Владимир Лермонтов - Библия любви. Сокровенные истории Страница 5

Ветер с Гор спустился к морю вместе с лебедем, оставил его на берегу, а сам погрузился с головой в ледяное пространство воды. Кристально чистая и обжигающая, она подарила телу звонкую бодрость. Затем он пустил лебедя в лиман и долго смотрел, как эта белая изящная птица грациозно скользит по изумрудной глади, отражаясь в ней. Ассоль последовала за лебедем в море, но выглядела она не столь прекрасно, особенно когда выбегала на берег и отряхивала от воды свою густую шерсть.

Ветер с Гор смотрел на животных и завидовал тому, что им неведомы муки человеческой души и сердца. Конечно, звери по-своему чувствуют и переживают, но не погружаются в глубины душевных состояний, воспринимая мир таким, какой он есть здесь и сейчас. А мир, безусловно, всегда беспредельно великолепен и удивителен своей неповторимой красотой.

Розы Ветер с Гор с нежностью положил на берегу лимана, предварительно подрезав концы и опустив их в воду. Он еще не решил, что будет с ними делать. С вершины, где стояла палатка, цветы смотрелись бордовым пятном на фоне серо-желтого берега. А когда мужчина спускался к лиману и бросил взгляд на розы, можно было подумать, что этот изумительный бархатный куст растет здесь естественным образом.

«Жаль, что они обречены завянуть, – думал Ветер с Гор, разглядывая раскрывшиеся на солнце лепестки, на которых играли бриллиантовые капли воды. – Видимо, действительно всему свое время, время распускаться и время увядать».

В лесу у подножия горы он отыскал маленький родник, из которого пил живую, хрустальную воду. Дни проходили размеренно, и к Ветру с Гор постепенно возвращалось давно потерянное и забытое чувство покоя и гармонии. В полдень он сидел на краю обрыва и смотрел в бескрайнюю синь моря. Видел, как изредка проплывают рыболовецкие суда, собирающие на морских плантациях одно из самых изысканных морских даров – мидии.

Только ночи были долгими, и сны – беспокойными и мучительными. После полуночи с моря налетал напористый ветер, скрипели деревья, издавая самые невероятные звуки, похожие на голоса животных и людей. К лиману с гор близко подходили шакалы, и вой их был подобен детскому плачу.

Однажды ночью, когда Ветер с Гор долго не мог заснуть, он решил прогуляться по берегу. Море выглядело нереальным: в лучах лунного серебра ходили причудливые волны, с пеной накатывающиеся на берег; горы, обрывы виделись совершенно иными, нежели днем. Все это было скорее похоже на марсианский пейзаж, чем на земной. Ветер с Гор в эти мгновения чувствовал себя астронавтом-исследователем, попавшим на далекую, неизведанную планету.

«Хотя, – размышлял он, – и Земля для нас еще неизведанна и полна нераскрытых тайн и загадок. И нам, людям, приходится порой ощущать себя здесь пришельцами из космоса. И, вероятно, главная загадка таилась в самой удивительной планете нашей Вселенной – в человеческом сердце. Мироздание же нам дано лишь для того, чтобы понять и разгадать тайны этой сокровенной планеты, которая стучит у нас в груди».

Внезапно перед ним вдруг появилась темная фигура женщины. В это мгновение налетел сильный порыв ветра, который колыхнул длинные волосы ночной гостьи.

– Боже мой, ты! Это ты?! – воскликнул Ветер с Гор. Его сердце стучало так быстро, что перехватывало дыхание и ему было трудно говорить. – Ты пришла?! – почти закричал он.

– Что с тобой? Ты мне не рад? – произнесла она, улыбаясь и отряхивая ладонями капли со свой груди.

– Не рад?! – выпалил он, еще не справившись с волнением и испугом. – Я приехал сюда, чтобы забыть тебя, чтобы наконец кончилось это наваждение!

Ветер с Гор помолчал, стараясь взять себя в руки и не выплеснуть лишние эмоции на любимую женщину.

– Я пришел сюда, Дельфания, чтобы проститься с тобой.

– Проститься? Почему? – в растерянности спросила она.

– Мне плохо, Дельфи, – произнес Ветер с Гор, четко выговаривая слова и смотря прямо в глаза Дельфании. – Я потихоньку схожу с ума. Схожу с ума от любви к тебе, хотя я понимаю, что так не должно быть, что любовь должна приносить радость и ощущение полноты жизни. Моя же любовь напротив, подавляет и истощает меня. Потому я и вернулся в эти места, чтобы как-то постараться избавиться от этого чувства.

Дельфания присела на корточки и принялась что-то чертить палочкой на земле. Ветер с Гор продолжал:

– После встречи с тобой я словно завис между двумя реальностями, между двумя мирами: миром, который ты принесла в мою жизнь, и миром, в котором я всегда жил. Теперь я не знаю, который из них настоящий. Я будто потерял себя и никак не могу найти. И это потому, что моя любовь к тебе похожа на юношескую любовь, а не на взрослую. Я понял, что люблю тебя не по-взрослому, не как любит мужчина, а как любит девушку юноша, который переполняется удивительными, светлыми, лучезарными чувствами.

