Туптен Джинпа - Храброе сердце. Как сочувствие может преобразить вашу жизнь Страница 5

Часть 1

Почему сострадание так важно?

1

Самая сокровенная тайна счастья: сострадание

«В какой одной-единственной добродетели заключены все остальные? В сострадании».

«Можно ли отыскать мудрость бо́льшую, чем доброта?»

Когда мне было девять лет, умерла моя мама, и я оказался в школе-интернате для детей тибетских беженцев в Шимле. Мои родители и еще более чем восемьдесят тысяч человек в 1959 году вместе с Далай-ламой бежали из Тибета в Индию. Многие тибетцы, включая и моих родителей, начали строить автомобильные дороги на севере этой страны. После китайской аннексии Тибета Индии потребовалось срочно защитить границу длиной более трех тысяч километров – отсюда и настоятельная необходимость в новых дорогах, – а прибывшие из Тибета беженцы были идеальной рабочей силой для решения этой проблемы. Мои родители работали на строительстве шоссе от расположенной на высоте двух тысяч метров живописной горной станции Шимла до тибетской границы. Несмотря на все тяготы, частые перемещения лагеря вслед за строящейся дорогой, родителям удалось создать для меня чудесное детство.

Я вспоминаю те годы с теплотой и благодарностью.

Позже я узнал, что смерть моей матери можно было предотвратить. У нее началось кровотечение, когда в строительном лагере она рожала мою сестру, и осложнения возникли из-за дорожной пыли и при полном отсутствии медицинской помощи. Мой отец в это время очень тяжело болел и лежал в тибетской больнице в Дхарамсале. Чтобы его навестить, сразу после родов мать отправилась в рискованное шестичасовое путешествие на автобусе из Шимлы в Дхарамсалу. Через несколько дней после прибытия в Дхарамсалу она скончалась. К этому времени мой младший брат находился там же, в детском приюте для тибетцев. И когда выяснилось, что за моей новорожденной сестрой теперь некому присматривать, она тоже оказалась на попечении этого благотворительного учреждения. Я хорошо помню, как приходил в палату для малышей – бунгало с зеленой жестяной крышей и аккуратными рядами кроваток, где поселили мою сестру вместе с другими маленькими детьми, многие из которых стали сиротами. Я ждал сестру на краю веранды, у меня для нее были леденцы, и одна из заведующих приютом привела её ко мне.

Мой отец выздоровел и вскоре ушел в монастырь.

Спасибо всем божествам за моего дядю Пенпу, брата моей матери! Он был высоким, худощавым человеком с острыми скулами и немного хромал из-за своего слабого колена. В отличие от моего отца, который по тибетской традиции заплетал свои волосы в длинные, обернутые вокруг головы и украшенные красными кисточками косы, у дяди Пенпы были короткая современная прическа, а также тонкие усы. Когда-то дядя Пенпа был монахом, он знал тибетскую грамоту и самостоятельно изучил английский язык, во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы разбирать надписи на автобусах и поездах. В общем, когда я остался сиротой, именно дядя Пенпа стал обращаться со мной как со своим сыном. Две его собственные дочери жили в той же школе-интернате, что и я, и каждый раз, когда дядя Пенпа приходил их навестить или увозил в строительный лагерь на каникулы, он брал и меня. Через неделю отдыха у дяди Пенпы он выдавал нам поровну карманных денег: две индийские рупии, около пяти центов.

НЕСМОТРЯ НА ВСЕ ТЯГОТЫ, ЧАСТЫЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ ЛАГЕРЯ ВСЛЕД ЗА СТРОЯЩЕЙСЯ ДОРОГОЙ, РОДИТЕЛЯМ УДАЛОСЬ СОЗДАТЬ ДЛЯ МЕНЯ ЧУДЕСНОЕ ДЕТСТВО.

Когда я вырос и осознал все те трудности, которые испытывали мой дядя и мои родители в те ранние годы жизни беженцев в Индии, я стал еще больше ценить его сострадание и доброту. Они были чужими в новой стране и жили в импровизированных придорожных палатках под непрекращающимся муссонным дождем. С деньгами было очень плохо, но дядя делился со мной даже тем, чего у него самого было так мало.

Дядя Пенпа стал одним из самых важных людей в моей жизни. Мы оставались очень близки до самой его смерти – несмотря на все жизненные перемены, которые унесли меня далеко от его мира.

