из любого электроизоляционного материала, например, картона или фанеры.

Напротив паруса на расстоянии нескольких сантиметров помещается стаканчик из изоляционного материала, в котором и происходит реакция: сначала туда бросаются несколько таблеток щелочи, затем туда же капается кислота. Сразу же после начала реакции весы приходят в движение: сначала парус притягивается к стаканчику, затем через несколько минут отходит от него до упора, через 1–2 часа парус возвращается в исходное состояние.

Вторым вариантом эксперимента является проведение в стороне от весов той же реакции в стаканчике, установленном на деревянном или пенопластовом кубике с размером стороны порядка 5—10 см. После окончания реакции к весам подносится только кубик. Реакция весов та же, что и в предыдущем случае».

В этом описании опущено, что парус весов был изолирован от стакана с реактивом — между ними была алюминиевая фольга, закрывающее окно в корпусе весов, то есть какое-либо тепловое воздействие или воздействие от движения воздуха исключались. По сообщениям химика В.И. Дайнеко, когда этот эксперимент повторялся В.А. Ацюковским в Политехническом музее, то Дайнеко, зная, что в теле человека идут химические реакции, три раза подносил к окошку весов свою руку, и парус весов три раза отходил от руки, то есть весы реагировали на жизнь.

Еще один эксперимент, проведенный В.А. Ацюковским.

«Конденсаторы разных типов подключались к измерителю емкости, и вблизи конденсатора проводилась химическая реакция щелочь — кислота. В результате емкость конденсатора за несколько секунд увеличивалась на 1 %, а затем медленно в течение десятков минут уменьшалась до первоначальной величины».