Дельфания ничего не отвечала.

– Я завис между двумя пространствами и теперь живу какой-то двойной жизнью, будто во мне два «я», – проговорил Ветер с Гор. – Там, в мире, живет мое старое «я» – взрослый мужчина, а здесь, с тобой, – другое «я», которое, казалось, уже забыто навсегда.

Дельфания поднялась и посмотрела на него широко открытыми глазами, в которых отражались лунные блики. Было видно, что она не ожидала такой встречи после долгой разлуки.

– Дельфи, – произнес он и, стараясь все-таки смягчить атмосферу, подошел и положил руки ей на плечи, глядя ей прямо в глаза. – Я вернулся в мир после встречи с тобой. Я там жил… без тебя. Я исполнил все, как ты мне советовала: написал книгу, провел конференцию. Нашлись родители, которую удочерили девочку, найденную собачкой Мэгги. Девочка счастлива, я видел ее в новой семье.

Ветер с Гор убрал руки и посмотрел вдаль, за горы.

– Но там мне очень трудно. Понимаешь, там все по-другому. Не так, как с тобой. Я не могу совместить мир, который открыла мне ты, с миром, в котором живут все. Моя любовь к тебе – как птица парящая в облаках: она не способна опуститься на землю. В моих чувствах к тебе словно соединились все состояния и переживания, какие я испытывал в жизни вообще начиная с детства. Эти воспоминания о необычайно светлых и добрых озарениях души и сердца возродились и зажили во мне другой, обновленной жизнью. Волнение, дрожь, таинство, когда нет никаких якорей. Это было то время, когда смотришь на стеклышко, а видишь драгоценный камень. С тобой я стал мальчишкой. И теперь внутри меня борются два существа, старое и новое, мужчина и отрок. Нужно выбрать, а у меня не получается.

Ветер с Гор взял ее руки и слегка сжал.

– Я думал. Я все время думал о тебе. Ты будто живешь во мне. Это невыносимо, но это истинно так. Это как пытка… И однажды я вдруг вспомнил два фильма – «Солярис» и «Сталкер». И тогда у меня зародилось сомнение в реальности твоего существования.

Дельфания опустила глаза, а он не сводил взгляда с ее губ и лица.

– В «Солярисе» рассказывается о том, как космическая экспедиция отправилась на планету, затерянную в Галактике, сплошь покрытую океаном. И вот, этот океан оказался не просто жидкостью, а неким гигантским мозгом, который материализовывал тех людей, которые были близки астронавтам, причем некоторые из них на Земле давно умерли. Эти сотворенные океаном люди стали приходить на станцию. Некоторые астронавты, не выдержав такого испытания, покончили с собой. Это стало безумием для участников экспедиции. К главному герою фильма постоянно являлась его умершая жена. И несмотря на то что он знал, что она не человек, что ее тело состоит из других элементов, нежели человеческая плоть, он не мог побороть в себе чувство любви, которое испытывал к настоящей супруге.

Ветер с Гор перевел дух и продолжил:

– А «Сталкер» повествует о том, что после посещения Земли инопланетянами образовалась таинственная Зона, в которой происходило необъяснимое – исполнение желаний людей, побывавших в особой комнате в этой Зоне. Но самое главное, что претворялись в жизнь желания не ума, а глубинные, подсознательные желания, о которых люди даже и не подозревали. Вот и мне подумалось, что здесь, на Большом Утрише, такая же Зона, в которой мозг-океан осуществляет желания человека, его сокровенные мечты, в которых, вероятно, он и сам не дает себе отчета. И тогда вдруг я осознал, Дельфи, что здесь исполнилась и моя подлинная мечта. Прежде я думал, что самым сокровенным для меня желанием является уединиться и жить где-нибудь на природе. Нет, Дельфи, нет! На самом деле душа моя жаждала только любви, любви, любви и ничего больше! Но не той любви, какая существует в мире взрослых, а любви возвышенной, романтической, безумной, от которой теряешь голову и уносишься в небеса.

Тут налетел порыв ветра и стал развевать ее прекрасные длинные волосы.

– И лишнее подтверждение своей догадке я получил, когда проводил конференции здесь, в этой Зоне, Зоне любви и нежности. Люди после посещения этого места не могли уехать отсюда, потому что здесь в них пробуждалось их удивительное юношеское или девичье существо, их подлинная сущность, которая уснула, которая прежде была придавлена цивилизованным миром, его фальшью, законами, условностями. Люди тут вдруг начинали понимать, что возвращаться некуда, ибо их жизнь только здесь и началась. Они вдруг осознавали, что ехать-то некуда, потому как здесь наконец они встретились с самими собой, какими были в детстве. Взрослое существо настаивало: «Нужно возвращаться домой, к делам, быту, работе». Детское существо отвечало: «Зачем? Разве та, моя прежняя жизнь приносит мне счастье и радость?» Каждый задавал себе этот вопрос и сам же отвечал на него: «Да, городская жизнь имеет свой смысл, но когда смотришь на нее отсюда, непонятно, в чем он состоит».