Рожденные быть вместе

Когда в одном из репортажей тележурналисты напомнили нам о террористическом акте на Бостонском марафоне 2013 года, американский просветитель и телеведущий Фред Роджерс сказал: «Когда я был мальчиком и видел в новостях разные ужасы, моя мать говорила мне: „Ищи близких. Ты всегда найдешь людей, которые придут тебе на выручку„».

Именно это мы и увидели в Бостоне: в самых ужасающих ситуациях зрители марафона спонтанно бросались на помощь жертвам этого страшного преступления. Если мы хорошенько оглядимся вокруг, то в любой ситуации найдем таких же людей. Они действительно помогают – и в большом, и в малом. Просто потому, что взаимопомощь является одним из тех дел, для которых люди, собственно говоря, и рождены.

Мой дядя Пенпа не был святым. Он родился человеком (как и все мы) с естественной способностью ощущать боль других людей и беспокоиться об их благополучии.

Может показаться, что такие необычайно сострадательные люди, как Мать Тереза и Далай-лама, принадлежат к другому биологическому виду, но и они – тоже люди. Способность к состраданию является врожденной, хотя она больше похожа на талант освоения иностранного языка, а не на такое врожденное качество, как цвет глаз или кожи. Не каждый достигает словесного мастерства Шекспира, но все мы по-своему овладеваем своим языком – благодаря его изучению и постоянной практике. Мать Тереза и Далай-лама так сильны в сострадании просто потому, что они над этим много работали. А само семя этого качества души присутствует в каждом из нас. И еще – в дальнейшем мы увидим, что даже небольшое сострадательное действо может оказать намного бо́льшее влияние, чем можно было ожидать.

В западных странах исторически сложилось (по крайней мере – с эпохи Просвещения и уж точно после появления теории эволюции Чарльза Дарвина) господствующее представление, что сама природа человека эгоистична, а соперничество между людьми – это основа их взаимоотношений.

За упорство в распространении идей этого английского ученого Томаса Хаксли даже называли бульдогом Дарвина. Так вот, он использовал для описания человеческой природы известную строку из Теннисона: природа с кровью на зубах и на когтях. Хаксли видел человеческую жизнь как бой гладиаторов, в котором самые сильные, быстрые и самые смелые выживают только для того, чтобы сражаться в завтрашней битве. Исходя из гипотезы о нашей эгоистичной природе, ученые и философы пошли на многое, чтобы свести мотив любого поступка человека к его личному и эгоистичному интересу. А если такой интерес еще не выявлен как основа конкретного поступка, то объяснение его мотивов считается неполным – особенно в научном смысле. Причем предположение, что человек способен на самоотверженное поведение, отвергается как наивное. В лучшем случае, такие поступки понимаются как иррациональные и потенциально вредные для самого человека, а в худшем – альтруисты считаются лицемерами или жертвами самообмана.

Я всегда считал такую точку зрения, мягко говоря, немилосердной по отношению к нам самим. В молодости я был монахом и изучал классическую буддийскую философию, которая трактует сострадание (и другие положительные качества) как врожденные человеческие свойства, а его проявление через доброту – как нечто совершенно естественное. Это просто вопрос развития лучшего в нас самих и сдерживания заключенных в нас разрушительных тенденций – таких как гнев, агрессия, ревность и жадность.

Когда я был мальчиком и видел в новостях разные ужасы, моя мать говорила мне: ищи близких, ты всегда найдешь людей, которые придут тебе на выручку.

Важной целью современных экспериментов является изучение эмпатии. В самых разных научных дисциплинах новейшие исследования показывают, что мы мотивированы эмпатией.

Какие только аргументы я не приводил своим сокурсникам по Кембриджу в наших дискуссиях об альтруизме! Я говорил о работе Матери Терезы на благо обездоленных в калькуттских трущобах, но мне часто отвечали: «Наверняка она что-то имела и для себя, иначе ничего бы не делала».

В течение всей своей академической карьеры я всё время искал несогласных с идеей человеческого эгоизма, и в этой книге мне будет приятно познакомить вас с такими людьми – их ряды на Западе растут. Например, американский философ Томас Найджел доказал, что концепция альтруизма не является ни бессмысленной, ни непоследовательной, а психолог Дэниель Бэтсон посвятил бо́льшую часть своих исследований доказательству, что подлинное самоотверженное поведение реально существует. Мне кажется, что люди просто еще не проявили достаточного доверия к самим себе и страдают от исполнения эгоистических пророчеств.